Случай в изостудии

Саша вошел и огляделся.

Изостудия была полна самого разношерстного народа. Кто-то ожидал своих детей после занятий, кто-то, наоборот, привел их сюда и ждал, пока откроются двери и выйдет предыдущая группа. Саша должен был забрать здесь своего племянника, но не знал точно, из какой двери он выйдет. Он подошел к служительнице культа и негромко поинтересовался: где первая группа? Оказалось, что она, эта группа, в комнате ближайшей ко входу.

Саша тогда решил прислониться к дверному косяку, как бы отделившись от людей и стоя полубоком к основной их массе. Он выглядел неприметно.
 
Вокруг, на сиденьях и скамьях, много было мамаш, судя по всему, уже присидевшихся здесь: некоторые вязали крючком, некоторые негромко разговаривали. Предбанник, в котором шло ожидание, был достаточно большим, как две крупные комнаты, а благодаря поставленным рядами стульям он напоминал маленький камерный зал.
  Вязание мамаш создавало впечатление, что дом творчества начинается уже здесь, в предбаннике, причем творчества не только детей, но и взрослых. Было, впрочем, несколько и папаш – вполне благоразумного вида. Полуторочасовое занятие подходило к концу, из некоторых дверей уже высыпала детвора, перед другими шло напряженное ожидание. Некая худощавая смущенная девочка медленно натягивала рейтузы с помощью матери.
  Вдруг вышел Дмитрий. Как всегда, расхлябанный, весьма высокий для своих девяти лет, казавшийся слишком большим среди детей.
- Ну что, пойдем? – спросил Саша.
- Да, сейчас, - ответил Дмитрий, жестом предлагая старшему товарищу подержать планшет.
- А где вы раздеваетесь, где твоя одежда? – обратился к нему опять Саша. Дмитрий ответил. Он ушел взять куртку, оставив Сашу с планшетом. Посетители переговаривались, стоял некий гул, оживленный и достаточно дружелюбный. Какой-то маленький мальчик катал по полу шар, радостно вопя.

Среди этих звуков внезапно появился, а потом стал неумолимо нарастать, затмевая все вокруг, другой звук. Он был тревожный, какой-то искренний и, главное, нечеловеческий. Посетители съёжились, мамаши стали жаться друг к другу. Звук нарастал и никто не мог понять, откуда он доносится:
- Мяу. Коу. Макмау. Моу. Моу. Моу. Кха-ау. Мак-мау.
Это кошачье, сумасшедшее мяуканье, мяуканье кошки, призывающей кота, поселило в посетителях чувство тревоги. Оно ещё больше усилилось, когда все увидели, куда указывает старый, одряхлевший, но очень толстый
указательный палец, который принадлежал сидевшему здесь же деду в очках. Палец указывал на Сашу.
Саша стоял, прижимаясь к дверному косяку. Планшет вывалился из рук и валялся прямо в ногах. Собиравшиеся войти родители замерли в дверях, некоторые поспешили отпрянуть и, тем более, отвести подальше детей. Теперь всем стало ясно, кто орал. Орал Саша. Невидящие глаза его были устремлены куда-то в вечность, куртка сбилась, была полурасстёгнута, шапка налезала на глаза. Он как будто бы разговаривал с каким-то другим миром, который что-то давал понять ему.
- Моу. Коу. Мгкмоу. Кау. Мак-мау. Моу. Моу. Муоу. Мгмау. Мкгмоу. Оу. Мяу.

Выскочил охранник, роль которого исполняла пожилая дама учительского вида. С ней было еще несколько женщин, но они боялись подступиться. Внезапно вышел Дмитрий и спокойно направился к Александру.

Тот сразу преобразился, спросил: «Ну, пойдем?» – и, следом за племянником, вышел из помещения.
- Коу -
Крикнул он, обернувшись в дверях.

Декабрь 2008