Политическое небо

Политическое небо Молдовы хмуро.  За большущей розово-фиолетовой тучей угадывается скупое осеннее солнце, которое вот-вот скатится за горизонт. За солнцем, а может, скорее, за его угасающим кровавым отражением на небе с тревогой следят две другие тучи, отдающие то тёмно-зеленоватой, то тёмно-синеватой красками. Контур светло-красного гиганта строг и незыблем, тогда как сине-зелёные тучи по очереди меняют свой объём, словно поворачиваясь к наблюдателям разными своими сторонами. К Западу, в сторону реки, устремилась маленькая, одинокая, но какая-то зловещая тучка,  показывая остальным сёстрам и небу свой невидимый кулачок, лёгкий, как голубая дымка.

Всё замерло в каком-то томном, безответственном ожидании. Наверху всё стало похоже на  разговор полушепотом светских дам в неосвещённой передней.  У каждой своя правда, от каждой ждут важного слова или хотя бы решающего жеста, каждую можно заподозрить в сговоре,  в кощунственном предательстве, но скандал ещё не разразился, и этот акт драмы должен закончиться по знакомым, хотя и не чётко обозначенным правилам. Само небо, кажется,  устало от такого нелепого и грустного ожидания: осень ведь, и грозы не предвидится…

Вдруг резко повеял ветерок, и, как будто наперекор логике природы, он потянул за нить диска и сдвинул невидимое солнце на вершок ниже горизонта. Тут же по линии одной из испещрённых красными прожилками розовых туч откололся небольшой кусок. Паровой  осколок поплыл тихо,  осторожно помогая себе прозрачными плавниками, в сторону дряблой пары.  Необъяснимая дрожь прошла по сине-зелёным тучам, словно не ветерок гладил их, а они вдыхали его в свои съеденные тяжелой хворью лёгкие.  Образующийся у открытой двуглавой пасти вихрь тянул к себе взъерошенный  красно-розовый колобок, который двигался всё быстрее, как сухая голова чертополоха  по пустынному полю. В молчании розового гиганта проскальзывали осуждение и ревность.

Настал момент развязки, момент истины - казалось, что, вопреки движению воздуха, даже маленькая голубая одинокая тучка над рекой скандально пытается развернуться. И когда уже вот-вот должен был раздаться звук небесного гонга, объявляя  финал, и, может быть, победителя, над вселенским театром мягко упала, как старая фуфайка с гвоздя, тяжёлая ноябрьская ночь.  Это было насколько неизбежно, настолько и некстати. Это было даже хуже не закрытой на ночь двери курятника у нерадивого хозяина. Поэтому петух, король птичьей половины крестьянского двора, слегка и хрипло просигналил о непорядке, будто припас энергию и голос для завтрашнего подъёма. После ночи наступает утро, с холодным, но ясным небом.