Боль его Сердца 2

                Пыль, грязь, тяжелые занавесы на окнах, которые от времени кое-где порвались. Прогнившие насквозь перила.
                Мы поднялись на галерею второго этажа по достаточно широкой лестнице. Леталуан нес впереди факел.
                Я стал видеть их почти сразу. Они стояли, сидели, прогуливались везде. Некоторые безмятежно ходили туда-сюда по воздуху.
                - Здесь была моя спальня, а вон там - спальня моих родителей...
                - Подожди. - Я сделал отцу знак замолчать, а Леталуана взял за плечо, развернул, и тихо спустил обратно вниз по лестнице.
                - В чем дело? - Мевилд замер.
                - Очевидно, ты их не видишь. - Я приложил пальцы к его вискам.
                - Что ты делаешь?!
                - Попробую активизировать твои возможности, которые есть в каждом человеке. Однако постарайся громко не кричать, если это сработает.
И все-таки он закричал. Душераздирающе.
                - Итак, что же ты видишь? - Тоном исследователя спросил я. Утренний поиск нового жилища начинал мне нравиться.
                - Я вижу его... Вон, вон он стоит!
                - "Он?" Да тут их, как сельдей в бочке. Но не волнуйся, подавляющее большинство из них некохирентно - они нас не видят, общаться с живыми людьми не могут, и вообще мало что осознают.
                - Но как же... А ведь привидения...
                - Люди часто выдают желаемое за действительное - они видят души мертвых, но души мертвых почти никогда не видят их – поэтому они не могут строить тебе рожи, гоняться за тобой, или даже просто передавать сообщения без помощи медиума. И даже с медиумом... Я не могу войти с ними в контакт - я их вижу, а они меня - нет.
И тут к нам подошла девочка. Ее осознанно направленный на меня взгляд порадовал. Контакт будет хотя бы с ней!
                - Ты видишь девочку? - Спросил я отца. - Вот здесь, прямо перед нами?
                - Вижу движущееся темное пятно. - Почти неслышно прошептал он. Я наклонился к призрачному ребенку.
                - Постарайся напрячься, и вспомнить чувства. Чувства... Вот – я положил руки ей на плечи. - Рядом со мной находится кто-то еще, и он тоже хочет тебя услышать. И увидеть.
                Что-то было не так, и энергетика девочки не изменилась. Но кажется, у нее была своя идея о том, как нам пообщаться. Она подняла руки и между ее ладонями появилась достаточно яркая картинка. На ней была изображена широкая песчаная дорога и маленький ручеек. У ручейка играли мальчик и девочка.
                - Я вижу, я вижу детей, сидящих у воды... Как будто на картине! - Вдруг подал голос отец.
                Прекрасно! Молодец, девочка!
                Картинка ожила, и дети задвигались. Вдали показался всадник. Он несся по дороге по направлению к детям. И направления этого не изменил.    Мальчик отскочить успел, а девочка - нет.
                Не знаю, что дальше увидел Мевилд, но я увидел облако пыли, и огромные черные копыта прямо у себя над головой. Страх и боль длились всего долю секунды. И потом передо мной снова стояла девочка. А рядом - бледный отец.
                Кто-то другой, тот, кто тоже наблюдал за всем этим, но никак себя не проявлял, сказал мне, что всадником был мой прадед.
                Я должен был что-то сказать отцу.
                - Девочка отказалась простить нашему предку свою смерть. И поэтому застряла тут.
                - Но она же погибла у ручья...
                - Примем за рабочую версию, что она погибла у ручья, который был на месте этого замка.
                Мне одно за другим стали поступать сообщения о том, что и все остальные люди были как-то связаны с нашей семьей. Я узнавал, что все они умерли при содействии или непосредственно от руки моего деда, отца Мевилда, построившего этот замок. Я все еще слушал сообщения, и обсуждал их с Иммаюлом, когда отец как-то неуклюже попятился и попробовал бежать, но не смог. Чего уж теперь-то? Но он быстро перешел из нервного состояния в невменяемое, и только схватил меня за руку, и сжимал ее, глядя в дверь залы, которая ранее была названа спальней его родителей.
                В дверях стояла женщина. Она была намного ярче всех остальных. Единственным недостатком было, что проявилась она только наполовину. То есть от головы до пояса.
                - Ну и ладно, а лучше было бы, если бы нам пришлось разговаривать только с нижней частью? – Попытался подбодрить я папашу, но шутка потонула в его прерывистом дыхании.
                Однако разговаривать нам не пришлось. Призрак, полушепотом представленный мне как "твоя бабушка" был некохирентен, нестабилен, и быстро испарился.
Это только в дурацких легендах духи все рассказывают сами! А в реальной жизни нужную информацию пришлось выбивать из вполне живого человека. Понимая, что отец по доброй воле ничего не скажет, я пошел на хитрость.
                - Знаешь, у тебя есть одна гадкая черта - ты хранишь все грязные тайны нашей семьи, и ждешь, когда я сам до них докопаюсь. Я докопался и на этот раз! - Я угрожающе развернулся к отцу. - Эта наша бабушка мне все рассказала! Хочешь, чтобы я передал это тебе, или расскажешь сам? Хоть раз в жизни будь честен передо мной и самим собой!!!
                - Хорошо, хорошо... Выведи меня отсюда.
                С удовольствием.
                Мы вышли на улицу, где уже вовсю занимался рассвет. Я полюбовался на старые, красивые дубы и липы вдоль подъездной дороги, подумал, как здорово будет гулять под ними с Латом, оглядел конюшню и сараи невдалеке. От них мало что осталось, но это же не беда - все можно отстроить заново.
                Я стал мечтать о том, какое замечательное гнездышко мы с моим возлюбленным совьем здесь, как пригласим Завелену, и отлично заживем! Прощай отцовский надзор, перешептывания его наглых, противных осведомителей... Тут я буду жить, как хочу, изучать тирский, и может быть даже алхимию... Здравствуй, свобода!
Мои мечты были прерваны глухим голосом отца.
                - Мне тогда было восемь лет. Я был самым младшим в семье. Два моих брата были старше меня на восемь и двенадцать лет соответственно. В тот день их не было дома. А я был с гувернанткой, но сбежал от нее и бродил по галерее, ища, как бы пробраться в одну из башен, куда, я видел, иногда лазила прислуга. Дверь в спальню моих родителей была приоткрыта, но мне было строжайше запрещено туда входить. Однако в этот раз оттуда доносились какие-то звуки и приглушенные стоны. Я не смог пересилить любопытства, и заглянул в щель.
                Я уже было хотел захихикать, представляя, как папаша ребенком стал свидетелем совокупления родителей. Ха-ха.
                - Там, на кровати лежала моя мать. Вся в крови. А отец, стоявший ко мне спиной, и методично бил ее кулаком, куда придется. Он бил ее еще долго после того, как она перестала подавать какие-либо признаки жизни. Мало что понимая, я все-таки сильно испугался, и побежал. Споткнулся и покатился с лестницы. Там меня и поймала взволнованная гувернантка, уже давно искавшая меня. Я больно ударился, и на какое-то время моя собственная боль заслонила в сознании увиденное. И я так никому и не рассказал об увиденном. Потом слышал, как служанки плакали на кухне, говоря, что мол, какое горе, эти перила давно надо было починить – госпожа Гидеалис облокотилась на них на галерее, да упала и разбилась насмерть. Бедный хозяин, он так горюет.
                Отец замолчал, а я сидел, будто оглушенный. Ну что за семейка?!
                - Нужно, чтобы ты еще рассказал, как два десятка выживших из ума душ связаны с нашей семьей, и в частности с твоим отцом.
                - Твой дед был вообще неосмотрительным, резким и вспыльчивым человеком. Он был третьим советником тогдашнего губернатора Дейкерена. При кажущейся незначительной должности в его руках было много судеб. Да и с прислугой он был менее, чем нежен. Вот все, что я знаю.