Братья и сестры!

        Из интервью в день 85-летия (за день до смерти): «Через несколько дней по дворам начал ходить секретарь комсомольской организации, собирая не достигшую призывного возраста молодежь в добровольные комсомольские отряды для отправки на трудовой фронт. Говорили, что отправляют на оборонные работы в Смоленскую область».

        Уже 3 июля 1941 года в 14 часов дед, а вместе с ним еще 500 парней и девушек Товарковского района, отправился со станции Жданка г. Богородицка на строительство оборонительных рубежей в Смоленскую область. Известно, что вместе с дедом ехали некоторые его одноклассники, в том числе Саша Зенякин.

        В этот же день по всесоюзному радио прозвучало легендарное обращение Иосифа Виссарионовича Сталина к советскому народу. Это было первое с начала войны выступление главы СССР, которого ждала вся страна. Сталин признал суровую правду состояния дел на фронте в первые дни войны и призвал весь народ вместе с Красной Армией подняться на борьбу с врагом. Фактически Сталин определил основные направления борьбы с врагом и на фронте, и в тылу, указав на недопущение паники и дезертирства, необходимость всеобщей мобилизации и организации партизанского движения.

        Известный поэт Сергей Михалков так оценил силу воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей: «Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами «Братья и сестры!», в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово - огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу».

        Воевавший против СССР немецкий генерал Курт Типпельскирх в своей «Истории Второй мировой войны» признал, что призыв Сталина «нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии и чем больше обнаруживалась неспособность немецкой военной администрации создать в оккупированных областях такой режим, который отличался бы от прежнего большей свободой».