Дежнёвой

Станет плохо – звони. Пойдём покурим, даже если будем далеко. Если ты будешь в Витебске, а я в Бресте. Если у нас у обеих будут дети, и если ты даже не будешь курить, а я буду. Просто звони, когда захочешь услышать мой грубоватый голос.

Мы обсудим твои «Насть, это тот самый, я уверена», порассуждаем на тему вечного и деградирующего, вспомним всех твоих ухажёров, перемоем косточки умняшкам и не очень. Создадим иллюзию …дцатого года: мы тогда были молодыми и горячими. Помнится, ездили бесплатно в метро, слушали репчинку, фотографировали друг друга на лавочке, смотрели нелегально скинутые братцем серии «Как я встретил вашу маму», лопали клубничные подушечки и пили чай.

Я считаю тебя своей младшей сестрой. Удивлена? А это правда. Вспомни, сколько нравоучений ты выслушала от меня, сколько я пыталась надавить на тебя, заставить наконец ходить на пары, помню даже как-то грозилась позвонить папе, пожаловаться на дочку – депрессант.

Ты просто фильтр какой-то. Что случилось – пропущу через себя. И не важно, что не со мной, не обязательно, чтобы с близкими, ну и совсем всё равно, если так мимолётом услышала. Девочка – рыба. Теперь ты должна понимать, почему Фишка и Артишок не смогли прижиться в стеклянной посуде: чешуйчато – хвостатым сложно находиться на одной территории. Плюс к тому с твоими печальными соседками. Даже я, головасто – ногастая, с трудом переносила ту рыжую фанатку «БиС».

Я вообще фотографировать тебя люблю. Ты такая красивая, Оль. На буке папка с твоими картинками самая большая – я ни одной не удалила. Даже твою самую нелюбимую. Просто любой ты мне нравишься, даже когда кривляешься и делаешь «кота».
Сегодня ты сказала, что через пару лет, когда будешь сидеть и седеть на лавчонке у подъезда, изредка будешь перечитывать мои каракули. А потом улыбнулась и добавила: «Плакать буду, совсем чуть-чуть».

Люблю тебя, одним словом. Ты моя маленькая Дежнёвочка, маленькая моя девочка.