Днев. IV-25 Я пришёл в мир только ради композиции

Дневник IV-25 Я пришёл в этот мир только ради композиции

25 ноября 1998 г. Ночь распростёрла свои крылья надо мной. АНВ пел вчера: «Живу, сгорая средь людей...».

Поэт Лена Карпишева сказала о моих стихах: «Чудесные стихи. Они интересны и с точки зрения глубокой мысли и с точки зрения музыкальности. Это настолько завораживает... У Вас действительно очень духовные стихи».

Лена понимает меня, это уже счастье. Она говорит, что когда я читаю свои стихи,  она начинает чувствовать, что рядом с ней появляется какой-то дух. Я спрашиваю: "Он тёплый?". Лена отвечает утвердительно.

АНВ говорит: «Многих люблю больше себя, иначе бы я пел только себя. Я не эстет.  Я житель. Все эти театрально-мелочные отношения мне чужды. Ахматова, Цветаева,  Пастернак, Бродский - это театр. Я делаю любимое дело. С рождения пою. Отец Николай 8 лет назад ушёл. У него был абсолютный слух. Он влюбился в маму, а потом появился я... Всё, что отдаёт чем-то эстетическим, меня не трогает».

Долго говорили с Сашей по телефону. Он быстр в реакциях, не совсем понятно говорит, обо всём имеет своё мнение. Я не успевала следить за ходом его мысли.  Это другой мир, другая страна. Он был немного агрессивен. Он считает, что лучшие строчки написаны мужчинами.

"Розу мира" Даниила Андреева он считает бредом. Эзотерические книги он назвал тряпками, искаженьями (переводы, пересказы). О Блоке сказал, что он жулик, заимствовал свои стихи у Андрея Белого. (Это бред - на мой взгляд) Пушкина он не воспринимает. После разговора с ним что-то тёплое в сердце вошло. Я спросила: "У Вас много друзей?". Он сказал: "У кого же их много?" Голос его звенел. Какой резонанс был у него с моей душой?

Я совсем с ним не совпадаю в литературных вкусах и мнениях. Никакой Блок не жулик, это обвинение ужасно несправедливо, у Блока своя глубина мысли и переживания, свой строй стихов, свой мелос, своя фактура, они совсем разные с Андреем Белым.

26 ноября.

И этот день я провела с тобой,
Тебя не видя и не слыша голос твой.

Весь день думала о Саше, сидя за фортепьяно, писала песню о нём - сразу стихи и музыку.

Лариса Акимова потрясена моими стихами.

В метро, объятая вдохновением (какие счастливые мгновения), я писала стихи
об АНВ.

Приблизительные рифмы
У поэтов нахожу.
А порой их вовсе нет.
Плачу я. Один брожу,

Верно, подражая Блоку,
Иль ещё кому-нибудь.
Бродский умер. Понемногу
И меня совсем забудь,

Птицелов, мечты созданье,
Божьей милостью певец.
Твой поклонник в божьем храме
Дум своих строчит конец.      

27 ноября.

Какая трезвость, как томлюсь
Ночной порой в плену воображенья,
Как я тебя, не узнанный, боюсь.
Ты человек не мой — нет совпадений.

            *

И я хочу быть отражённой в тебе, мой господин.
В меня нисколько не влюблён ты, доживший да седин.
Моим не ставший отраженьем, сын Неба и Земли,
С таким волшебным вдохновеньем поющий до зари.               

Я читала сегодня дома свои старые дневники, переосмысливая прошлое.

С Мелваром, другом Даны встретились в метро, он поцеловал мне руку, потом прикасался ко мне невероятно нежными руками. У него вялый, глухой, не молодой голос, внешность средневекового учёного, седая голова, небольшой рост. Мы говорили с ним о Брюсове, Блоке, А. Белом.

Были мы с Мелваром на лекции Линника. Он рассказывал о художниках духовного направления «Амаравелла». Две картины Смирного-Русецкого на мой взгляд абсолютно гениальны.

Линник подошёл ко мне, когда я вышла во двор и в душевной тишине заворожённо смотрела на одноэтажный обшарпанный домик, от которого исходило тепло. «О чём Вы, Галя, думали сейчас?», - спросил он, таинственно улыбаясь. Я ответила: «О замке». «Я так и думал», - сказал Линник. Я прочла ему свои стихи:

Мгновенья ночи. Бой часов.
Камин неспешно догорает.
Душа моя ещё пылает
Под властью слов. Мне даль веков
Мерещится сквозь сумрак ночи.

Мгновенья дружбы всё короче.
Прорыв на небо отягчён
Всем грузом лет и ношей века.
И вновь ищу я человека,
Как Диоген — днём, с фонарём...

«Хорошо!», - отреагировал Линник.

Я сказала ясновидящей Вере на её реплику, что я красивая и молодая: «А я влюбилась! Как он поёт!».

Я преувеличиваю свою влюблённость, она во мне не надолго. Пищи нет для её продолжения.

Да разве это голос? Это ветер,
Волнуясь, плача, жалуясь, любя,
Проносится по маленькой планете,
Спасая нас усталых. Разве я

Могу не полюбить стихию эту?
В ней голос Бога слышится порой.
Твой страстный гений вольною кометой
Проносится над дикою Москвой.

28 ноября. Пела в центре «Красные ворота». Художник Андрей Гаврилин подарил мне изящную книжечку стихов своего друга. Поэт Аркадий Попов сказал мне: «Я буду всем гордо говорить — я слушал Галину Ларскую». Он удивляется, что у меня нет изданной книги.

«Таких людей, как я, должно содержать государство», - сказала я слова Франца Шуберта, шутя. И добавила: «Я пришёл в этот мир только ради композиции, ни для чего больше», - это тот же источник.

А я пришла на землю с каким поручением?

Мой рисунок.