Мейлах в октябре. Книга 2. Музыкальный момент

                МУЗЫКАЛЬНЫЙ МОМЕНТ

Инициативу, по созданию ансамбля, вернее эстрадно-инструментального ансамбля, как всегда и во всём, взял на себя Гриша. В кладовке запасливого Семёна Марковича, который в качестве капельмейстера, по примеру его коллег списывал не то, что приходило в непригодность, а то, что могло долго служить. Ради неизвестного будущего он создал запас инструментов, которых хватило бы на несколько ансамблей и похоронных оркестров, чтобы был большой выбор в случае нужды. Первую репетицию решили провести немедленно, здесь же.
Розалия Григорьевна, как главный аккомпаниатор, чинно расселась у фортепьяно. Пошевелив свисающим со всех сторон, как тесто из квашни, излишками складок на опорным месте, устроенном на круглом  фортепианном стульчике, попросила обыкновенный стул, пошире. Открыв крышку, она пробежала толстенькими, но проворными пальчиками по черно - белой дорожке клавиатуры и опустила обе руки с растопыренными пальцами в нужные точки, создав сочный, возбуждающий септаккорд и закрепила его внедрение в сознание присутствующих мощными басовыми ступеньками «в октаву». Лицо её  просветлело, и, глядя куда-то в потолок, как в поднебесье, она задумчиво, с лёгкой улыбкой на губах, мечтательно стала играть изумительную мелодию, импровизируя тонко, талантливо, задушевно, вспоминая очевидно свою молодость, первую любовь, ситцевое платьице в цветочках и первый удар по голове портфелем в знак большой симпатии влюблённого одноклассника. Она  вытягивала шею, раздвигая плечи, как будто хотела расправить крылья и взлететь над инструментом, то, замирая съёживалась в комочек, повременив  над паузой, взрываясь аккордами и опять расправляла всё тело пытаясь взлететь, но пальчики рук, проворно бегающие по клавишам не давали возможности ей оторваться от клавиш для взлёта. Потом её руки сумбурно, без пауз стали хватать какие-то громкие аккорды, с россыпью помельче выдавая музыкальные фразы ассоциируемые с приключениями с Семёном Марковичем на большом барабане, а может, напомнившие первую получку, когда на хлеб не хватало. В то время они были до такой степени бедны, что знали сколько стоит буханка хлеба и килограмм ливерной колбасы… Присутствующие не подозревали, о чём думала Розалия Григорьевна, но чувствовали, что  такие мгновения музыкальной и душевной откровенности выколупывают из глубин чувствительных, эмоциональных людей лучшие минуты воспоминаний и делают человека чище и благородней.
В это время Тамара, обильно напудрив канифолью смычёк скромно выпилив несколько фрагментов разминочных упражнений, осторожно вступила в музыкальный строй мягкими, низкими нотами альта. Она, для красочности звучания вибрируя элегантно изогнутым запястьем руки, над послушными струнами перебирая их пальцами, исполняла мелодию, уставившись глазами на образ «Николая Чудотворца», зеленоглазо глядящего из иконы и освещающего своим перстом всю эту божественную музыку. Тамара, приклонив голову к инструменту вместе с плавающим смычком в такт, поворачивала корпус и, прикрывая глаза, сама наслаждалась созданным своим же музыкальным мастерством. Бедному Семёну Марковичу не было возможности приткнуться со своим саксофоном, поэтому пришлось взять флейту, что - бы хоть как - то подступиться к чудному, прекрасному музыкальному дуэту.  Мейлах, затаившись, стоял как лопух у куста сирени, из которого весь свой талант выявлял влюблённый соловей, а он его слушал, и не мог наслушаться!
Как всегда, обстановку разрядил Гриша. Он шумно и решительно наволок из кладовки всяких барабанов разного фасона, калибра и звучания, включая «исторический», и со словами «вы с такой музыкой убаюкаете всех клиентов» затарахтел на все тона и ритмы такими отмашками, что от благородной атмосферы музыкального вечера остался только собачий вой Барсика за окном, во дворе. Участники ансамбля подхватили эстафету, и жизнь пошла совсем по другому руслу – весёлая, чёткая, ясная и беззаботная. Скромно стоявший у стены Мейлах, тоже забулькал что-то на тарабарском языке. Он подчёркивал речитативом элегантную еврейскую картавинку. Для него жизнь снова была прекрасной и удивительной, как в радостный день бегства от Рахили Менделевны!
– Вот что граждане музыканты! Вы родились для весёлой, зажигательной, музыки и наше место только на ресторанной площадке, где нас всегда поймут! Условия будут жёсткие, время – минимальное. Я обеспечу ресторан, вы – музыкальное обслуживание! – сказал Гриша и, бросив барабаны на произвол судьбы, исчез по-английски,  не прощаясь, не забыв старой привычки при удобном случае провести рукой по нежному окороку Тамары, незамедлительно отреагировавшей на его вольность словами:
–  Уже ни твоё… Отстань, великодушно!
 Гриша и без просьбы сразу отстал, не обратив внимание на реплику бывшей любовницы и торопливо полетел дальше. Дела для него были главнее мелочных обид и сексуальных удовольствий!