Обвинительное заключение. эпизод 4

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Эпизод 4: Сталинский ад.

Этот эпизод наиболее изучен и документирован, в том числе и свидетельскими показаниями, - и в форме правовой, и  в форме литературных произведений.
Наверное, это вызвано не в последнюю очередь стремлением самих коммунофашистов еще при Никите свалить всё на Сталина. Сам Никита и его присные всячески завирали террор до и после Сталина, призывая вернуться к неким мифическим «ленинским нормам жизни», как будто не было ленинского «красного террора» с отрубленными головами в расстрельных ямах, не было террора и при самом «кукурузнике» и при его не менее тупых и свирепых наследниках.

Еще и сейчас они цепляются за это вранье. Вот, например, в День памяти жертв политических репрессий в Иванове возлагаются цветы к памятнику жертвам сталинских репрессий. Дескать, Сталин был немножечко бяка (но эффективный менеджер!), а «социализм все же лучше капитализма». Как будто тогда был социализм, а теперь вот, нате вам, жрите, – капитализм.
Вранье все это. Социализм можно посмотреть в Швеции, а капитализм в Америке. Если, конечно, еще можно продолжать мыслить в примитивной марксистско-ленинской терминологии.

Но так или иначе сталинский ад наиболее задокументирован и описан, и в обществе его осуждение практически не вызывает протестов. Злодейства той поры не отрицают даже Зюганов и компания.

Есть в русской литературе два источника, которые оказали такое влияние на исторический процесс, какого не оказала даже «Илиада» Гомера. Две книги, написанные узниками сталинских лагерей смерти. Всего две книги, которые уничтожили коммунофашистскую «нерушимую» империю раз и навсегда.
Это «Колымские рассказы» Варлама Шаламова и «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына.

Кто прочел эти книги, никогда не вступит в коммунистическую партию. Жаль, что прочли не все, не у всех хватило интеллекта. Жаль. Но и тех, кто прочел, с лихвой хватило, чтобы колосс из глины, замешанной на крови, рухнул, придавив под своими черепками всех нас.

Имея возможность сослаться на столь великих предшественников, я не буду описывать данный эпизод в деталях. Ограничусь только одним аспектом.

Защитники преступного сталинского режима пытаются навязать нынешним гражданам России, не жившим в то время, и потому легко верящим печатному слову, мысль, что-де все те страшные преступления творили низовые члены партии, а товарищ Сталин об этом ничего не знал. И он «нас вырастил на верность народам, на труд и на подвиги нас вдохновил». Это вранье – последний рубеж обороны сталинистов.

Мы подобрали документы, доказывающие противоположное. Их-то и предлагаем вашему вниманию.

 
   


Как видите, на всех этих приобщенных к делу уликах имеются подписи всех паханов большевизма, включая и «лучшего друга физкультурников». Решения по истреблению народа России принимали именно они. Под его «мудрым руководством».

В 30-е годы окончательно оформилась та административно-командная система управления советским обществом, которая тесно связана с функционированием государственной партии, обладающей полномочиями верховной власти в стране.
Процесс преобразования коммунистической партии России в государственную партию начался еще в годы гражданской войны, когда наряду с Советами, призванными после октября 1917 года осуществлять власть в центре и на местах, стали создаваться в каждом уезде, волости, губернии и партийные комитеты.

Опыт большевистской партии, рассчитанный на экстремальную ситуацию, помог партийным комитетам успешно осваивать технику государственного управления и заменить импотентные и бутафорские Советы. Предложения оппозиции о необходимости разграничения полномочий центра и местных органов, о подчинении центру, но автономии в выработке средств реализации директив центра, отделении партийных органов от советских, запрещении командовать Советами, превращении последних в постоянно работающие совещания (своего рода малые парламенты), прекращении практики назначенства (как только прошел пик гражданской войны), к сожалею, не были услышаны, ибо всегда опровергались ленинской аргументацией.
Ни Ленин, ни тем более Сталин никогда не понимали пагубности удушения демократии. Это слово они употребляли исключительно с приставкой «буржуазная» и как словечко неприличное и бранное, которому не место даже в кабинке вокзального туалета. Как там писалось, «в уборных гадости писать – сия тенденция не нова; но согласитесь, где ж писать, коль только здесь свобода слова».
Потому, собственно, их дело в конечном итоге и потерпело сокрушительный крах.

Ограничения демократии, вызванные обстоятельствами военного времени, впоследствии привели к обвальному принуждению, ничем не ограниченному насилию. Большевики вытесняют с политической арены России почти все партии, и уже в 20-е годы остаются единственной партией. Отчего та превращается из партии в государственную бюрократическую контору по сертифицированию лояльности.

Превращению большевистской партии в государственную структуру власти способствовали глубокие изменения внутри самой партии. В первую очередь к концу 20-х годов в результате Ленинского и Октябрьского призывов она становится массовой партией, насчитывающей к 1927 году 1,2 млн. человек. Подавляющая масса принятых тогда в партию - люди малограмотные, от которых требовалось прежде всего подчиняться партийной дисциплине, раболепно поднимать руку по сигналу вождя. Глубокомыслие, мягко скажем, не приветствовалось.

Коммунисты массовых призывов, прошедшие через борьбу против оппозиции, прочно усвоили основы репрессивного мышления: необходимость политического отсечения идейного оппонента и подавления всякого инакомыслия. Слой же старой большевистской «гвардии» становился все тоньше и тоньше. К тому же его верхушка сама была низкоморальна, не отличалась человеколюбием, увязла в борьбе за власть, и в итоге была расколота, а затем и вовсе уничтожена.
 
Следующим важным шагом на пути превращения в государственную партию и утверждения административно-командной системы управления в стране явился 17 съезд ВКП(б). Резолюции съезда позволили большевистской партии непосредственно заниматься государственным и  хозяйственным управлением, дали неограниченную свободу высшему партийному руководству, узаконили безусловное и бездумное подчинение рядовых коммунистов руководящим центрам партийной иерархии.

Прежде всего съездом была введена новая структура партийных комитетов. Взамен «функционалки», как пренебрежительно был назван до тех пор существовавший принцип организации парткомовских отделов, создавались теперь «целостные производственно-отраслевые отделы». Возникли таким образом параллельные отделы наряду с существовавшими уже при исполкомах Советов отделами по промышленности, сельскому хозяйству, культуре, науке и учебным заведениям и т.д. Однако функции этих одинаково названных отделов имели  существенное различие.

Политическая роль партийных комитетов на деле становилась решающей и приводила к подмене власти советских и хозяйственных органов партийными. Врастание партии в экономику и государственную сферу с этого времени стало отличительной особенностью всего советского периода. Следующим существенным решением 17 съезда явилось упразднение прежней системы партийно-советского контроля, предложенного еще Лениным.

Съездом учреждалась новая децентрализованная, лишенная силы система контроля. Упраздняя наркомат Рабоче-крестьянской инспекции, съезд преобразовал Центральную Контрольную комиссию, избираемую съездом, в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б). Руководитель комиссии назначался из числа секретарей ЦК. Одновременно была преобразована комиссия исполнения при СНК Союза в назначаемую съездом партии и утверждаемую ЦИК и СНК Союза комиссию советского контроля при СНК Союза. Руководитель и этой комиссии также назначался из числа заместителей председателя СНК Союза.

Таким образом, съезд учредил «зоны вне критики», Исторический опыт показал, что даже ЦК РКП(б) не смог подняться над олигархией партии и оказался орудием в борьбе Сталина за единоличную власть. Деятельность проверяющих органов была взята под строгий контроль ЦК партии и Генсека. Выстраиваемую съездом пирамиду партийно-государственного управления, на вершине которой прочное место занимал Сталин как Генеральный Секретарь ЦК ВКП(б), дополнило еще одою решение съезда. В Уставе, принятом на съезде, принцип демократического  централизма был конкретизирован четырьмя пунктами, предложенными Сталиным: выборностью, отчетностью, подчинением большинству и обязательностью для всех коммунистов принимаемых решений. Если первые два пункта можно назвать декларативными, то два последних действительно строго и неукоснительно выполнялись.

Все коммунисты соблюдали партийную дисциплину, которая в первую очередь выражалась в подчинении любого меньшинства любому большинству, а также были обязаны выполнять решения всех вышестоящих партийных органов. Никакое свободомыслие в партии не допускалось.
Не поэтому ли она в 90-е годы так быстро и без всякого сопротивления развалилась? Не было в ней способных сопротивляться, и приказ Генсека Горбачева был выполнен, как все приказы вождей до него. «С чувством глубокого удовлетворения».

Система управления на основе демократического, а на самом деле бюрократического, централизма была возведена съездом в закон, распространивший свое действие не только на партийную, но и на все другие сферы управления в условиях советской действительности.

Такая система работала в едином строго заданном направлении, только сверху вниз и, следовательно, не могла сама по себе быть жизнеспособной без дополнительных средств и искусственно создаваемых стимулов.

Утверждение власти административно-командной системы партийно-государственного управления сопровождалось возвышением и укреплением силовых структур государства. его репрессивных органов.
Ложь и насилие – два кита коммунофашистского псевдосоциализма, Отдел пропаганды ЦК и ГПУ-МГБ становились двумя руками вождя.

Уже в 1929 г. в каждом районе создаются так называемые «тройки», в которые входили первый секретарь райкома партии, председатель райисполкома и представитель Главного аполитического управления (ГПУ). Они стали осуществлять внесудебное разбирательство дел провинившихся, вынося свои собственные приговоры. В декабре 1932 г. в стране была введена особая паспортная система. Все сельское  население страны за исключением тех, кто проживал в приграничной 10-ти километровой зоне, было лишено паспортов и учитывалось по спискам сельсоветов. Рабство стало окончательно узаконенным.

Строгий контроль за соблюдением паспортного режима не позволял подавляющему большинству советских граждан самостоятельно решать вопросы о месте своего проживания. В июне 1934 г. ОПТУ было преобразовано в Главное управление государственной безопасности и вошло в Наркомат внутренних дел.

При нем учреждается Особое совещание (ОСО), которое на союзном уровне закрепило практику внесудебных приговоров. Усилению репрессивных действий во многом способствовали события, произошедшие на 17 съезде партии, вошедшем в ее историю официально как «съезд расстрелянных». Действительно, факты свидетельствуют о том, что из 1961 делегата съезда зверским репрессиям было подвергнуто 1108, а из 139 членов ЦК, избранных на съезде, - 98.

Главной причиной этих репрессий, которые были организованы Сталиным, явилось разочарование в нем как в Генеральном Секретаре ЦК ВКП(б) определенной части партийных работников и коммунистов. Они осуждали его за организацию насильственной коллективизации, вызванный ею чудовищный голод, немыслимые темпы индустриализации, вызвавшие многомиллионные жертвы.

Недовольство это нашло выражение при голосовании за список Центрального Комитета. 270 делегатов выразили в своих бюллетенях вотум недоверия «вождю всех времен и народов». Более того, они предложили С.М. Кирову пост Генерального Секретаря, который, понимая всю тщетность и опасность их усилий, предложения не принял. Однако это Кирову не помогло: 1 декабря 1934г. он был убит. И тогда многим, особенно в Ленинграде, было понятно, кто истинный убийца.
Это убийство стало своеобразным предтечей будущего поджога рейхстага, поводом для начала разнузданного и небывалого в истории человечества террора.

В день убийства Кирова по телефонному распоряжению Сталина в экстренном порядке было принято постановление ЦИК СССР и СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно – процессуальные кодексы союзных республик».
 
Изменения касались расследования дел о террористических организациях и подобных актах против работников советской власти. Вводились чрезвычайные формы рассмотрения и слушания дел: срок следствия был ограничен 10 днями, слушание дел допускалось без участия сторон, отменялось кассационное обжалование, приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно.

По существу это постановление нельзя квалифицировать иначе, чем постановление о массовом терроре. Сталин жестоко мстил за то, что он оказался кому-то неугоден. Организовав убийство Кирова, он использовал его для насаждения страха в стране, для расправы с остатками ранее разгромленной оппозиции, новыми ее проявлениями.
 
В марте 1935 г. был принят Закон о наказании членов семей изменников Родины, а через месяц Указ о привлечении к уголовной ответственности детей 12-летнего возраста. Миллионы людей, подавляющее большинство которых не являлись виновными, оказались за проволокой в бараках  ГУЛАГа. Архивные материалы, опубликование которых ведется с начала 90-х годов, помогут в конечном итоге назвать точную цифру жертв  сталинских репрессий. Однако и отдельные цифры и факты дают достаточное представление о прошлом 30-х годов.
Страна покрывалась расстрельными рвами, вышками и колючей проволокой. И все это издевательски называлось социализмом.

Только в одном 1939 г. через систему ГУЛАГа прошло 2103 тыс. человек. Из них погибло 525 тысяч. Невинные жертвы призывали к сопротивлению. Сопротивление продолжалось и «наверху». Каждый, кто произносил слово протеста, знал, что обречен, и, тем не менее, люди шли на это.

В высшем эшелоне политического руководства в это время (1930 г.) образовалась группа во главе с Председателем Совнаркома РСФСР, кандидатом в члены Политбюро С. И. Сырцовым и секретарем Закавказского крайкома партии В. В. Ломинадзе. Группа советских и партийных работников выступила против некомпетентности и бюрократизма партийно-советского аппарата. Вопрос о Сырцове и Ломинадзе рассматривался на специальном заседании Совнаркома. Партийные и советские работники краев и областей РСФСР весной и летом 1930 г. подняли вопрос о реформации ВКП(б) и перенесении столицы России в Ленинград.

Расправа с участниками этой группы проходила с грубым нарушением Устава партии и советских правовых норм.

Особое место в антисталинском сопротивлении занимала группа во главе с М. Н. Рютиным. Он выступал в роли идеолога и организатора «Союза марксистов-ленинцев» (1932г.). Он подготовил основной программный документ этой организации под названием «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и манифест-обращение «Ко всем членам ВКП(б)».

Впервые авторитетные руководители обращались с апелляцией на действия Сталина ко всем членам партии. «Лозунг «ликвидация кулачества как класса» - авантюристический, опирающийся на фальшивую основу. Целые районы страны находились в условиях перманентной войны. Политбюро в результате программных изменений превратилось в банду политиканов».

М. Рютин предупреждал, что борьба будет длительной, она потребует много жертв, но иного пути нет. Он прямо призывал к свержению Сталина. Очевидно, поэтому расправа с членами «Союза» была скорой и вершилась в обстановке особой секретности. Находясь в заключении, М. Рютин теоретической деятельности не прекращал. Но коммунофашизму отступать было поздно. Подлость и беззаконие, родившиеся в 1917 году, остановить было уже не под силу никому. Машина смерти, которая в финале сожрет и сам большевизм, была запущена.
 
Лето и осень 1932 г. стали критической точкой в утверждении параноидального режима. Партийные сводки свидетельствовали о том, что антисталинские настроения достигли своего пика. Группы, подобные рютинской, действовали также в Таганроге, Харькове, Иркутске, Новосибирске. В ноябре 1932 г. в Уральской области вспыхнуло крестьянское восстание. Впервые в «деле Рютина» была предпринята попытка соединения стихийного сопротивления с теоретическим обоснованием его. Не случайно, видимо, к этому делу были подвязаны Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. По прямому указанию Сталина они были исключены из партии и осуждены во внесудебном порядке.

В 30-е годы было раскрыто еще несколько групп, участники которых выступали против единовластия Сталина. Наиболее известны; группа А. Л. Смирнова, Н. .В. Толмачева, Н. В. Эйсмонта – трех наркомов, группа Крылова – активного участника большевистской революции и гражданской войны. После убийства Кирова сопротивление значительно ослабло, хотя и не прекратилось, несмотря на террор.

В 1937г. на июньском пленуме ЦК ВКП(б) выступили член ЦК И. Л. Пятницкий и нарком здравоохранения Г. Н. Каминский, которые потребовали прекращения репрессий и смещения Сталина. И были тут же арестованы. С апелляцией на действия Сталина к мировому общественному мнению выступили невозвращенцы - В. Г. Кривицкий, И. Рейсе, дипломаты Ф. Ф. Раскольников и А. Г. Бармин. Они были представлены как отщепенцы, дискредитирующие нашу страну накануне нападения на СССР фашистской Германии. Среди тех, кто открыто и без боязни выступал против Сталина, был академик И.П. Павлов. В своих письмах в Совнарком он писал о том, что «мы живем в режиме террора и нажима», что «все происходящее в стране – гигантский эксперимент» и т.п. И это действительно было так: к этому времени в стране установился режим произвола и репрессий, тоталитарно-командная система набирала обороты.

Оппоненты Сталина не получили широкой поддержки среди партийных масс, в большинстве своем они пришли к руководству на гребне военных побед и имели слабое представление о демократии. Им казалось, что Сталину нет альтернативы. Большинство участников антисталинского сопротивления по праву называли себя революционерами, и они, будучи, как и все большевики, сектантами, не могли опереться на широкую социальную базу.

Пролетариат - молодой, благодарный Сталину, готовый на все тяжкие и верящий в реальное выполнение всех помыслов вождя, крестьянство считалось реакционным и подлежащим истреблению классом, а .потому и не пытались с ним контактировать представители творческой интеллигенции, относились настороженно, наученные «шахтинским делом». После политической дискредитации Бухарина в высшем эшелоне не было альтернативных лидеров, равных Бухарину и способных сопротивляться Сталину. Система публичных покаяний была использована Сталиным для политической и моральной дискредитации своих противников. Многие из участников антисталинского сопротивления принимали активное участие в создании режима партийной и советской власти, во всех его злоупотреблениях и не находили в себе силы и мужества признать собственную ответственность за то, что ими было содеяно.

Те самые людоедства ленинского «красного террора», те самые расстрельные ямы с заживо похороненными невинными жертвами не позволили этим людям стать людьми. Единожды солгавши, кто тебе поверит... Да и сами они не во что не верили. Какое уж тут покаяние при такой кровище на руках.

Все это и привело к поражению антисталинского движения, искоренению всякой возможности сопротивления Сталину и сталинщине.

Урок из этого - наличие оппозиции, реальной, а не нарисованной в театральной программке, – это признак демократичности общества; и любая попытка ее уничтожения – это уничтожение всей демократии, а с ней, в перспективе, и всей политической системы.

Это сопротивление, оказавшись не в силах противостоять сталинизму, вместе с тем имело огромное нравственное значение. Оно готовило последующее отрицание, осуждение и крах этой системы, всего коммунофашизма как идеи.

Таким образом, общество, которое провозгласило своей целью достижение высших идеалов социальной справедливости, по сути дела выродилось в общество высшей социальной несправедливости, беспредела отморозков, террора и беззакония - сталинскую модель «социализма». В ее основе, как считает академик РАН В. Н. Кудрявцев, лежали следующие положения:
- подмена социализации основных средств производства их огосударствлением, подавление демократических форм общественной жизни;
- деспотизм и произвол «вождя», хотя и опирающегося на партийный и государственный аппарат, но фактически стоящего над партией и аппаратом;
- административно-командные методы принудительной (внеэкономической) организации труда, вплоть до государственного террора;
- неспособность к самокоррекции, тем более к внутренним реформам из-за отсутствия в системе как экономических, так и политических (демократических) регуляторов общественной жизни;
- закрытость страны, тенденции к автаркии во всех сферах жизни;
- идеологический конформизм и послушание масс, догматизм в науке и культуре.

Сталинизм по сути дискредитировал социалистическую идею в глазах трудящихся всего мира. Сейчас только успехи социализма в Скандинавии не позволяют отбросить идеи Маркса раз и навсегда.

Тоталитарное государство не могло и не может стать правовым, то есть таким, где суд не был бы зависим от властей, а законы реально соблюдались. Такого государства система не приемлет. Незыблемость суда и торжество законности неизбежно открывали путь появлению оппозиции.

Признавая формально гражданские свободы, тоталитарные режимы ставили одно, но решающее условие: пользоваться ими можно было исключительно в интересах той системы, которую проповедовали вожди, что означало бы поддержку их владычества.
 
Отсюда вытекала необходимость сохранения формы законности и одновременно монополии правления. Главным образом по этой причине законодательная власть не могла отделиться от исполнительной. При однопартийной системе это как раз и был один из источников, питающих произвол и всемогущество правителей. Точно так же практически невозможно было отделить власть полицейскую от судебной.

Так зачем в таком случае тоталитарная диктатура прибегала к закону, зачем прикрывалась законностью?

Кроме внешнеполитических и пропагандистских резонов немаловажно и то, что коммунофашистский тоталитарный режим обязан был обеспечить правовые гарантии тем, на кого он опирался, то есть партии. Формально законы охраняли права всех граждан, но в действительности только тех, кто не попал в разряд «врагов народа».

В силу вышеизложенного политические судебные процессы - инсценировки, где доминировал политический тезис: от суда требовалось уложить в рамки права заготовленный политический вывод о враждебных происках обвиняемого. При таком способе судить важнейшую роль играло признание обвиняемого.

Если он сам называл себя врагом, тогда тезис подтверждался. «Московские процессы» - это наиболее гротескный и кровавый пример судебно-юридического фарса в коммунизме. Обычно политические процессы затевались по «разнарядке». Тайная полиция (НКВД, ГПУ, и др.) получала плановое число требуемых к аресту «врагов народа» и начинала действовать. Никаких доказательств не требовалось - нужно было лишь признание.
Проблема была только с формулировкой обвинения. Говорилось так: был бы преступник, а преступление найдется. Как только не изощрялись гебисты: есть свидетельства, что одного несчастного обвинили в том, что он копал туннель из Москвы в Рио-де-Жанейро. И ничего, благополучно расстреляли.

Хватали любого и путем изощренных пыток выбивали признание. Если не помогали пытки, хватали близких жертвы. И так пока не получали признание. Что, впрочем, не смягчало участи «членов семей врагов народа», которые, включая и детей, в лучшем случае бросались в специальные лагеря смерти для ЧСВН, из которых выпускали только на тот свет.
Кстати, обреченные на мученическую смерть члены семьи сидели в разных лагерях, и не имели права на переписку. Жены сидели в лагерях для ЖВН, а дети в лагерях для ДВН. Порой за тысячи километров друг от друга. Ну, я уже писал о жене и маленьком сыне «врага» из ЦК ВКП(б), о письме мальчика к матери. За одно это я бы не задумываясь задушил товарища Сталина своими руками.
Что удивляться огромному количеству вступавших в армию Власова во время войны. Это была реакция народа на беспредел.

Работа тайной полиции в СССР чрезвычайно упрощалась всемогущей 58-й статьей Уголовного Кодекса 1926 года. Она состояла из 14 пунктов. Но главное в этой статье было не её содержание, а то, что её возможно было истолковывать «расширительно», «диалектически». Как поганцы философский термин испохабили!
Один пример - пункт 3: «способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с СССР в состоянии войны».
Этот пункт давал возможность осудить человека за то, что, находясь под оккупацией, он прибил каблук немецкому солдату. И осуждали, да еще как! Был на оккупированной территории – пожалте в лагерь. Сидел в Освенциме – s'ill vous plait в ГУЛАГ.

Но главный принцип коммунистического суда выражен в одной фразе председателя ревтрибунала г. Рязани (1919 г. ): «Мы руководствуемся НЕ ЗАКОНАМИ, а нашей революционной совестью». А совесть у них была как у Джека Потрошителя.

Народные массы чаще выступали в облике несчастных жертв, бедных непротивленцев, являющихся объектом приложения тоталитарных сил. Некоторые исследователи советского тоталитаризма производят искусственное разделение общества на отдельные части. Но...

Государственно-организованный террор, основанный на постоянном и тотальном насилии, существовал не сам по себе. Основой тоталитарного режима может быть только всеобщая лояльность граждан, в обеспечении которой террор играет не последнюю роль, представляя собой логическое продолжение тоталитарной пропаганды.

Обращенная не к разуму, но к чувствам коммунофашистская пропаганда, являясь по сути насилием над духом, подкрепляется насилием физическим. Двойной гнет разлагает личность, гасит ее мыслительные способности, оставляя место лишь почти непроизвольным рефлексам энтузиазма и страха.
Такое давление со стороны государства ликвидирует не только любую оппозицию, но и любую попытку не то что к инакомыслию, а и просто к мышлению.

Террор нанес огромный ущерб нации, практически уничтожив ее генофонд: представителей интеллигенции, людей науки уничтожали как относящихся к буржуазии, как «социально-чуждых», инициативных крестьян – как «кулаков». Нетронутым оставался только один тип. Которого так навеки веков талантливо сыграл артист Владимир Толоконников.

Постоянно действовали трудовые лагеря, где в полной мере был использованы голод и издевательства как важнейший стимул к труду. Границ между лагерями и фабричным, а тем более сельскохозяйственным трудом практически не было.

Трудовые лагеря и разного рода «добровольные» трудовые акции, например,  обязательные сверхурочные, являлись тяжелейшей, крайней формой несвободного труда. Они могли иметь временный характер, сам же несвободный труд - явление при коммунизме постоянное, в зависимости от потребностей момента более или менее ярко выраженное.

Работник был поставлен в такое положение, что свой товар - рабочую силу он должен был продавать на не зависящих от него условиях без возможности найти другого, лучшего работодателя.

Партийная бюрократия, монопольно владея природными ресурсами, осуществляя политическую диктатуру, обрела право диктовать на каких и в каких условиях люди будут трудиться.

При такой системе невозможны свободные профсоюзы, а забастовки – явление исключительное.

Отсутствие забастовок коммунисты объясняли тем, что рабочий класс якобы находится у власти и опосредованно - через «свое» государство и «авангард» – КПСС – является собственником средств производства: таким образом, забастовки были бы направлены против него самого.

В период 30-х гг. сложилась практика массовых репрессий по государственной линии сначала против противников ленинизма - троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, давно уже политически разбитых партий, а затем и против многих относительно честных коммунистов, которые вынесли на своих плечах первые, самые трудные годы индустриализации и коллективизации, которые, кстати, сами по дурости активно боролись против «белых», «троцкистов и правых», за «ленинскую линию партии». Сталин тогда и ввел понятие «враг народа».

Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведешь полемику: он давал возможность всякого, кто в чем-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан, подвергнуть самым жестоким репрессиям, с нарушением всяких норм морали и законности.
 
Понятие «враг народа» по существу уже снимало, исключало возможность какой-либо идейной борьбы или выражения своего мнения по тем или иным вопросам даже теоретического значения.


Массовые аресты и ссылки миллионов и миллионов людей, казни без суда и нормального следствия порождали неуверенность в людях, вызывали страх и озлобление. Это, конечно, не способствовало сплочению рядов партии, всех слоев трудового народа, а наоборот, приводило к уничтожению, отсечению от партии честных и потому неугодных Сталину работников.

Вся власть принадлежала особой касте, - номенклатуре, которую народ не мог контролировать. Большевики, например, поставившие перед собой цель свержения существующей системы, с самого начала были вынуждены действовать как конспиративная партия. Эта конспиративность, интеллектуальная, идеологическая и политическая закрытость остались её существенной характеристикой и после завоевания власти. Общество и государство оказались поглощёнными одной господствующей партией, происходит слияние высших органов этой партии и высших органов государственной власти. Фактически происходит превращение партии в решающий стержневой элемент государственной структуры. Обязательным элементом такой структуры является запрет на оппозиционные партии и движения.

Характерной чертой является также то, что власть не опиралась на законы и конституцию.
В сталинской конституции были гарантированы почти все права человека, которые на деле практически не выполнялись. Не случайно первые выступления диссидентов в СССР проходили под лозунгами за соблюдение конституции.

Симптоматичны также и насильственные методы избрания тех или иных лиц в органы государственной власти. Достаточно вспомнить такой курьёзный факт: объявление по телевидению о результатах голосования утверждалось в президиуме ЦК КПСС за два дня до выборов. И всегда 99,999%.

С тоталитарной властью неразрывно связана тайна власти. Властный поступок тоталитарного индивида всегда непредсказуем, спонтанен, вызывается не столько внешней необходимостью, какими-то реальными обстоятельствами, сколько тайными движениями его души. Теми движениями, которые имеют свою индивидуальную логику, непредсказуемую с точки зрения нормальной логики. Это целиком относится и к Сталину.

В силу этой тайны система тоталитарной власти пронизана страхом. Страх есть необходимое дополнение абсолютной власти, он столь же абсолютен, и это страх не только перед «другими», но и перед самим собой. Абсолютный страх в душе тоталитарного индивида перевоплощается и снимается в виде стремления к абсолютной власти.

Карательные органы в этой системе – материализация повсеместного страха, своего рода арбитр в споре, столкновении индивидуальных страстей. Но их существование в большей степени вызвано необходимостью искоренять инакомыслящих – тех, кто не принял условия тоталитаризма, правила его игры, и имя им – миллионы.

Если говорить о людях современных, то последние сорок лет выработали у многих из них (жаль, далеко не у всех!) прочный иммунитет против тоталитаризма: у них нет восторженной до самоотречения веры в коммунистическую или какую-то иную, но столь же мощную в социально-психологическом и идеологическом плане идею.
 
От тоталитаризма нас спасает безверие. Гораздо большую и реальную опасность представляет собой авторитаризм консервативного или откровенно реакционного плана, объективные и субъективные условия для появления которого налицо или, как говорил Маркс, находятся в процессе становления.

В сталинскую эпоху любое высказывание, выражающее легкую критику государства и Сталина, рассматривалась как буржуазная агитация и пропаганда. Да и высказываться было не обязательно. Достаточно было подозрения, что человек может захотеть мыслить как-то не так.  Достаточно было случайной оговорки или опечатки, а чаще всего – доноса «верного ленинца».
 
И коллективизацию, и чистки 30-х годов, и многое другое, что проводил Сталин, в принципе допустимо рассматривать как перманентную революцию по Троцкому. В истории периодически возобновлявшихся волн репрессий имели место случаи, когда некоторые люди признавались невиновными в инкриминируемых им преступлениях. В этих случаях Сталин вмешивался в дело и снимал тех, кто был виновен в нарушении законности.
Достаточно сказать, что все фюреры всемогущих «органов» были в свое время признаны «врагами народа» и расстреляны. От Ягоды до Абакумова. Уберегся только Берия, и то временно. Но и его уконтропупил Никита по тем же показаниям. Дескать, враг народа и английский шпион.

Сталин всегда умел найти виновных в совершенных «ошибках» и тем самым направлял недовольство народа в определенное русло. Видимо, человек с другим характером вряд ли мог бы проводить такую политику. Сталин, однако, не терпел, чтобы сияние власти, исходящее от него, каким-то образом затрагивало тех,  кто стоял рядом с ним, его родственников или членов семьи. Сталин далеко переступил рамки репрессивных мер, которые были необходимы для сохранения его личной диктатуры.

Подытожим обвинения.

30-40-е гг. стали самой кровавой страницей в отечественной истории последних столетий. В начале 30-х гг. прошли последние политические процессы над прежними оппонентами большевиков – бывшими меньшевиками и эсерами. Почти все они были расстреляны и отправлены в тюрьмы и лагеря.

В конце 20-х гг. «шахтинское дело» послужило сигналом для развертывания борьбы с «вредителями» из числа научно-технической интеллигенции во всех отраслях народного хозяйства. С начала 1930 г. развернулась массовая репрессивная компания против кулачества и середняков, раскрестьянивание России.

Дискуссии в партии прежних лет были объявлены борьбой Сталина против «антипартийных уклонов», а их участники осуждены. Многие из них погибли.

В 1936 г. состоялся первый из крупнейших московских процессов над лидерами внутрипартийной оппозиции. На скамье подсудимых были ближайшие соратники Ленина – Г. Зиновьев, Л. Каменев и др. Их обвиняли не только в убийстве 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК и секретаря ЦК и Ленинградского обкома ВКП(б) С. Кирова, но и в попытках убить Сталина и его ближайших соратников, а также свергнуть советскую власть.
 
Прокурор А. Вишневский в заключительном слове заявил: «Взбесившихся собак я требую расстрелять – всех до одного!». Суд, конечно же удовлетворил эти требования.

Интересно, что тогда не прекращались «демонстрации трудящихся» под тем же милым лозунгом. Ткачихи требовали больше расстреливать.
Ох уж эти ткачихи. Они всегда были горячими поклонниками талантов вождя. Правда, тогдашние ткачихи, в отличие от нынешних, при всей их кровожадности (с кем поведешься), в своих выступлениях были хотя бы бескорыстны.

С ноября 1934 г. стали действовать для вынесения приговоров по делам «врагов народа» и членов их семей внесудебные органы – так называемые особые совещания (из 2 – 3 человек), отправившие в лагеря и на смерть миллионы людей.

С декабря 1934 г. был введен «упрощенный порядок» рассмотрения дел «врагов народа», по которому следствие должно было закончить свою работу в течение десяти дней, обвинительное заключение вручалось обвиняемым за сутки до суда, дела слушались без участия сторон, а просьбы о помиловании запрещались.

В 1937 г. состоялся второй процесс, в ходе которого была осуждена еще одна группа лидеров «ленинской гвардии». В том же году была репрессирована большая группа высших офицеров во главе с Тухачевским.

В марте 1938 г. были расстреляны бывший глава правительства А. Рыков и «любимец партии» Н. Бухарин.

Каждый из таких процессов вел к раскручиванию маховика репрессий для миллионов людей, прежде всего для родственников и знакомых, сослуживцев и соседей по дому репрессированных.

Только в высшем руководстве армии были уничтожены:
- из 5 маршалов – 5;
- из 5 командармов 1 ранга – 3;
- из 10 командармов 2 ранга – 10;
- из 57 командиров корпусов – 50;
- из 186 комдивов – 154;
- из 16 армейских комиссаров 1 и 2 ранга – 16;
- из 26 корпусных комиссаров – 25;
- из 64 дивизионных комиссаров – 58;
- из 456 командиров полков – 401.

Вслед за ними были репрессированы 40 тысяч офицеров Красной Армии.
Тогда же был создан секретный отдел в НКВД, занимавшийся уничтожением политических противников власти, оказавшихся за рубежом.

В тюрьмах не хватало свободных мест. Начала формироваться широкая сеть концентрационных лагерей. Со второй половины 30-х гг. аресту и суду подвергались не только политические оппоненты власти, но и «потенциальные» враги, которых судили не за конкретные действия, а за потенциальную опасность для режима. Такая «мера социальной защиты» вела к «срезанию» целых слоев общества, его генетической кастрации.

Быстро почувствовав экономическую выгоду от бесплатного труда заключенных, власть начинает формировать целую индустрию, основанную на его применении. Одной из главных функций «Большого террора» было стремление обеспечить не только политическую лояльность, но и высокую производственную дисциплину членов общества.

С 1939 г. в концлагеря кроме политических заключенных стали направлять нарушителей трудовой дисциплины на производстве.

Террор должен был стать достаточно убедительным, чтобы работала вся система внеэкономического принуждения. По официальным данным, в 1930 – 1953 гг. по обвинению в контрреволюционной, антигосударственной деятельности были вынесены осуждающие приговоры в отношении 3 778 234 человек, в том числе 786 098 – смертных. По другим данным только в 1930 – 1941 гг. было репрессировано до 30 млн. «врагов народа».

И нужно сказать еще об одном деле, без которого Заключение наше было бы неполным. О жертвах среди самих большевиков.

Я не причисляю Ягоду, Ежова,Тухачевского, Уборевича, Троцкого и иже с ними к жертвам. Уверяю вас, когда они сами рубили, расстреливали, резали на куски и растворяли в серной кислоте, - они чувствовали себя распрекрасно.
 
То, что они получили той же мерой, то же, что они творили над другими, людьми в отличие от них не виновными, говорит только об одном: что товарищ Сталин не забыл о том, чему его учили в семинарии. В отношении этих персон, - палачей, уголовников и негодяев, он, может быть и против своей воли, творил Божий суд.

Так и тянет сказать, что если бы он отправил в ад всю свою поганую партию, - цены бы ему не было. Я бы сейчас тоже вступил в КПРФ и таскался бы с его портретом на все их шабаши...

Но есть нечто, что останавливает от такого высказывания. Были же и другие члены партии, которые не были замешаны в истреблении собственного народа, кто вступал в партию, поверив пропаганде, или из-за невозможности сделать без этого карьеру; в конце концов, - чтобы спасти жизни себе и своим близким. Вступали и на фронте, из чувства общности в беде. Из песни слова не выкинешь.

Такими были мои родители. Ну скажите, мог ли отец, начальник крупного сталелитейного цеха, человек с европейским образованием (за одно это давали «десятку без права переписки»!), не вступить? Ведь это было равносильно подписанию себе и родным смертного приговора. Жена его тоже должна была вступить.

Это потом мне, зав. отделом НИИ, через сорок лет можно было отказаться, а тогда, в их дни, время было страшное. Легко геройствовать, когда смерть не витает над головой.

Нет, не могу я бросить в них камень. Да, руку они по команде поднимали, когда травили «врагов народа». Но тогда надо обвинить и заложников «Норд-Оста», ведь и они не кидались на террористов, не проявляли геройство. Вопрос этот не такой простой. А таких «коммунистов» были миллионы. Нет, не судите, да не судимы будете. Если и судить, то надо судить индивидуально. Главный критерий – то, что эти заложники коммунофашистской власти, которая под страхом смерти требовала от народа лояльности, не запачканы в крови. И те из них, кто попал под машину репрессий, – такие же жертвы, как и люди, не состоявшие в бандитской партии.

Огромное количество народа погибло и в нашей стране, и в «лагере мира и социализма» в годы Большого Террора. Несть числа расстрельным рвам и лагерным крестам из полярной лиственницы.
Будем об этом помнить и не будем делать вид, что памятники палачам вокруг нас и реваншистские шалости на станции метро «Курская» нас не касаются. Еще как касаются.

И вот напоследок. Жила у нас в войну семья беженцев по фамилии Второвы: мать-учительница и двое дочерей, одной было лет 18, а другой и того меньше. Так мать и старшая девочка померли от истощения, а младшую устроили в литейный цех на Торфмаш.
Там она с голоду выпила стакан технической патоки пополам с землей, что шла на формовку, и ей дали 12 лет. Почти столько же, сколько и ей было. Ниночкой звали. Мы с мамой носили передачи в Пересылку на Болотной, пока ее с этапом в лагерь не отправили. На Колыму.
Она отбыла срок до звонка, кстати, уже Сталин околел. Вышла полуживым инвалидом: на лесоповале на нее упало дерево и пробило голову. Она заехала попрощаться с нами. Больше я ее не видел.

Начал я эту статью с Шаламова, им же хочу и закончить. Вспомнилось из его стихов:
Говорят, мы мелко пашем,
По поверхности скользя...
На земле исконной нашей
Глубже и пахать нельзя!

Мы ведь пашем на погосте,
Ставшем нашею страной!
Разгрести боимся кости,
Чуть прикрытые землей...

Люди, не валяйте дурака, будьте бдительны!

Валентин Спицин.