Мы или пространство любви

«Мы» или пространство любви
Центр миллионного города, скоро Крещение. Бреду по парку с названием, данным в честь аллеи лип. День сказочный, чувствую себя Настенькой. Только Мороза с волшебным посохом не видно…. Жалею, что не купила в Москве на ярмарке валенки, похрустеть бы по снегу! Мимо торопятся заиндевелые прохожие, пар изо рта, скрип из-под ног. Думается, думы только грустные. Говорят, что нет никого свежее, чем у «дурак с мороза». Сын недавно развелся, предпринятые мною попытки помешать пресёк вердиктом: я не сделаю её счастливой, потому что  разрушилось понятие «мы». Есть «я», все время уступающий, и есть «она», уверенная в правоте. И создавать она ничего не собирается. Думаю, думаю, думаю…Беру за основу лирически-морозных рассуждений опыт знакомых мне женщин с именем уже бывшей снохи. Ангел-хранитель, как снежком за шиворот, обжигает подсказкой: сравни, сравни, сравни. Сравниваю.
Ира первая, далее Маленькая, любит мужа. Ей почти 20! Она ждет от него визы и воссоединения семьи. В Германии проведены медовые два месяца. Снята квартира, сдан первый уровень на курсах немецкого языка. Маленькая на зимней сессии в России, Он в Берлине. Говорит с ним часами по телефону и с неё можно писать в это время мадонну. Сколько им ждать и как все устроиться, неважно. В моей памяти в один из визитов «на кофе» сразу после их свадьбы осталась картина: стол с любимым блюдом молодого мужа - свежими очищенными огурцами без кожицы. Здоровый образ жизни, немецкая привычка, на кофейном сладком застолье зеленел и светился. Запомнила и подала, не постеснялась, к кофе, значит любит!
Ира вторая, далее Молодая, в браке семнадцать лет, ей, кстати, сегодня 35! В отдельной квартире, где всегда есть обед, как для Гоши в «Москве слезам не верит». Муж её первая любовь. Почему она мне вспомнилась? Она отрывает каждую плодоножку, когда подает ему клубнику, при этом преподает, защитилась, умница, красавица! Вазочку с клубникой, готовой для поедания, обласканной истинной любовью, я просто осязаю. Маячит предо мной в белоснежной серебристой алее вместе с огурцами, дразнится вазочка с клубникой. Не попадутся шершавые хвостики, не будет дум, куда их деть. Значит, тоже любит. Примитивно рассуждаю? Конструкция из трех элементов самая прочная, дополним третьей.
Ира третья, далее Взрослая, два брака в прошлом, одна. Есть сын и человек «по душе», который не может остаться у неё навсегда. Иногда они обедают вместе, ему подается горячий суп, мясной бульон плюс овощи крупно. Обычный суп, в поваренных книгах он проходит под названием «крестьянский», но  это «охранная традиция их пространства любви», такое непрочное, временное…
Совмещаю три картинки. Представьте домик без передней стены, как в моем детстве в семидесятые: не было тогда в продаже теперешних домиков барби, розовых и упакованных внутри. Потрошились картонные коробки из-под  обуви, строился мир будущей женщины: обеды, гости, балы и дни рождения, игрушечная посуда для кукол…Может, современные девочки не играют достаточно в куклы, и поэтому не возникает желание создать пространство любви? В таком случае неудивительно, что «нежность» переключается на «расчетливую холодность», и не бережется хрупкое «мы».
Совмещаю три уютных мира трёх Ир. Монтирую, как клип. В каждом кадре стол с абажуром, на него женские руки ставят блюдо с …ну, каждая со своим! На морозе запахи острее: очищенные огурцы, клубника без плодоножек, горячий суп… Охраняют «мы» те кому есть Что охранять! Оно должно быть сотворено. Отзывается болью, узнаётся во взгляде, может, жизнь нам даётся только этого ради… Пустота, стынь, когда нет желания хранить любовь. И снег хрустит тогда прямо на полу в доме, где не готовят к приходу любимого обед, не светиться абажур, стол пуст, и руки сложены на груди крест-накрест, и слова студят душу: я сама решаю, без тебя, работать мне, строить карьеру, водить авто или же проводить свою жизнь у плиты. Не буду готовить, не мечтай! Отвыкай! Мне просто некогда каждый день это делать. Живешь в миллионном городе, вон пицца или суши на заказ без проблем…Замерзающий он слушает ледяные слова и делает всё один… Без «мы».