Будем жить! Разнос

 Оптимизму больных раком посвящается.
 Глава 11
РАЗНОС

Лев Семёнович быстрым шагом прошёл по залу для пресс-конференций, сел на своё место во главе стола. Внимательно обвёл собравшихся взглядом и, не здороваясь, спросил:
- Хирургия здесь? Я сказал, чтобы были в полном составе.
- Здесь, здесь, Лев Борисович! Я всё сделала, как Вы велели.
- Вы что тут, совсем охренели? Стоило мне на неделю в командировку уехать, как вы тут полнейший бардак развели! Два летальных за неделю! Вы хоть соображаете, какое пятно на репутации? Или вы ни хрена не соображаете? Ни о чём, кроме конвертов с деньгами не думаете? Совсем распустились, работать разучились! Думаете, не знаю про ваши пьянки, про ваши романы с медперсоналом? Всё знаю! И я вам открыто обещаю, стращать не стану, буду увольнять к чёртовой матери!
- А к столу сам встанешь? – не выдержал заведующий хирургическим  отделением Быков. Он с первого дня откровенно возненавидел этого хама, поставленного руководить онкологическим центром и с самого начала восстановившим против себя буквально весь огромный коллектив. Прежний шеф был человеком интеллигентнейшим! Он со всеми здоровался, интересовался, как идёт жизнь, нагнав в коридоре какую-нибудь престарелую санитарку, брал её под локоть и участливо спрашивал о самочувствии, ободряюще похлопывал по плечу, помнил всех по имени-отчеству, на корпоративных праздниках брал гитару и бархатным баритоном замечательно пел задушевные романсы. И врачом он был прекрасным, но  практикой заниматься времени почти не оставалось. Короче, был он душой коллектива, в котором все без исключения любили своего начальника и откровенно плакали, когда сразу же после шестидесятилетнего юбилея его отправили на пенсию.
Его с распростёртыми объятиями взяли в медицинскую академию, дали кафедру, и он начал учить студентов тому, чем сам владел в совершенстве, потому что в отличие от многих преподавателей, был не просто теоретиком, а признанным практиком, умело совмещая руководство,  работу с пациентами и преподавание.
Нового десантировали со стороны. О нём мало что знали, но поговаривали, будто он заочно закончил факультет санитарии и гигиены, быстро поднялся до должности главного санитарного врача какого-то небольшого города, потом был замом у главного врача областной санэпидемстанции, попался на крупной взятке, но при содействии друзей из прокуратуры  сумел выкрутиться. Потом  где-то в одной из областей Сибири возглавлял то ли городской, то ли областной фонд обязательного медицинского страхования, крупно проворовался, но при этом с кем надо поделился, и в обиду  его дали. Перевели на несколько месяцев в Москву, а оттуда направили руководить онкологическим центром, в числе других десяти крупных лечебных заведений страны попавшим в список  учреждений здравоохранения, которым по федеральной программе развития здравоохранения выделялись огромные средства для технического перевооружения. Только в нынешнем году несколькими траншами было выделено уже почти полмиллиарда рублей, правда, деньги эти на счёт диспансера не поступали, а напрямую уходили в какую-то фирму, занятую закупкой оборудования.
Опять же знающие люди утверждали, что еще несколько лет назад их нынешний шеф сумел отправить своего сына на стажировку в австрийскую фирму «Vamed», которая занимается по всему миру обучением медицинского персонала,  готовит для учреждений здравоохранения специалистов по руководству персоналом, строит лечебницы и обеспечивает их «под ключ» всей необходимой техникой и оборудованием.
И вот, пока молодое дарование стажировалось в Вене в головном офисе этой фирмы, при  помощи новых знакомых из числа давно осевших на Западе соплеменников, отец открыл на его имя собственную фирму  (а создание новых рабочих мест в странах Запада с учётом нарастающей безработицы очень приветствовалось), и сынок начал заниматься посреднической деятельностью по поставкам техники и оборудования. Именно эту фирму, используя своё служебное положение, и рекомендовал всем расторопный папаша. И завышая цены в два и даже в три раза,  не бедствовал сам, давал возможность получить навар своим партёрам и обеспечивал богатую жизнь своему отпрыску, уже сумевшему получить сначала бессрочную визу, а затем вид на жительство, потому что имел в Австрии недвижимость. Парень был не промах, женился на австрийке и потому через пару лет, по их законодательству, имел возможность получить и гражданство в порядке исключения для воссоединения семьи.
Вот и эти, выделенные федеральным бюджетом деньги на приобретение новейшего радиологического оборудования для оснащения специально построенного  корпуса, уже ушли в Австрию на счёт фирмы сына. Так что буквально за три месяца работы в новой должности Лев Семёнович успел хорошо наварить.  При таком успешном развитии бизнеса он чувствовал себя чуть ли не богом и потому  смотрел со своих облаков на кишащее  внизу быдло с нескрываемым высокомерием и даже презрением. Да иначе и быть не могло, потому что эти людишки сами сразу же безропотно приняли такое положение дел и угодливо перед ним рассыпались бисером. Особняком было хирургическое отделение. Эти держались гордо и независимо.
Лев Семёнович давно бы разогнал их к чёртовой матери, но заменить хирургов было действительно некем. Это он понял сразу же, еще с первого своего визита в департамент здравоохранения, где директор честно  рассказал о положении дел в области с кадрами вообще и с хирургами в особенности. И сочувственно развёл руками, мол, даже вакансии заполнить не удаётся по несколько месяцев.  Пытались даже переманить докторов из соседних областей, но ситуация с зарплатой такова, что им её почти полностью надо будет отдавать за съёмную квартиру. Правда, некоторых приглашённых удавалось разместить в построенных при крупных больницах комнатах для приезжих, но кардинально жилищную  проблему решить не получилось.
Потому и вынужден был мириться Лев Семёнович со строптивой хирургией, с её заведующим отделением, который смеет «тыкать» ему, первому руководителю. Более того, «тыкает» с первого же дня и еще один хирург, как его, то ли Попов, то ли Дьяконов. Не онкология, а богадельня какая-то, чёрт возьми!
- Так, Быков, доложи чётко и внятно, почему у тебя в отделении за последнюю неделю два летальных.
- Так ведь тебе уже и так доложили. У нас тут информаторов много.
- Не умничай, Быков. Не на дружеской пирушке сидишь.
- Да упаси меня бог от таких друзей! – парировал хирург. – В первом случае, действительно,  есть наша вина. Не надо было рисковать. Но мы рискнули, теперь отписываемся.
- Вот и надо было не оперировать. А домой выписывать. Дома пусть умирают, нечего нам тут статистику портить!
- Так может нам вообще принимать только здоровых?  Тогда уж точно летальных исходов не будет. Полную картину я описал в служебной записке и передал в приёмную. Там всё изложено.
- А как второго жмурика проморгали?
- Ты бы за базаром-то следи, начальник, - специально, чтобы позлить  шефа, намекая на его  не дошедшие до суда уголовные дела, ввернул лагерную лексику интеллигентный  Дьяконов. – Этот, как ты говоришь,  жмурик,  был моим лучшим другом.
- Ты мне тут не хами! - шеф вмиг взорвался, как это всегда бывает с ярко выраженными холериками или страдающими катонической формой шизофрении. Он мог внезапно вскочить во время совещания, броситься в сторону выступающего, впасть в состояние неистовой ярости, даже агрессии, схватить со стола, что попадётся под руку и швырнуть в собеседника.  Вообще-то таким людям должна быть противопоказана руководящая работа. Вообще работа,  связанная с людьми. Но Лев Семёнович  имел очень сильное покровительство, и на наличие у него шизофренических симптомов обследовать его никто и никогда не посмел бы направить.
- Так и ты тоже выбирай выражения, - спокойно сказал Владимир Борисович и сел на стул, что стояли вдоль стены для приглашаемых на расширенные совещания.
-Совсем оборзели! Совсем распустились! На совещании с начальством, как с женой на кухне разговаривают! – горячился Лев Семёнович.
- Так ведь уважение должно быть взаимным. Ты нас станешь уважать, и мы к тебе станем так же относиться, - пробурчал Дьяконов вполголоса, но так, чтобы было слышно всем. Шеф уже сумел взять себя в руки и никак на это не отреагировал.
- Так вот. Насколько я знаю, если бы дежурная  сестра  не любовь ночью крутила, а ходила по палатам, как положено, каждый час,  не было бы второго летального. Это же надо умудриться, чтобы пациент в больнице от геморрагического инсульта скончался! Куда заведующий отделением смотрит, почему порядок навести не может? Почему дежурная медсестра не на посту, а на кушетке в объятиях дежурного же хирурга? Думаете, я ничего не знаю, ничего не вижу? Да про этот роман не только вся больница знает, из департамента  звОнят, прямо в глаза тычут, мол, что у нас тут творится!
Было поразительно, как, прилетев из командировки  только в шесть утра, шеф к восьми знал уже все подробности. Поражало не столько наушничанье коллег, сколько то, как быстро он сумел найти себе информаторов! Видимо, вынужденные скрывать в себе таланты доносчиков, знающих всё и вся, потому что  при  прежнем руководителе это жёстко пресекалось, доброхоты воспряли и с удовольствием занялись любимым делом, в полной мере проявляя свои склонности в каких-то корыстных целях. То ли из-за возможности карьерного роста, потому что нынешние руководители любят окружать себя такими работниками,  то ли из желания оказаться в числе доверенных и нужных, а значит, обласканных.
- Так, с хирургией ещё не всё! – Лев Семёнович снова медленно обвёл взглядом всех своих замов и  заведующих отделениями, давая понять, что отыгравшись на хирургах, он как следует навешает и всем остальным. – Быков, ты знаешь, что вчера к тебе поступил редактор областной газеты «Губернская правда»?
- Знаю. Но для меня он не редактор, а пациент.
- Куда ты его полОжил (он привычно сделал ударение на втором слоге)? В какую, спрашиваю, палату?
- В двести шестую.
- Сколько там человек.
- Шестеро.
- Ты что, совсем охренел, Быков? – снова в долю секунды потерял чувство самообладания Лев Семёнович. – Ты соображаешь, что делаешь? Да ты представляешь, что он потом про твоё отделение напишет, когда отсюда выйдет? Про твои  амуры с практикантками? Про затянувшийся  роман женатого хирурга с замужней медсестрой? Про бардак в отделении? Про летальные исходы, которые у тебя пачками? Почему не в коммерческую палату? Ему платить нечем?  Сам оплати из своих левых доходов! Камри на лексусы каждый год менять деньги есть, найдешь в своём сейфе  и на оплату коммерческой палаты для такого пациента.
- Коммерческую вчера забронировали.
 - У нас что, теперь, как в гостинице, бронирование ввели?
- Не могу знать. Из департамента звонили, кто-то из правительства области тёщу привозит на обследование.
- Тогда сейчас же освободи свой кабинет! Стол перетащишь в ординаторскую. Диван свой кожаный, на котором студенток трахаешь,  в коридор выставишь. Барство развели! Пациентов некуда лОжить (он снова сделал резкое ударение на первом слоге), а они кабинеты себе оборудовали! Это, между прочим, всех остальных тоже касается. А в кабинет свой, Быков, для редактора кровать поставишь и всё необходимое.
- Может мне ему ещё и прислуживать?
- Задницу  лизать станешь, если потребуется! Не дай бог, статейка негативная про диспансер в его газете появится, я тебя живьём сожру. Изничтожу! – и шеф  крепко сжал кулак поднятой над столом правой руки. Всё! Хирургия свободна, с остальными сейчас начнём разбираться.

(продолжение следует)