Сомнению всегда найдется место Главы 15, 16

                Глава пятнадцатая


         Мой анализ был прерван звонком домофона. Взглянув на экран монитора, я застыла, а сердце забилось часто-часто.  У двери стоял Антон. Некоторое время я пребывала в замешательстве, и звонок повторился. Я не знала, стоит ли впускать его. Что еще он хочет выведать? Я включила громкую связь и сказала в микрофон:

         - Что тебе нужно? Здесь справок не дают.

         - Я хочу поговорить с тобой как врач.

         Его ответ сначала вызвал во мне замешательство, а потом возмущение, и я засыпала его вопросами:

         - А до этого ты как со мной разговаривал? Как убийца? Или в вашей клинике это смежные профессии?

         - Нина, прекрати! Речь идет о твоем здоровье.

         Я просто взбесилась от его слов. Неужели он подозревает меня в ненормальности? Да он сам спятил! С кем поведешься, того и наберешься. Я бросила в микрофон «Проваливай!» и отключила связь. Но монитор остался включенным, и я видела, как немного постояв, он достал из кармана телефон и стал звонить. Мой мобильник послушно откликнулся, но я на него и внимания не обратила. Понятно, хочет объяснить, что у меня паранойя, и мне все показалось, а он белый и пушистый. Только он со своими объяснениями опоздал. Если бы вчера сказал, что его разговор с Деревянко мне померещился, я бы, возможно, поверила. Но он ведь признался! Он повторил звонок, и я отключила телефон. Тогда он стал барабанить в дверь. Что делать? Я опять включила громкую связь и велела ему убираться отсюда, а то вызову милицию.

         - Вызывай! – запальчиво ответил он. – Я не могу уйти. Тебе угрожает опасность!

        У меня в голове опять прозвучали слова Евдокии: «Ей угрожает опасность. Рядом с ней плохой человек». Я открыла дверь, и Антон вошел. На нем была та же рубашка, что и накануне, он был небрит, глаза воспалены, волосы взлохмачены. Я привыкла видеть его совсем не таким, и мое сердце тревожно сжалось. Каких еще напастей мне ожидать? Я кивнула на стул возле своего стола, и он молча сел.

        - Говори, что хотел, - сухо сказала я, - только быстро, с минуты на минуту должен появиться мой шеф, я не хочу, чтобы он тебя здесь застал.

        Эта сухость и деловитость давались мне с трудом. Вид Антона и его отчаянный взгляд меня пугали. Что за опасность меня ждет? Но он продолжал молчать, не спуская с меня своих стальных, но совсем не бесчувственных глаз. Поединок взглядов продолжался.

       - Это не быстрый разговор, - наконец, сказал он. - Если нам могут помешать, то давай уйдем отсюда. Перекусим где-нибудь, я, кстати, со вчерашнего дня ничего не ел.

       Ну вот, опять его уловки. Пытается надавить на мою жалостливость и выманить из офиса. Кто знает, что он задумал на этот раз. Возможно, и его истерзанный вид часть плана.

       - Говори здесь и сейчас или уходи, - твердо заявила я, решив ни под каким видом не покидать офис, свою незыблемую крепость со всевозможными системами защиты и тайным выходом.

       В конце концов, он приступил к делу, правда, несколько раз мне пришлось его перебивать и уточнять кое-какие детали. Если изложить все услышанное в хронологическом порядке, то получалась следующая картина.

       Мой рассказ о том, как я приходила в себя после реона, сначала его озадачил, а потом и напугал. Покинув мою квартиру, он прямо ночью поехал в больницу, где поднял всевозможные материалы, связанные с этим препаратом, утром  кое с кем созвонился и пришел к выводу, что на здорового человека реон не мог оказать такого воздействия. Тут он вспомнил, что я упоминала об аварии, и решил немедленно связаться со мной, чтобы кое-что уточнить. Однако он предполагал, что я вряд ли стану беседовать с ним по телефону. Опять ждать до ночи в подъезде не было сил. Он знал, что я работаю в детективном агентстве, но не знал, в каком именно, и позвонил Боброву. Тот названия агентства тоже не знал, так что ему пришлось связаться со своей подругой, на что почему-то ушло немало времени, так что как только ему сообщили, где я работаю, он сразу примчался сюда.

       Его интересовали травмы, полученные мной при аварии, и сведения о других заболеваниях, которыми я страдаю. Пришлось рассказать о сильном сотрясении мозга, а также о последующих головных болях, ночных кошмарах и галлюцинациях. Антон сразу поднялся:

       - Собирайся, поехали делать томографию головы.

       - Мне ее делали! – воскликнула я. – Все было в порядке!

       - Когда?

         - Последний раз лет восемь назад, - промямлила я.

         - Поехали! – строго сказал он. – Не будем зря терять время.

         Честно говоря, я была в ужасе. Вдруг и впрямь с моей головой что-то не так? Для чего ему придумывать такую замысловатую историю – не для того же, чтобы выманить меня из офиса? Его бандиты могли бы где-нибудь меня подкараулить и сделать все тихо, а он устроил тут скандал, наверняка жители соседних домов это заметили, да и камеры у нас пишут. И Макс должен скоро появиться. Я не знала, на что решиться, а Антон был уже в полном порядке, решителен и уверен в себе:

        - Нина, собирайся!

        Я не люблю долго пребывать в неизвестности, поэтому решила поехать с ним, но прежде подстраховалась и позвонила Машке. Ее телефон был вне зоны доступа, но я, невзирая на это, четко и деловито сообщила в трубку, куда еду, с кем и что ей делать, если через пару часов я ей не позвоню. Антон с усмешкой посмотрел на меня:

        - Не доверяешь?

        - А тебя это удивляет? – ответила я вопросом.

        Теперь нужно было разобраться с Максом, и он, как это часто бывает, позвонил сам:

        - Нина, я что-то не в форме, - простонал он. -  Душ и кофе не помогли, так что появлюсь только завтра утром.

        - Ладно, выздоравливай, мне сейчас по делу надо отъехать. До завтра.

        Джип Антона стоял возле конторы. Я села на заднее сидение, он на это никак не прореагировал, и почти всю дорогу до диагностического центра мы молчали. Он только сказал, что там работает его приятель, так что нас примут без очереди. Этот центр располагался на севере города, и мы добирались до него довольно долго, так как на отдельных участках продвигались просто с черепашьей скоростью. Я изнывала от дурных предчувствий. Наконец мы остановились у трехэтажного типового здания поликлиники, которое и занимал частный диагностический центр. Гордо миновав регистратуру, поднялись на второй этаж. Антон уверенно подошел к кабинету под номером 218 и без стука распахнул дверь, а я присела на стул рядом с другими пациентами и сжала кулаки, не зная, чего хочу – то ли оттянуть момент истины, то ли приблизить. Вскоре Антон вышел из кабинета и сказал, что придется немного подождать, так как сейчас идет обследование. Сидящая рядом со мной женщина возмущенно поинтересовалась, на какое время мы записаны. Антон ответил, что у нас cito, то есть срочное обследование, проводимое вне очереди. Женщина с состраданием посмотрела на меня и замолчала.

        Я смутно помнила, как оказалась внутри капсулы с зажатой в руке резиновой грушей, как смотрела на длинные полоски нависших надо мной ламп, как пыталась вспомнить что-нибудь хорошее и приятное из своей жизни, и вдруг увидела себя девочкой-подростком, сидящей на берегу озера. Вокруг было безлюдно и тихо, если не считать естественных шумов – шелеста травы, стрекотания кузнечиков и нестройного пения птиц, обосновавшихся в кронах больших деревьев, вплотную подступивших к озеру. Мне было очень хорошо, спокойно и, в то же время, немного тревожно и сладостно от ожидания скорой взрослой жизни. Как давно это было! И как жестоко обошлась со мной жизнь!

        Наконец мое заточение в тесной капсуле закончилось, и я вернулась в реальный мир, где уже не было наивной девочки-подростка, а была женщина за тридцать с кучей комплексов, пережитыми разочарованиями и еще одним, которое предстояло пережить. До чего же я невезучая! А теперь еще и проблемы со здоровьем появились. Антон велел мне подождать в коридоре, но я сказала, что буду ждать на улице, и на негнущихся ногах вышла из кабинета. Опять заколола волосы в высокий пучок, после чего невесело поплелась по коридору.

        Плюхнувшись на скамейку возле входа, я закурила и осмотрелась по сторонам. Тихая невзрачная улочка, на которой я оказалась, скорее, напоминала какой-нибудь провинциальный городок, а не северную столицу. Пара бездомных собак, неторопливо перебежав через дорогу, скрылись в кустах на краю пустыря, примыкавшего к зданию диагностического центра. Странно, что его еще не застроили. Я старалась как-то отвлечься, чтобы не думать о том, какой приговор мне сейчас вынесут. Стала наблюдать за людьми, выходящими из здания, пытаясь прочесть по их лицам, какой приговор вынесли им. Одна вслед за другой мимо меня проследовали две женщины. Первая выглядела встревоженной, вторая улыбалась. Как-то буду выглядеть я через несколько минут?

        И вот, двери диагностического центра распахнулись, и появился Антон. Он не просто спустился, а сбежал по ступеням, радостно улыбаясь. Я невольно поднялась и сделала шаг по направлению к нему, а он подхватил меня на руки и стал кружить, как ребенка.

        - Нина, Ниночка! Ты здорова! С твоей головой все отлично! И мозговое вещество, и сосуды в полном порядке!

        Несколько секунд я глупо улыбалась, боясь поверить в свое счастье, затем попыталась вырваться из его рук, но он держал меня крепко и надежно. Крепко и надежно. Неужели меня надо окончательно добить, чтобы я стала умнее? Похоже, что так, так как через минуту мы уже целовались, стоя возле скамейки. На некоторое время мой, как только что выяснилось, абсолютно здоровый мозг отключился, но потом я пришла в себя, вырвалась из его объятий и пошла вдоль улицы. Он догнал меня:

        - Ты куда?

        - На метро. Спасибо, что сначала до смерти напугал, а потом успокоил. Больше в твоих услугах не нуждаюсь.

        Ни на какие уговоры я не поддалась, и он вслед за мной дошел до метро, а по дороге все обрабатывал меня. Мол, слава богу, что томография хорошая, но все равно моя реакция на препарат не адекватна, и мне нужно недельку понаблюдаться у врача, а лучше всего, у него, так как в его больнице есть необходимое оборудование и кадры. Я сама не понимала, что чувствую. С одной стороны, я не верила ни одному слову, чувствовала себя обиженной и почти ненавидела его, а с другой – в моей душе копошились остатки влюбленности и от каждого его слова наполнялись новыми соками. Похоже, Машка права, характер у меня однолюбский. Если уж что втемяшится в голову, то надолго. Нет, нельзя растягивать эту кошмарную историю на годы.

        - Если ты вдруг стал таким человеколюбивым, - сказала я, - то могу тебя успокоить: в ближайшее время обязательно пройду обследование в своей поликлинике. А ты возвращайся к своему антикварному джипу, а то я  видела, как на него посматривали какие-то парни, как бы на части не разобрали.

        Похоже, мой последний аргумент подействовал и, пообещав, что мы еще увидимся, он удалился.  Я перевела дух и вошла в метро. Машка по-прежнему была вне зоны доступа, и я не знала, чем занять себя этим вечером. Сейчас как нельзя лучше подходил лозунг: «Скорей бы светало – и на работу». Появится Макс, я все ему расскажу, и мы вместе решим, что делать дальше. Но до утра надо было еще дожить. Выйдя на станции метро «Маяковская», я свернула в ближайший кинотеатр и, ознакомившись с сеансами, купила билет, даже не взглянув на афишу. Мне не повезло. Показывали типичную американскую боевичню с драками и погонями, даже присутствие в кадре парочки приличных артистов не спасало положение. Все-таки я досидела до конца, но больше никаких попыток отвлечься и развлечься делать не стала, а отправилась домой. Боже, неужели так вся жизнь пройдет?

        Только войдя в квартиру, вспомнила, что бутылка мартини осталась в конторе, так что сегодня даже этого маленького удовольствия в виде бокала любимого напитка не получу. Что ж, может и к лучшему, а то в последнее время я стала прибегать к этому успокоительному средству слишком уж часто. Умывшись, я переоделась в шикарный длинный халат и посмотрела на себя в зеркало. Волосы, все еще сколотые в высокую прическу, немного растрепались, но выглядела я совсем неплохо, и глаза сияли каким-то лихорадочным огнем, будто в предчувствии каких-то важных и неотвратимых событий. Ладно, нечего выдумывать, вслух сказала я, и, прихватив из спальни недочитанную книгу, прошла в гостиную и включила телевизор.

       На канале «Культура» показывали, как за круглым столом сидели ученые мужья и рассуждали о любви, о том, кому из писателей удалось написать самое пронзительное и достоверное произведение на эту тему. Быстро пробежавшись по известным трагедиям, в которых каждая строчка наполнена страстью, они вдруг сосредоточились на повести Гоголя «Старосветские помещики» и стали заявлять в унисон, что именно в ней показана  истинная любовь. Эти трагедии, эти страсти-мордасти быстро вспыхивают и так же быстро угасают, а Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна… 

       Мое безмятежное времяпровождение нарушил звонок в дверь. Кого это принесло?  -подумала я, и тут же меня с головы до ног захлестнуло горячей волной. Это Антон! Да, это был он. Я смотрела на него в глазок и молчала. Звонок повторился.

       - Зачем ты пришел? – хрипло спросила я.

       - Мне надо с тобой поговорить.

       - Какой ты разговорчивый! – пришла я в себя. – Мы с тобой уже обо всем поговорили.

       - Я не сказал главного.

       - Так говори и уходи, – поторопила я.

       - Через дверь не могу.

       На некоторое время мы замолчали, потом мои руки отодвинули засов и впустили его в квартиру. Именно руки это сделали, сами по себе, мой мозг такой команды не давал! Антон побрился и переоделся, так что его вид уже не мог вызвать жалости, похоже, решил сменить тактику. Мы стояли друг напротив друга в прихожей, как несколько дней назад, но теперь все было по-другому. Больше я не считала его верхом совершенства и пределом мечтаний, единственное, что я знала и что ощущала каждой своей клеточкой, это то, что не хочу расставаться с ним, не хочу, чтобы он уходил… Я продолжала оставаться беспомощным кроликом, наваждение продолжалась. Мне было страшно и сладостно одновременно.

        - Говори, что хотел, - держась из последних сил, сказала я.

        И он начал говорить. Да, я негодяй, мерзавец, на мне негде пробу ставить, говорил он, я очень виноват перед тобой, но я не могу без тебя, это просто какое-то наваждение. Наваждение! – ужаснулась я. Неужели у нас с ним коллективное помешательство на две персоны?

       - Ты это хотел сказать?

       - Да, - ответил он.

       Время вдруг нарушило свой бег, и я немного опомнилась только в гостиной, осознав, что мы лежим на диване и целуемся.  Книга упала на пол, с экрана телевизора все еще звучало: «Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна…», его руки скользили по моему телу, его губы шептали нежные слова, а потом опять соединялись с моими. Я поняла, что он победил. У меня не было сил сопротивляться, да я и не хотела. Видимо, можно влюбиться и в негодяя. Я никогда не умела выбирать мужчин. Только когда он попытался снять с меня халат, сработал выработавшийся за последние годы рефлекс, и я вскочила. Нет! Сейчас он увидит мою ногу!

       - Нет! – почти закричала я.

       - Почему? – он недоуменно поднял голову, все еще не желая вставать. – Теперь между нами нет тайн. Мне все равно, где и кем ты работаешь, что у тебя было в прошлом, важно лишь то, что мы хотим быть вместе. И не обманывай, что ты этого не хочешь, не поверю, - улыбнулся он.

       - Ты не все обо мне знаешь, - отойдя на безопасное от него расстояние, сказала я.

       - Может, и не должен?

       - Должен.

       - Тогда расскажи.

       Он, наконец, сел и, пригладив волосы, благожелательно уставился на меня. Я лихорадочно думала, говорить или не говорить ему все до конца. А, была не была!

       - Ты считаешь меня красивой?

       - Да, конечно, - улыбнулся он.

       - Может, даже безупречной?

       - Можно и так сказать. - Он продолжал улыбаться: - К чему такие уточнения?

       - А к тому, - с замиранием сердца сказала я, - что в той аварии пострадала не только моя голова, но и нога. – Он внимательно, теперь уже без улыбки смотрел на меня, а у меня будто кранчик открылся, такие обильные слезы полились. – Так вот, - всхлипывая, продолжала я, - все было очень плохо, ее даже хотели ампутировать, но все-таки спасли.

       - Слава богу, - сказал Антон, - я уж подумал, ты скажешь, что у тебя протез.

       - Нет, нога своя, но она изуродована!

       - Но я же видел…, - промямлил он.

       - Ты видел правую ногу, а левая…

       Он встал и подошел ко мне, не отводя от меня своего стального взгляда:

       - Показывай! - Я распахнула халат и указала на вмятину на левом бедре. - И это все?!

       - Нет. - Я развернула ногу и ткнула пальцем в икроножную мышцу.

       - Теперь все? – он провел рукой по моей ноге, и я едва удержалась от того, чтобы не вздрогнуть.

       Он обнял меня и прижал к себе.

       - Поэтому ты избегала близости? – Я кивнула, и хоть в этот момент стояла,  прижавшись лицом к его груди, он все понял. – Почему сразу мне обо всем не сказала?! О господи!

       - Боялась твоей реакции.

       - Да о чем ты говоришь! Эти ямочки ничуть не портят твою красоту, да твоей красоты хватило бы и на десятерых!

       - Это еще не все, - решилась я его добить. - Когда я сильно устаю, то немного прихрамываю. – Однако о том, что левая нога короче правой, я не сказала. Потом, остальное потом. Если это «потом» будет.

       - Значит, мне придется носить тебя на руках, - весело заявил он и тут же подхватил меня на руки. - Где у тебя спальня?

       Такой ночи у меня еще не было и вряд ли еще когда-нибудь будет. Такое не может повториться. Мы не могли оторваться друг от друга. Иногда засыпали, но вскоре просыпались, и все начиналось  сначала. Только под утро, счастливые и измученные, заснули по-настоящему. Меня разбудил телефонный звонок. Я высвободилась из объятий Антона, который продолжал спать как ни в чем ни бывало, и схватила мобильник. Звонил Макс, а часы показывали половину десятого. Он вежливо поинтересовался, во сколько я собираюсь появиться на работе. Я пролепетала, что долго не могла уснуть, и он меня разбудил, но постараюсь появиться как можно скорее. Антон от наших переговоров проснулся и с улыбкой смотрел на меня:

       - Труба зовет?

       - Посмотри на часы! – воскликнула я. - Ты, наверное, тоже опоздал. Странно, что тебе не звонят.

       - А я телефон выключил. Я сейчас главное начальство в больнице, так что мне не перед кем отчитываться. Подождут.

       Он обнял меня и притянул к себе, и на некоторое время все остальное перестало существовать. Я поняла, что для меня ближе и дороже человека нет, каким бы он ни был и какие бы поступки ни совершал. Боже, как же мне не хотелось вставать! Но я все-таки сделала это первой, но прежде подтянула валявшийся на полу халат и накинула на себя.  Надо учитывать ошибки прошлого. Стоя под душем, я думала: «Неужели так бывает? И если это наваждение, то пусть оно продолжается как можно дольше. Всегда».
Через пятнадцать минут, умытые и одетые, мы сидели на кухне, ели бутерброды и пили кофе.

       - Где будем жить? – вдруг спросил Антон. – У тебя или у меня?

       - Тебе же негде жить, - удивленно сказала я.

       - Уже есть. Я снял квартиру на улице Восстания. Она вполне приличная, правда, я еще не успел с ней как следует познакомиться. Только вещи перевез, привел себя в порядок и сразу помчался к тебе.

       Я была не готова к такому повороту событий. Похоже, я закоренелый холостяк и боюсь кардинальных перемен, поэтому сказала, что не стоит торопить события. Антон сразу нахмурился и заявил, что не любит половинчатых отношений и не признает гостевых браков. Похоже, он привык жить в семье и жизнь одинокого мужчины ему не подходит.

       - Тогда у меня, - обреченно сказала я, надеясь, что он не примет от меня такой жертвы. -  Но он ее охотно принял, сказал, что освободится в восемь, потом заедет за своими вещами. Затем поинтересовался, во сколько я заканчиваю работу.

       - Обычно в пять, но бывают всякие ситуации.

       - Значит, заехать за тобой не успею, впрочем, здесь недалеко, - пробормотал он. -  Но у меня ведь тоже бывают всякие ситуации, так что было бы неплохо мне иметь свои ключи.

       Это было уже выше моих сил, но сказавши «А» говори и «Б». Я нашла запасной комплект ключей и без всякой торжественности вручила ему. Еще никогда ни один мужчина не имел ключей от моего дома. Похоже, мне предстоит ко многому привыкнуть. Говорят, для семейной жизни нужен особый талант. Есть ли он у меня? Пока не было возможности это проверить, но первые шаги на этом поприще не особенно обнадеживают. Я ведь привыкла к другому. С Олегом мы использовали отсутствие моих родителей для того, чтобы побыть наедине.  С Пашей мои родители нам не мешали, но он всегда торопился домой, так что уделял мне не больше двух-трех часов. В общем, у меня сформировалась психология любовницы – пылкие свидания и никаких бытовых мелочей. Как недоделанный психолог я могу это утверждать. Вот Машка совсем другое дело. Она была вне себя от счастья, когда Денис предложил жить вместе, и теперь с удовольствием занимается домашними делами. Боюсь, из меня не получится Пульхерии Ивановны.  Придется ломать себя. А хочу ли я этого? Ну и вопрос!

        Антон довез меня до пересечения Херсонской улицы с проспектом Бакунина, и я вышла из машины.

        - Почему не хочешь, чтобы я доставил тебя до самых дверей? – спросил он. - Неужели стесняешься меня? Или есть другие причины? Кстати, что из себя представляет твой шеф?

        Слишком много вопросов, улыбаясь сказала я, чмокнула его в щеку и, бросив «до вечера», направилась к своей конторе, по дороге замедляя шаг. У меня не было времени на обдумывание того, о чем из случившегося рассказывать Максу. Вчера до нашей судьбоносной встречи с Антоном я собиралась рассказать все. Теперь понимала, что всего рассказать не могу, так как тогда придется рассказывать и об отравлении, к которому Антон имеет самое непосредственное отношение. Если же предложить Максу выборочную версию, он тут же поймает меня на всяких нестыковках. Нет, лучше не заикаться о своих подвигах. Скажу о задании Анны и о том, как я его выполнила. Что делать дальше в этом направлении, пусть сам решает. Теперь буду действовать четко по инструкции – получила задание, выполнила, не отклоняясь ни на шаг, и все, остальное меня не касается, моя хата с краю.

        С этими мыслями я и появилась в офисе. Макс, услышав мои шаги, вышел из своего кабинета и с распростертыми объятиями направился ко мне. Ну, наконец-то! Я увернулась от его объятий и поздоровалась:

        - Привет, шеф! Как отдыхалось?

        Макс выглядел загоревшим и отдохнувшим, недавние прегрешения никак на нем не отразились.

        - Чуть богу душу не отдал, - весело сказал он, - а в остальном все просто отлично. Теперь долго не смогу смотреть ни на спиртные напитки, ни на карты.

        - А на женщин? – поддела я, чувствуя привычную легкость в его обществе.

        - Женщины интересуют меня всегда, в каком бы состоянии я ни находился. Особенно некоторые.

        Он бросил на меня глубокомысленный взгляд, но я была неуязвима и бесконечно далека от того, что случилось на лесной тропинке у ручья. Вспомнив, что ручей протекает возле клиники, я улыбнулась. Ведь и с Антоном я познакомилась неподалеку оттуда. Похоже, надо обходить те места стороной,  они будто заколдованные. Наваждение… Я на миг окуналась в жар ночных воспоминаний и поймала на себе пристальный взгляд Макса:

       - Нина, ты… У тебя кто-то появился?

       - Да, появился, - выдохнула я.

       - Кто он? – резко спросил Макс.

       - В свое время узнаешь, - сказала я и разместилась на своем рабочем месте. – Тебе сразу доложить о делах или сначала чайку попьем?

       - Ни то, ни другое, позже поговорим о делах. Мне надо сделать несколько звонков.

       Макс удалился к себе в кабинет, разочарованный и обиженный. Ничего, быстро утешится. Я включила компьютер и попыталась сосредоточиться на работе, но мне это не удавалось. Меня терзали сильные, но совсем неоднозначные чувства. Я постоянно ощущала присутствие Антона в своих мыслях, в своем теле, только кроме животной радости это вызывало и другие чувства, которым я боялась давать определение. Меня терзали дурные предчувствия. Я перестала смотреть на монитор, все равно без толку, и попыталась понять себя. Я ведь училась на психолога, нужно применить полученные знания для собственной пользы. Когда-то, поступая на психологический факультет, думала, что смогу помочь другим разобраться с их проблемами. Теперь знаю, что люди выбирают эту профессию, когда пытаются разобраться в себе, человеколюбие здесь ни при чем.

       Итак, что мешает мне чувствовать себя счастливой? Ответ очевиден. Несмотря на его признания и пылкую страсть, я ему не доверяю, так и жду подвоха. Что же в его объяснениях меня не устраивает? Наиболее подозрительна и, на мой взгляд, необъяснима слишком большая дозировка реона. Чем она вызвана? Он объясняет тем, что думал, будто я больше двух глотков не выпью, он и Деревянко так сказал. Но зачем тогда предложил пить до дна? Я призадумалась и вскоре нашла ответ, вспомнив его слова: «Ты поэтому избегала близости? Почему сразу мне не рассказала?! О господи!» Ну, конечно же! Он посчитал, что я его использовала в своих целях, играла его чувствами, а сама к нему ничего не испытывала. Ему захотелось расправиться со мной. Какой ужас! Тогда он еще более страшный человек, чем я думала раньше. Что же мне делать? Я ведь дала ему ключи от своего дома, и теперь он считает его своим. Может, я все-таки что-то неправильно поняла?

        В это время Макс вышел из кабинета и, сказав, что через пару часов вернется, удалился из офиса. Все еще дуется. Но на сегодняшний день это самая безобидная из моих проблем. Как-то во время нашей ссоры мама сказала, что я не умею быть счастливой. Похоже, что так. Казалось бы, сегодня я должна летать от счастья, как на крыльях, а я хмуро вычисляю, какие темные замыслы лелеет мой возлюбленный. Но ведь я хочу быть с ним! Значит, нужно отбросить подозрительность. Он признал свою вину и наверняка мучается раскаянием. Чего же еще? Нужно уметь прощать. В это время раздался звонок мобильника.

       - Нина, я уже успел соскучиться, - произнес Антон, - и мое глупое сердце тут же раскрылось ему навстречу, а непослушные губы ответили:

       - Я тоже.

       Мы на некоторое время замолчали, ощущая такую близость, будто сидели рядом и держались за руки. Затем он завел разговор о моем здоровье, настаивая на немедленном обследовании, и сказал, что может заехать за мной в любое время. Мне еле удалось отговориться неотложными делами, но я чувствовала, что он в покое меня не оставит. Чего он так боится? Когда я повесила трубку после окончания разговора, мне опять стало неуютно. Как сказал Антон, беседуя с Деревянко, я легко поддаюсь гипнозу, но быстро освобождаюсь от его действия, так что нужен постоянный контакт. Да, он прав, я опять задумалась о злополучном реоне. В интернете о нем ничего нет, а хотелось бы хоть что-то узнать о побочных действиях этого препарата, не зря же Антон так всполошился. Недолго думая, я позвонила бывшей однокурснице Але Поповой, с которой мы недавно возобновили знакомство, и наплела ей о том, что мать моей подруги лечится у частного врача, и он прописал ей какое-то неизвестное лекарство, которое оказывает на нее странное воздействие. После приема реона она каждый раз будто возвращается с того света. Аля сказала, что в их лаборатории есть штатный психиатр, который появляется у них пару раз в неделю, сегодня как раз его день. Пообещав переговорить с ним и потом связаться со мной, она отключилась.

       В ожидании Алиного звонка я переместилась на кухню, включила чайник и закурила. Ну почему я не могу успокоиться? Неужели сыщик пустил во мне столь глубокие корни, что я не могу оставить ни одного вопроса без ответа? А ведь если постоянно до всего докапываться, никогда счастливой не станешь. Но я хочу быть счастливой! Всё, это последний вопрос, на который я ищу ответ, прибегая к сыщицким уловкам. В дальнейшем буду руководствоваться исключительно чувствами и интуицией. Как любая обычная женщина. Я еще не успела допить чай, как раздался звонок мобильника. Я быстро его схватила, надеясь, что звонит Аля, но это была Анна, моя клиентка. Она, похоже, не собиралась довольствоваться чувствами и интуицией, а приступила к активным действиям.

        Уже довольно давно она получила приглашение на благотворительное мероприятие, посвященное сбору средств в помощь медицинским учреждениям, занимающимся лечением наркоманов, алкоголиков и прочих граждан, страдающих разными маниями и зависимостями. Она заплатила солидную сумму за свой билет и забыла о приглашении, но сегодня к ней явился представитель организационного комитета, чтобы удостовериться в том, что она будет присутствовать на мероприятии, наверняка надеясь на солидные пожертвования, и продемонстрировал список предполагаемых спонсоров. Он был весьма солидным. Повинуясь не вполне осознанному импульсу, Анна поинтересовалась, кто из врачебной братии будет там присутствовать. Представитель оргкомитета тут же положил перед ней листок, заполненный фамилиями медработников, с указанием их званий и должностей, и она без труда нашла в списке Деревянко. Она предлагала мне отправиться на это мероприятие вместе с ней в надежде что-нибудь еще узнать о Деревянко, посмотреть, с кем он будет общаться, да и мало ли что.

         Предложение было очень заманчивым, но ведь Деревянко меня видел и наверняка узнает и насторожится. Таким образом, никакой пользы от моего присутствия там не будет, только вред. Я так ей и сказала. Тут Анна проявила свою изобретательность, предложив мне несколько изменить свою внешность, считая, что сделать это не так уж трудно, если использовать грим, парик, очки и сменить стиль одежды.

         - Во что вы были одеты, когда встречались с ним? – спросила она.

         - В вечернее платье.

         - Жаль. Я надеялась проехаться с вами по магазинам и подобрать сногсшибательный вечерний наряд, в котором никто не заподозрил бы вас в том, что вы сыщик. Придется поступить по-другому, купить что-нибудь совершенно невзрачное, ну и все остальное изобразить в том же духе.

         Я сказала, что, пожалуй, могу справиться с этой задачей. Вопрос в другом. Сегодня мой шеф вернулся из отпуска, так что теперь он должен решать, стоит ли мне там появляться. И вообще, он с такой задачей справится лучше меня. Я пообещала переговорить со своим начальством, а потом ей перезвонить.

        - Вот уж не думал, что ты так высоко меня ценишь и шагу не можешь ступить, не согласовав со мной.

        Я вздрогнула и обернулась. На пороге кухни стоял Макс и грустно смотрел на меня. Что-то он быстро управился с делами, и часа не прошло.

        - Ты так неслышно подкрался, что напугал меня! – возмущенно воскликнула я. – Впрочем, прощаю. А ценю я тебя очень высоко, иначе меня бы уже давно здесь не было.

        Он выразил желание выпить кофе.

        - Сварить или растворимым обойдешься?

        - Обойдусь растворимым. Выкладывай, что тут без меня раскопала и куда без моего разрешения не можешь пойти.

        Я рассказала о визите Анны, о том, что поведала ей ее племянница, о данном ей описании человека, покинувшего квартиру Инны  в половине двенадцатого ночи в день ее смерти. Это описание кого-то мне напоминало, сказала я, и я долго мучилась прежде, чем вспомнила о фотографиях Деревянко, виденных в интернете. Рассказала о проведенном накануне опознании, а уж затем перешла к событиям сегодняшнего дня и сообщила о предстоящем благотворительном мероприятии, на котором должен присутствовать Деревянко, и о предложении Анны.

        - Молодец! – с чувством произнес Макс. – Можно сказать, раскопала то, что просто невозможно было раскопать. В общем, продолжим совместную работу, а остальное… сердцу ведь не прикажешь.

        - А жаль, - вырвалось у меня.

        Макс подозрительно покосился в мою сторону:

        - Тебя что-то не устраивает в твоем избраннике?

        - С чего ты взял? – как можно легкомысленнее отозвалась я.

        - Я тебя неплохо изучил. Говори, кто он, и я наведу справки. На всякий случай.

        Да, с Максом надо держать ухо востро. Он ни одного нюанса не упустит. Я сказала, что я знаю о своем избраннике все, что меня интересует, так что ему совсем незачем вмешиваться в мою личную жизнь. Он пожал плечами, но я поняла, что этого дела он так просто не оставит. Ни в коем случае нельзя его знакомить с Антоном. Я перевела разговор на предстоящее благотворительное мероприятие, и мы стали обсуждать, как использовать представляющуюся возможность, чтобы прояснить то, что нас интересует. У меня было несколько версий событий, но я не могла поделиться ими с Максом. Ведь то, что я узнала от Андрея, невозможно объяснить без упоминания о моем визите в клинику, а, следовательно, и об отравлении, и об Антоне. Как бы лишнего не сболтнуть. Оказывается, уже сболтнула.

        - Зачем тебе маскироваться? Вы же с Деревянко не знакомы, - проявил недоумение Макс.

        Мне стоило больших усилий ничем не выдать себя. Я сказала, что в этом деле все связано и переплетено, а я уже засветилась и в одной галерее, и в другой, так что лучше не рисковать. И вообще, мне интересно выступить в новом образе. Обговорив с Максом всякие детали, я позвонила Анне, и она пообещала раздобыть для нас приглашения. Вскоре позвонила Аля и сказала, что не успела поговорить с Борисом Марковичем, тот уже ушел, теперь появится послезавтра. Не люблю ждать, впрочем, тут вряд ли меня ждут какие-то открытия. Я попросила ее не забывать о моей просьбе и отключилась. Затем друг за другом позвонили мама и Машка. Мама напомнила о том, что мы с дядей Гришей договаривались на этой неделе проехаться по автомобильным салонам, он ждет моего звонка. Я сослалась на невозможную занятость и попросила перенести это мероприятие на следующую неделю. Мама намекнула на выходные, но я ответила весьма уклончиво. Похоже, я совсем не умею скрывать свои чувства, во всяком случае, от своих близких, так как мама поинтересовалась:

         - Как у тебя дела с твоим психиатром?

         - Нормально, - еле выдавила я, - мы помирились.

         От этих слов мама просто расцвела:

         - Ниночка! Я ведь говорила, что ты не могла влюбиться в чудовище! Наверняка произошло недоразумение. Ведь так? В общем, приезжайте вместе. Мы будем рады с ним познакомиться.

         Пробурчав что-то невнятное, я отключилась. Тут последовал звонок от Машки. Они с Денисом гостили у его родственников в каком-то захолустье, где о мобильной связи не слышали. Только сегодня выбрались в соседнее село, и она обнаружила непринятые вызовы от меня. Они как-то спонтанно туда собрались, поэтому она не успела предупредить меня об отъезде. Раньше такого не могло случиться. Она бы выбрала время. Но меняются обстоятельства, и мы меняемся. Я ведь тоже ни слова ей не сказала об Антоне, хотя встреча с ним перевернула мою жизнь с ног на голову, и я вдруг поняла, что ни о чем не хочу рассказывать, нет такой потребности. А ведь раньше, чуть что случилось, сразу к Машке. Может, это временное явление, потом все вернется на круги своя?

         После обеда я отправилась по магазинам, где закупила все необходимое для маскарада, Анна велела на расходы не скупиться. Заодно и в продовольственный магазин забежала, надо же побеспокоиться об ужине. Антон наверняка привык к домашней пище. Вот, черт! Как же это непривычно. Интересно, а свое белье он сам будет стирать или же и это ляжет на мои плечи? Господи, как же другие женщины справляются со всеми проблемами? Похоже, надо выходить замуж в более молодом возрасте. Помню, как я мечтала о том, что когда мы с Олегом поженимся, у нас родится ребенок, и я буду заботиться о муже и ребенке. У меня не было никаких амбиций ни в профессии, ни в танцах, хотелось простого незамысловатого счастья. Чего же теперь мне нужно?

        В конце рабочего дня появился краснолицый и пузатый дяденька, который довольно невнятно высказал цель своего визита. Судя по одежде и часам, я прикинула, что он вполне может стать нашим клиентом, и переправила его Максу. Все-таки хорошо, когда Макс на месте, не нужно принимать решений и испытывать это гнетущее чувство ответственности. Но я ведь с ним не честна. Он завтра собирается следить за Деревянко, не зная, какую опасность тот представляет. Я испытывала сильнейшие угрызения совести и беспокойство. Может, все ему рассказать? Но нет, нельзя. Если он узнает всю правду об Антоне, то возьмется за него вплотную, может и до мордобоя дойти. Как поступит в этом случае Антон, я не знала, даже никаких предположений не было. Одно предположение все-таки промелькнуло, но я тут же его отбросила. А оно так и лезло в голову. Решив, что я его обманула, надсмеялась над ним, Антон так разгневался, что чуть не убил меня. Как он поступит с Максом, если тот встанет у него на пути? Нет! Нельзя так думать о самом близком человеке. Лучше вспомню, какие слова он шептал мне ночью, как целовал и обнимал…

         От противоречивых размышлений меня отвлек голос Макса:

         - Нина, зарегистрируй нашего клиента по всем правилам и ответь на его вопросы, если таковые появятся.

         Я новому клиенту дежурно улыбнулась и, найдя в компьютере нужную форму, спросила:

         - Как вас зовут?


                Глава шестнадцатая

         К девяти часам с домашними делами было покончено: квартира убрана, белье постирано, ужин приготовлен. Оказывается, домашние дела не такая уж и обуза, если делаешь их с воодушевлением. Приведя себя в порядок, я долго размышляла, что же надеть. Халат или тем более пеньюар сразу наводят на определенные мысли, но нам ведь некуда спешить, так что лучше надеть что-нибудь цивильное. И я опять столкнулась с тем, что мой выбор в одежде весьма ограничен. После долгих поисков остановилась на легких светлых брючках и полупрозрачной блузке с едва заметным геометрическом рисунком на бледно-сиреневом фоне. Волосы то собирала в хвост, то распускала, потом заколола их на макушке. С улыбкой взглянув на себя в зеркало, добавила чуть-чуть косметики, затем посмотрела на часы. Шел уже десятый час. Антон сказал, что освободится в восемь, затем заедет за вещами на новую квартиру. Пора бы уже ему появиться. Почему он не звонит? За весь день был всего один звонок, да и то почти сразу после того, как мы расстались. Я не позволяла себе звонить первой. Еще подумает, что я его контролирую.

         К половине десятого я уже себе места не находила и, пройдя на кухню, закурила. Может, он понял, что погорячился, предложив жить вместе? Утром я почти мечтала об этом, а теперь была готова разрыдаться от отчаяния. Я изнывала от желания увидеть его, все мои разумные доводы и опасения куда-то улетучились. Я знала лишь одно: я хочу быть с ним, остальное неважно. Основной инстинкт в очередной раз одержал надо мной победу. Докурив сигарету, я прошла в ванную и почистила зубы. Антон ведь терпеть не может курящих женщин. Потом включила телевизор в гостиной, уставившись на экран и совершенно не вникая в то, что там происходит. Я ждала. Ожидание это особенное занятие, требующее огромного напряжения, ни на что другое просто не остается сил.

         И вот, без десяти десять я услышала, как в двери повернулся ключ. Хотела броситься в прихожую, но усилием воли заставила себя остаться на месте. Нельзя показывать его власть надо мной и уж тем более нельзя лезть с упреками. 
Я присмотрелась внимательнее к фильму, который показывали. Это был старинный английский детектив, который я уже видела и который мне нравился. Антон тем временем появился на пороге гостиной:

        - Меня никто не ждет?

        - Ой, - воскликнула я, - извини, засмотрелась на телевизор.

        Он обнял меня, затем из-за его спины появился букет из оранжево-желтых роз.

        - Это тебе. Я опять провинился перед тобой – опоздал. Но перед самым уходом столько дел навалилось…

        - Но мы ведь не договаривались о конкретном времени, - успокоила я, - работа есть работа. Со мной тоже может такое случиться.

        Антон немного нахмурил брови, но я уже потянула его на кухню, где был накрыт стол. Он осмотрел это великолепие и поцеловал меня:

        - Спасибо. Я этого не заслуживаю, но все равно приятно. Может, и выпить найдется?

        Я порадовалась, что прихватила с работы бутылку мартини, и тут же выставила ее на стол, затем достала специальные бокалы и лед. Так начался наш первый семейный ужин. Боже, до чего же приятно! Мы ели, пили, разговаривали, целовались, потом опять ели, пили и разговаривали.  Антон рассказал о том, как решил стать психиатром. Он родом с Урала, поступил в медицинский институт в Ленинграде и жил в общежитии. Они делили одну комнату с Леней, одногруппником и единомышленником, с которым были не разлей вода. Еще на третьем курсе он стал замечать за своим другом некоторые странности: иногда тот отвечал невпопад, то слишком уж фантазировал, а однажды поведал Антону какую-то дикую историю о том, что может разговаривать с трупами. Антон сначала подумал, что Леня прикалывается, хочет подшутить над ним, и когда тот пригласил его в морг, чтобы продемонстрировать свои способности, Антон прихватил еще пару приятелей. То, что там произошло, ему неприятно вспоминать. Леня впал в транс и действительно начал беседовать с трупами. Разумеется, те в ответ молчали, но Леня был уверен в том, что они ему отвечали, и, в конце концов, так возбудился, что стал их поднимать с каталок и ставить на ноги. Приятели поначалу отнеслись к этому, как к розыгрышу, а потом испугались и отвели Леню в общежитие. Только он так и не оправился.

          Именно тогда Антон впервые всерьез задумался над тем, какие процессы происходят в мозгу, когда вроде бы нормальный человек вдруг слетает с катушек. Тут задушевными разговорами дело не поправишь, нужны другие методы. С тех пор он пытается решить эту задачу, но, к сожалению, полное исцеление происходит слишком редко. Впрочем, сейчас многие фармацевтические компании работают над этой проблемой, и появились кое-какие успехи. Все эти годы он работал в городской психиатрической больнице, потом стал преподавать в институте и консультировать в других клиниках. Частной практикой никогда не занимался, так как не хватало времени, да и что может сделать врач-одиночка в наше время?

         Затем наступила моя очередь рассказывать, как я стала сыщиком. В отличие от Антона, сумевшего изложить перипетии своего профессионального пути, ни разу не коснувшись личной жизни, мне это не удалось. Моя личная жизнь и профессиональная так переплелись, что их невозможно разъединить. Я рассказала о своем увлечении бальными танцами, о нашей помолвке с Олегом, потом об аварии, которая эти планы разрушила, и о своем желании стать психологом, чтобы помогать отчаявшимся людям. Коротко упомянула о скитаниях по больницам и о своей встрече с Пашей, который был безнадежно женат, что через несколько лет привело к неизбежной развязке. Это развязка спровоцировала меня на не совсем адекватные действия – такие как смена работы и уход из университета. Я видела в его глазах неподдельный интерес и сочувствие, даже не сочувствие, а сопереживание, что подтолкнуло меня к еще большей откровенности. Я рассказала о коротком романе с Владом, даже упомянула о его взгляде, который практически меня убил, во всяком случае, надолго вывел из строя.

         - Так вот откуда появились твои страхи! – прервал меня Антон. – Ну почему же ты мне сразу не рассказала! – Теперь такие возгласы были мне понятны.

         - Это было непросто сделать, - усмехнулась я. – Два с половиной года я никому кроме Машки не рассказывала, а тебе почему-то сразу захотела довериться. Просто оттягивала, боялась натолкнуться на такой же взгляд.

         Он крепко обнял меня, поцеловал, и лишь через несколько минут я смогла продолжить рассказ о том, как стала сыщиком. Естественно, после истории с Владом я не могла оставаться на прежней работе, а тут как раз уехала в санаторий, где познакомилась с частным сыщиком, который предложил мне работу. Так и стала частным сыщиком, почти торжественно закончила я, хотя никогда прежде об этом не мечтала и думать не думала. Теперь уже третий год работаю в детективном агентстве и пока ничего менять не собираюсь

         - Ладно, о будущем потом поговорим, - улыбнулся Антон, увлекая меня в спальню.

         И я с радостью и готовностью пошла вслед за ним, считая его самым лучшим на свете, самым понимающим и вообще самым-самым. А наутро, сидя за столом, я смотрела, как он завтракает, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Мы обменивались взглядами, иногда касались друг друга, иногда отвлекались на поцелуи. Еще минута промедления, сказал Антон, и я не поеду на работу, а останусь с тобой. Дело в том, что мы с Максом договорились появиться в офисе к одиннадцати, так как нам предстояла поздняя работа, а Антону сегодня нужно было появиться в больнице с самого утра. Я шутливо подтолкнула его к двери:

         - Иди-иди, я надеюсь еще немного поспать. Сегодня вернусь поздно, не волнуйся.

         Он остановился в дверях:

         - Что значит поздно?

         - Думаю, не позднее полуночи, - улыбнулась я. – Не волнуйся, Макс довезет меня до дома. В случае чего, позвоню.

         Зря я упомянула Макса, Антон сразу насторожился и поинтересовался, что я собираюсь делать со своим напарником в такое позднее время. Работать, - кратко ответила я. Он был явно обеспокоен, поэтому я решила немного его успокоить, вдруг он думает, что я продолжаю возню возле клиники. Конечно, можно было объясниться накануне в спокойной обстановке, а не на ходу и в спешке, Антон уже опаздывал. Поэтому я постаралась кратко обрисовать ситуацию, для чего мне пришлось погрешить против истины. Сказала, что мое текущее расследование не имеет никакого отношения ни к клинике, ни к нему, ни к его бандиту. С этим расследованием вообще покончено, дело закрыто. Я вела его самостоятельно, не справилась, и больше не хочу к нему возвращаться. Затем пояснила, что мы параллельно ведем несколько дел. Сегодня начинаем новое расследование, которое потребует нашего присутствия на неком мероприятии. Это совершенно безобидно и безопасно, касается неверной жены и ревнивого мужа. Антон рассмеялся и поцеловал меня в губы:

          - Не думал, что ты такими делами занимаешься.

          - А чем измена лучше или хуже воровства? – обиженно спросила я.

          - Ничем, - вполне серьезно ответил он и, обняв меня на прощание, наконец, удалился.

          Буквально через минуту последовал его звонок:

          - Нина, я забыл предупредить, что тоже поздно вернусь – деловой ужин. Теперь понимаешь, почему я настоял на совместном проживании? При таком плотном графике, как у нас, мы не смогли бы часто видеться.

          - Ты самый умный! – вполне искренне воскликнула я. – Теперь я рада, что все так получилось.

          - Теперь?

          - Да, теперь. Знаешь, я очень этого боялась. Для меня совместное проживание с мужчиной – большой, ответственный и непривычный шаг.

          После разговора с ним я легла, но так и не уснула. Зато как приятно было понежиться в постели! Можно было лежать и думать о нем, вспоминать минувшую ночь и мечтать о будущем. Только о том ужасном дне вспоминать не буду, решила я, попробую быть счастливой.

          Рабочий день  выдался не то чтобы напряженным, но суетливым. Мы еще не успели начать расследование по новому делу, как появился очередной клиент, вернее, клиентка. Это была женщина средних лет  и среднего достатка, оказавшаяся в отчаянном положении из-за неадекватных родственников. Она предполагала, что ее хотят убить. Можно было бы подумать, что у нее паранойя, но она привела некоторые факты, которые надо было проверить прежде, чем делать окончательные выводы. Макс после некоторых сомнений решил взяться за дело. На этом мы вряд ли много заработаем, сказал он, зато можем помочь человеку. Ничего, отыграемся на толстосумах, благо их у нас сейчас двое – твоя Анна и вчерашний Тимофей Акакиевич. Не Акакиевич, а Ануфриевич, поправила я. Акакий – очень миролюбивое имя, то есть не делающий зла,  а Ануфрий – это священный бык. Как говорится, почувствуйте разницу.

          - Наш больше похож на Акакия, - стоял на своем Макс.

          Я с ним не согласилась:

          - Если бы он был таким незлобливым, то вряд ли стал владельцем преуспевающей туристической фирмы, у них там жуткая конкуренция.

          - И все-то ты знаешь, - проворчал Макс. – Рядом с тобой я чувствую себя неучем.

          - Не прибедняйся, - великодушно сказала я. – Какие твои годы! - Однако за Тимофеем Ануфриевичем прочно закрепилась кличка Акакий.

          Макс уже полностью оправился от известия о моем романе и вел себя, как прежде, то есть непринужденно и вполне по-дружески. Помахав мне рукой, он отправился проверять факты, сообщенные новой клиенткой, а я занялась наймом сыщиков для слежки за женой Акакия. Только около пяти мы добрались до кафе «Улыбка», чтобы пообедать. Мы уже сделали заказ и сидели за нашим излюбленным столиком, когда позвонил Антон. Разговор был очень коротким, но таким теплым и интимным, что мне пришлось изрядно напрячься, чтобы стереть с лица глуповатую счастливую улыбку. Макс все равно ее заметил, правда, никак не прокомментировал. А у меня, похоже, стало получаться быть счастливой. Сегодня за весь день ни одного неприятного воспоминания не промелькнуло. Может, я не так уж безнадежна?


        Продолжение следует...      12.11.2011