Отверстие

Велика все же Россия-матушка. Даже после очередного своего распада, когда мы потеряли 40% лучшей своей территории, включая и житницу страны – Украину, а также Казахстан и хлопкосеющие регионы, да всю российскую Среднюю Азию, - оставшиеся преимущественно северные анклавы продолжают поражать если не изобильностью, то уж просторами точно.

Ивановская область – поистине жемчужина в короне доморощенного короля Лира, раздавшего, как помните, свое королевство и оставшегося в чем мама родила.
В области нашей как в зеркале отражаются все родимые пятна Отчизны. Правда, зеркало, видимо, делалось тоже в России, потому получилось кривое, как в комнате смеха. У нас все гипертрофированное. Мы – карикатура, недружеский шарж на остальное русское приволье.

Посудите сами. Россия, как известно, - чемпион мира по пьянству. Средний русский, включая грудных детей и немощных стариков в год выпивает циклопическое количество только официально зарегистрированной водки. Сегодня  эта цифра достигает 18 литров в переводе на чистый этанол, а по заключению Всемирной организации здравоохранения  необратимое алкогольное вырождение народа  начинается уже после употребления на душу населения «всего» 8 литров 100-процентного спирта в год.

Темпы роста потребления даже официального алкоголя в нашей стране в 18 раз превышают  темпы роста производства муки и хлеба и в 37,5 раз  - темпы прироста самого населения страны. Это невиданная в истории человечества национальная гуманитарная катастрофа.

А водка, по потреблению которой мы чемпионы мира, есть не более, чем капля в море в общем объеме пойла, которое мы потребляем. Самогон, суррогаты всех мастей, аптека, политура... Да всего этого ассортимента и не перечтешь. Если бы статистики могли назвать истинное количество «бухла», которое выпивает в год средний россиянин, то у остального человечества просто глаза вылезли бы на лоб и отвалилась челюсть. Это страшная, невероятная цифра.

Пьянство стало частью менталитета. Триада «лодырь, вор и пьяница», увы, в других странах давно синоним нашей национальности. Из-за этого русскому много тяжелее других устроиться на работу в Европе, а получение там гражданства и вообще обставляется такими препонами, что для их преодоления необходимы более десятка лет, плюс недюжинное мужество и терпение. А в то же время, например, турок или африканец получает европаспорт через пару лет, а статус постоянного жителя  или постоянную визу мгновенно.

И европейцев можно понять. У них уже есть тяжелый опыт с контингентом, который они вынуждены были принять - так называемыми «русскими немцами», с которыми в Германию пришел такой цунами алкогольной преступности и генетического отвращения к труду, что там на государственном уровне всерьез рассматривается предложение об организации в стране филиала доблестной российской милиции. Поскольку местная полиция оказалась бессильна. Они даже не могут понять сути явления, до чего «загадочная душа» отличается от нормальной.

Французы (кстати, сами не дураки выпить) тоже не могут сообразить, почему скоробогатые русские, приезжающие на их безумно дорогие фешенебельные курорты, устраивают там в гостиничных номерах люкс безвылазный запой с бардаком, вместо того, чтобы кататься на лыжах и наслаждаться красотами Альп или Лазурного берега. Зачем для этого нужно было ехать в Куршавель?

Такая мрачная картина вырисовывается по России в целом. А Ивановская область даже в ней умудрилась стать чемпионом! У меня нет под рукой свежей похмельной цифры по нашей области, вот цифра за 2008 год: 26,5 литра. Почти в полтора раза больше, чем в целом по России! За 2009 год сведения отсутствуют, однако сообщается, что потребление растет в среднем на10% в год. Т.е. ныне предполагается 31,8 литрика чистого этанола на скорбную душу? Очевидное невероятное. Похоже, в Иванове, наконец, вывели новую породу человека homo spiritus. Нормальный индивид столько не выпьет.

А еще мы, как и следовало ожидать, чемпионы по преступности. Увы, пьянка и мордобой – близнецы братья.

Почему здесь, в Ивановской области, сложилась столь инфернальная гуманитарная картина? А, надо сказать, начала она складываться еще при последнем царе. Павла Власова Горький ваял именно с иваново-вознесенского фабричного рабочего. Помните эпизод, с которого начинается фильм по книге «Мать»? Два человека лежат в луже жуткой грязи пополам с плавающими в ней экскрементами. Лежат долго, оператор держит паузу. Это отец и сын Власовы. Младший по ходу повествования станет членом КПСС или как она там еще называлась. Потом один поднимает фейс из дерьма и что-то мычит. И вот оба медленно поднимаются на трясущиеся ноги и шатаясь бредут к проходной на работу.

Классик «пролетарской литературы» не врал, так оно и было. В одном роман погрешил: после «победы пролетариата» пить стали не меньше, а неизмеримо больше. Если бы тому Павлу показали нынешнюю статистику запоя по его родному региону, он выбросил бы свой партбилет в ту самую лужу с дерьмом, и вступил бы в монархисты.

Причина – текстильная промышленность. Это, надо сказать, очень оригинальная индустрия. Ее не зря называют наряду с такими же «легкой». Это наиболее «легкая» из всех сырьевых отраслей. Ее продукция продается по цене лишь на 40% выше цены сырья – хлопка. То есть, уровень доли труда и интеллекта в ней минимальный. Единственными профессиями, требующими квалификации, являются поммастер, или как его всегда называли, подмастерье, и раклист – человек, работающий на ситцепечатной машине. Подмастерье всегда получал втрое больше мастера, в роли которого выступал обычно выпускник хлопчатобумажного техникума. Потому что именно подмастерье – слесарь наивысшей квалификации, отвечал за то, «чтобы все это вертелось». А вовсе не ткачиха или прядильщица, чья задача много проще.

Остальные рабочие могли обойтись только способностью быстро завязывать узелок. Очень похожую картину сыграл Чарли Чаплин про рабочего, от которого требовалось только повертывать гайку ключом. И ничего больше.
Конечно, и у них работа была страшно тяжелая, но исключительно за счет интенсивности. Известные рекордсменки-ткачихи работали более чем на 400 станках! Это было выше всех человеческих возможностей, но это было. За это им давали орден и красную косынку. Лицемерие «диктатуры пролетариата» было неописуемое. Да и не только люди, - даже реки здесь работали на износ, более грязных водоемов, чем наши, не было нигде. «Как на Уводи вонючей стоит город наш могучий»... По сравнению с коммунистическими вождями царь был истинным гуманистом.

Текстильная промышленность при «товарищах» разрасталась и требовала все больше этих самых «рекордсменок». Фабрики при большевиках росли как грибы. Хлопок был свой, дешевый, везли его в Иваново эшелонами, следовавшими почти один впритык к другому. А в Средней Азии все, включая детей, горбатили круглые сутки под палящим солнцем «на хлопке». Русских местных посылали тоже, но из них редко кто выдерживал. На каторге в Уч-Кудуке было куда комфортнее. Платили копейки, а то и вовсе не платили, обходились красной косынкой.

Друг мой, Толик Беляков, с которым мы встретились в московской аспирантуре, описывал этот ад во всех красках. Он был из Ташкента, так их всем институтом на все лето бросали на хлопок. Откажись – можешь уматывать куда глаза глядят. То, что описывала сердобольная Гэрриет Битчер-Стоун про негров на хлопковых плантациях Алабамы, - ничто по сравнению со среднеазиатской «битвой за миллионы тонн».

Хлопковые поля быстро засаливались от искусственного полива и приходили в негодность, даже пересыхали моря, т.к. впадавшие ранее в них реки по дороге еще разбирались на арыки. Но партия приказывала: больше хлопка! Миллион тонн... Два миллиона... Мало! Мало!

В общем, адская машина работала на полные обороты. А с кадрами было туго. В Ивановской области уже обобрали все деревни, благо колхозы уже со времен тов. Сталина дышали на ладан. Вся трудоспособная молодежь прямиком валила на фабрики. Но и этого было мало.

Тогда в умах вождей и родилась поистине сатанинская идея: набирать в текстильную отрасль учащихся так называемых «вспомогательных» школ для умственно отсталых детей по всей стране. И эти толпы убогих, которых на скорую руку обучали завязывать узелок, валом повалили в нашу область. Директора фабрик наконец-то смогли вздохнуть свободно. При таком уровне алкоголизации страны уж кем-кем, а идиотами они будут обеспечены всегда.

Кстати, идея приписывается г-ну товарищу Клюеву В.Г., некогда секретарю Ивановского обкома КПСС, но лично я считаю, что она была сформулирована много раньше, еще при Берии. Очень почерк похожий.

Большевистский режим с самого своего провозглашения был режимом преступным, нет числа подлостям, учиненным им против народов, попавших под его пяту, и я уверен, что рано или поздно от своего Нюрнбергского процесса ему не убежать. Слишком много на нем крови, и она вопиет. Но вот об этом преступлении с дебилизацией целой области под боком у Москвы мало кто знает за пределами Ивановской области. Потому и пишу.

Боже упаси меня призывать к дискриминации этих несчастных, родившихся умственно отсталыми не по своей воле. Они-то меньше всего виноваты в том, что их родители пили как свиньи. Их наоборот, надо пожалеть. Правда, я при этом родителей бы кастрировал. Тут у меня жалости нет. А дети не виноваты, и правильно сейчас во всех приличных странах нет никаких вспомогательных школ, все дети учатся вместе. Но специально концентрировать людей с отсталостью развития мозга в одном регионе – это геноцид, тяжкое преступление, которое сродни созданному нацистами Варшавскому гетто.

Гетто, именно гетто было сознательно организовано на территории Ивановской области коммуно-фашистским режимом после войны.

Вот с этого времени и началась «Великая дыра» по имени Ивановская область. Собираемые со всех палестин кретины обзаводились на новом месте семьями и рождали себе подобных.
И вдруг приезжавшие из благополучных в этом отношении областей гости стали замечать, что в Иванове народ какой-то другой. Злой, грубый, неряшливый и нечистоплотный.

Особенно запомнилось потрясшее меня тогда опубликованное в местной газете письмо делегатов из Липецка, приезжавших на какую-то конференцию, проводившуюся в «столице текстильного края». Они описывали прогулку по городу, особенно поездки в общественном транспорте, и вообще контакты с ивановцами. От всего у них осталось воспоминание, которое можно выразить одним словом: «ужас». Особенно поражало утреннее дежавю из фильма «Мать». На конференцию они из гостиницы шли, буквально запинаясь о тела новоявленных Павлов Власовых. И грязища в самом центре города была даже по липецким меркам запредельная. Они еще окраин не видели.

Справедливости ради следует сказать, что то же самое царило и в подмосковных текстильных городишках: Ногинске, Орехово-Зуеве, Егорьевске и подобных. Отличие только в масштабах. Эти инфернальные муниципии были слишком малы по сравнению с большой Московской областью, и не вызвали эффекта гетто в своем регионе.

Вспоминаю, как ездили мы с приятелем с завода Королева на комиссию по приемке в серийное производство тканенаправителя. Устройство такое для центрирования непрерывно движущегося полотна ткани в отделочных машинах. Я, кстати, был председателем государственной комиссии. Заседание проходило в Москве, в Министерстве, но нужно было переночевать пару ночей. Товарищ и предложил поехать в Реутово, где у него в фабричной общаге жил родственник.

Так, скажу я вам, то, что я там увидел, затмило все, что мне каждый день приходилось наблюдать в нашем «текстильном кластере». Комната нашего благодетеля находилась на втором этаже, а лестницы не было. Развалилась. Так жители преодолевали подъем по остаткам перил на руках. Учитывая то, что к вечеру, когда мы приехали туда, трезвых там уже практически не осталось, это был еще тот аттракцион. О грязи и вони я уже и не говорю. Это была визитная карточка любого текстильного общежития. Контингент особенный. Очень напоминает булгаковского Шарикова.

Подобную картину мне пришлось наблюдать и в Херсоне, где я жил в общежитии местного ХБК. Уж Украина, чистенькая, у них даже деревеньки, в отличие от наших, как картинки стояли. А «текстильный кластер» везде напохабил. Кстати, там на ХБК работали те самые кадры, что и везде на фабриках. Наставниками этого сброда были приглашенные текстильщики из Иванова. В общем, поселок ХБК был Ивановом в миниатюре.

Ну хватит о прошлом, вернемся в наше время. Итак, Ивановская область является аномальной по качеству населения. Со всеми вытекающими из этого фека..., пардон, последствиями.
Вы, дорогие мои гостеприимные шуяне, приютившие на своем сайте меня, по выражению приснопамятного следователя КГБ, никому не нужного отщепенца,  еще счастливцы. Можно сколь угодно иронизировать по поводу г-на Эггера и его вам подарка, но благодаря ему вы имеете единственный (!) в нашем тухлом регионе настоящий завод. Его древесные плиты или что он там производит, вы можете совершенно свободно продать везде, от Китая и Африки до Европы и Америки. Их купят и в Порто-Пренсе, и в Лондоне. Потому что это вещь. А все остальное, что производит наш дебильный кластер – дерьмо и перевод сырья во вторсырье. Так что ликуйте, вам повезло.

Остальным повезло меньше. Нет, не поймите, что я всех ивановцев считаю идиотами, отнюдь! Вот передо мной статья про Сашу Сахова, гениальнейшего и трудолюбивейшего мальчика из деревни Реброво Южского района. Этот пятнадцатилетний человек не только хороший художник, устраивающий персональные выставки, но и настоящий фермер, не хуже, чем какой-нибудь техасский.

Именно фермер, а то у нас этим словом называют жулика, грязь человеческую, нанявшего ишачить на себя рабов из Таджикистана и рассуждающего с холеной ряхой на ТВ о тяжкой доле российского фермера в надежде пробомбить падкий на любое коррупционное предложение бюджет.

У Саши же все без дураков. Саша  имеет 32 сотки, и на них у него утки, куры, гуси, кролики, козы, поросенок. И образцовый огород, где все полито и прополото. Плюс великолепные клумбы с цветами. А мальчик, еще вчера школьник, работает на этом огромном хозяйстве один как перст, да еще заботится о немощных стариках – дедушке с бабушкой.
Я за всю мою жизнь встречал только одного человека, способного на такое. Это была моя мама. Не она бы, в жизни бы не поверил, что такое возможно. Я не понаслышке знаю, что за зверь работа на земле: у меня всего 3 сотки и из живности только кошка Муся, а вся спина в мыле от 1 марта до 7 ноября.

Так что всех под одну гребенку я не стригу. Много в нашем народе здоровых сил. Не всех еще перебили.

Но, увы, других, которые и выкушивают ежедневно эти самые статистические литры, и в пьяном угаре режут друг другу глотку, куда больше. Со статистикой не поспоришь. Да мне за доказательствами этой истины и ходить далеко не нужно: сосед каждый день выпивает поллитру с устатку. Это как бы так себе, без повода. По поводу, а повод у него тоже почти каждый день, он пьет по-настоящему, т.е. до поросячьего визгу. А сосед с другой стороны зимой от пьянки отбросил копыта. Тот пил все, что льется.

Я не зря вам про Эггера. Как его сюда занесло, понять не могу. Другого такого дурака наш дорогой губернатор как ни ищет, так и не нашел. И, похоже, не найдет. Слава о нашем бантустане впереди нашего губернатора бежит. Даже мне пришлось однажды читать в газете одного баварского городка статью про то, как пьют в русском городе Iwanowo. Знают, знают нас за границей! И ехать сюда даже с самым захудалым заводишком, даже в кошмаре кризиса, когда на Родине все стоит, желающих не находится. К питерам вон едут, в тот же Липецк едут, а нас за сто километров по циркулю оббегают.

Как ни печально это констатировать, но мы в массе нашей ни на что не способны, кроме текстильного кластера. Так и будем за три рубля завязывать узелки на 400 станках. Только красную косынку теперь не дают. Откуда, скажите, на нее деньги взять, если производство убыточное и существует только на милостыню из бюджета?

Валентин Спицин.