Х5. Буераки

  Пойди-ка по лесу погуляй! Зимой – снег, а под ним ямы и стволы валёжные, осенью да весной грязища непролазная; летом ног не сдвинешь: опутывают травы и вьюны, жалят комары, мошка, слепни разных родов, пёстрая лесная муха. Но грибов и ягод много; от этого большие страдания – за ними ходить. Когда собираешь, главное не заблудиться – в лесу за два шага не видать,- смотри, в какую сторону идёт солнце, думай, где река. Здесь нету приятных прогулок. Если нужно подальше забраться,- либо зимой на лыжах, либо на лодке по реке.
  В лесу много следов зверья: кабаны, медведь, лось, волки; слышишь – то  треснет, то вздохнёт. Но никого,- только иногда лиса покажется – любит у жилья шастать, да полёвки или ёж. В небесах висят внимательные коршуны, рыскают над полями совы, неожиданно появляется сокол или ястреб, ведёт свой счёт кукушка.
Когда вечереет, пересмешник захохатывает над нашей юдолью; в белые ночи поют соловьи, вдохновляя ничью любовь. Речные чаечки целый день над водой, ныряют, взлетают с рыбёшкой в клюве; водяные хищники бьют хвостом, плюхают, разгоняя летучие стайки; тёмной ночью в омуте бултыхает сом.
  Утробное существование. А в голову мысли то приходят, то нет; сначала – думаешь, потом – не думаешь, потом – снова думаешь,- такое привидится!

  Всерьёз ничего нельзя,- всё здесь мимолётно, потому что природа приготовилась на покой – наступает дикость. Не дай бог у кого серьёзные планы – погубит. Любая рачительность наказуема, излишние мысли неуместны.
   
 Вот дом Артёма тракториста, мимо которого я сейчас иду за доской от старой школы – надо мне. Хороший был хозяин; с женой-предпринимателем из города хотели лён засевать, свиней растить – нашли его в реке лицом вниз; выпил на праздник и – на  тебе   сразу,- так не пил почти; можно подумать «кто-чего», да ведь нет никого, ещё даже ничего не начали – только дом отстроили большой и крепкий; жена его в город и больше не приезжала, кто его знает?
  А перед Артёмом река забрала почтальона: с почтой приехал, посидел, отметил, с мостка мимо лодки и – сразу ко дну. Почту больше не возят к нам – ходи в село за семь км. Не принимает она почты: не нужно ей!
  Я раньше недоумевал, как так: утонул в реке у самого берега, или дерево в лесу валил и задавило? Теперь понял: когда приходит время, то лучше вдруг. Зачем ждать пока наживёшься: ведь никогда не бывает жизни довольно. -Не надо верёвки! -сказал учитель и прыгнул в пропасть.

  Это всё потому, что людям нашим делать нечего, работать не хотят! Нет, на словах жаждут таки работы, а на деле быстро утомляются….
Радио говорит: на западе (где солнце заходит над брошенной деревней, наполовину сгоревшей) люди работать любят, по кирпичику копят своё благосостояние, поэтому живут намного лучше. Пятьдесят лет на работу проходил, с утра пораньше – и всё имеешь: имеешь сортир тёплый и машину хорошую, квартирку выкупаешь потихоньку, кредит на еду и вещи – не то, что на реке, в дырявой лодке сети дербанить. Дождь, снег – вставай, ватник одевай, иди, - кушать хочется; или огород копай, траву коси, воду таскай. Там приходишь в магазин с пластиковой карточкой: все тебе кланяются, улыбаются: а не хотите ли того-сего, вот новый товар! И дети не по улицам болтаются, а в колледжах учатся, как им потом пятьдесят лет на работу ходить; а если наркоманы, то не на чёрном загибаются, а получают хорошее пособие и жидкий героин!
Пенсия достойная: можно в семьдесят лет в Таиланд направиться, с детишками поразвлечься, или на курорт съездить: вежливая обслуга, совсем рядом белеют виллы и яхты миллиардеров! Старость не в прокуренной избе с соседской вдовой да бутылкой, а в приюте для стариков, среди себе подобных, в чистоте, на режиме. А кладбища?! У нас буераки, деревья на ограду валятся, могильный камень ломают, а у них: чистота и порядок!
   Врачи там мёртвых поднимают, простой уборщик может купить бриллиянт! Старики со старухами на «Ягуарах» в супермаркеты приезжают, многие трудящиеся имеют даже свои самолёты. А у нас: в магазин на «Жигулях» или в автобусе; в самолёт зайти страшно! Там люди уже почти по сто лет в среднем живут, а у нас даже до пятидесяти редко кто доживает, как мы и показали в жизнеописаниях местных типажей. И ещё: там все улыбаются: и полицейские, и покойники, и даже рецидивисты, не говоря о продавцах в супермаркетах, а у нас – у-у-у !

  Да, места наши безнадёжные, очень уж глухие! Поживёшь в них подольше и уже не различаешь, где смерть, а где жизнь, где добро, а где зло. Делай что хочешь, иди куда хочешь, - всё равно будешь заключён в эти бесконечные цепи жизней: ведь ясно, что снова быть тебе кабаном, лосём, волком, лягушкой, мухой, комаром, деревом, камнем, травой и снова – человеком!
  Вдруг, так просто, предстанет огромная сфера, весь мир, которая медленно вращается, перетекает внутри всеми цветами и формами; мы все в ней, а она в нас: не можем
по-отдельности – едины и неразделимы. Ничто ниоткуда не берётся и не уходит в никуда, а переходит из одного в другое. Сегодня ты это ты, а завтра – камень на далёкой планете, частица света, космическая пыль, цветок, зверь или снова человек со всеми своими вопросами и желаниями.
  Такая ерунда в голову лезет, когда нет нормальной работы и кредитной карточки!