Детство и немного истории

Сейчас уже мало кто помнит, что при Брежневе жилось не так уж и плохо. Всем вспоминаются талоны, пустые полки магазинов и т.д. А я помню самого Леонида Ильича, который каждый день минимум полчаса произносил с единственного телеканала невнятные речи. Я, совсем маленький тогда, не мог разобрать в них ни слова. А программу "Время" родители называли "бенефис Брежнева". После нее всегда включали "любимые" всеми производственные фильмы, коих тогда сняли во множестве. Сейчас таких фильмов уже не увидеть - раритет. О том, как перевыполнить план на 2%, неся звание бригады соцсоревнования...
Но жизнь тогда казалась стабильной и не такой уж плохой. Брежнев народ не обижал и в целом кажется мне скорее положительным персонажем истории.
Когда родители были высокими, как березы, а автобусы марки «Икарус» - фыркающими недружелюбными чудовищами, довелось нам жить в строящемся казанском микрорайоне "39 квартал". В единственном тамошнем гастрономе было все необходимое, без талонов и очередей. 2-3 вида колбас и сыра, с десяток видов конфет (помню любимые батончики "Парус"), даже чипсы (картофельную соломку) выбрасывали. И все дешево. Например, пенсионер приходит в магазин и просит взвесить 2 кг сыра. Продавщица взвешивает 3 кг и спрашивает - оставить? Пенсионер соглашается. Сопоставьте-ка с нынешними ценами на сыр и размером пенсии.
Ближе к 80-м годам все стало ухудшаться. В свободной продаже оставались грузинский чай, морская капуста и «макарон особый», как было однажды написано на этикетке. Союз медленно впадал в агонию.
А тогда, в 75-м вокруг нас были пустыри, болота и стройки. Наш панельный дом продувался всеми ветрами через незаделанные щели. Свет от соседей через них же проникал в комнату. С внешним миром нас связывал единственный автобус. А сейчас это - по сути спальный центр города…
После смерти Брежнева генсеки умирали, как мухи. Андропов и Черненко промелькнули, не оставив заметного следа в истории.
Черненко запомнился лишь тем, что при произнесении речей сильно задыхался, и мне всегда было его жалко. А когда мой отец написал в его адрес жалобу, что нам не дают положенную по очереди квартиру, он и вовсе умер.
Андропов же отличился тем, что решил жестко укреплять всеобщую трудовую дисциплину. Днем в магазинах милиция начала устраивать облавы и тщательно проверять, почему несознательные граждане в рабочее время ходят за покупками. Отсутствие алиби, типа отпуска, грозило неприятностями. Обо всех случаях несанкционированного нахождения граждан вне стен предприятий сообщалось на работу. Напомню, что тогда была и уголовная статья за тунеядство, так что всяким домохозяйкам стало легче получить путевку в места не столь отдаленные.
Примерно в то время я был окрещен мамой и бабушкой в Никольском соборе. Через некоторое время к нам домой пришел небритый милиционер. Он составил протокол, дабы сообщить о противоправном деянии - крещении сына - маме на работу. Мама работала на полставки на Компрессорном заводе. Получив телегу из милиции, там только усмехнулись. А моя бабушка сказала: будет еще ребенок - и его окрестим.
Андропов умер быстро, и мы не смогли узнать, возродились бы или нет сталинские лагеря и ночные аресты. Ну и слава Богу, что не узнали. Черненко уже было не до того, а точнее, вообще не до чего - см. выше.
С достаточно раннего детства начались и перемещения по бескрайним просторам страны.
Когда мне было 5 лет, моему деду, инвалиду войны, государство выделило бесплатную машину - «Запорожец» с ручным управлением. Этот аппарат — чудо советского автопрома, имел двигатель мощностью 27 лошадиных сил и непрерывно ломался. Но был этот «Запорожец» практически членом нашей семьи, много выходных мы вместе провели в гараже, наслаждаясь его ремонтом. Отец так практически каждый выходной копался в его потрохах. Сколько раз мы вместе двигатель снимали для его переборки! Но появилась тогда у нас полная свобода перемещения. На дачу, в лес за грибами, в татарские районы на дефицитом — куда угодно довозил нас ушастый железный друг.
В 1976 году, едва наступило лето, повезли меня родители в Крым. Дорога протяженностью около 2000 км занимала 2-3 дня. Благо, тогда был Советский Союз без деления на Россию, Украину и пр., и бензин был дешевый (тогда еще 15 копеек за литр, вроде). Ночевали на придорожных стоянках. Мне, в силу возраста, было удобно спать даже поперек тесного заднего сиденья.
Запомнились отдельные моменты той поездки. Помню, как по дороге в Крым, уже в Украине, мы объедались растущей повсюду шелковицей. Родители расстилали покрывало и трясли дерево. С полными сумками сочных сладких ягод ехали дальше к морю.
Уже в Крыму отец по ошибке, заблудившись, забрался на гору Ай-Петри по серпантину. Поднимались выше облаков. В какой-то момент слабенький "запорожский" движок едва вытянул подъем по крутой петле серпантина, и мы чуть не слетели в пропасть. Авантюристы были родители.
Жили на курорте по-спартански - в палатке (а в первую поездку - прямо в машине, в летнюю-то жару!) на платной автостоянке в поселке Рыбачье. Это недалеко от Алушты.
Пляж уже в те давние годы был забит под завязку. Мне нравилось перебирать камушки и есть козинаки из семечек, которые впервые попробовали здесь. Море было прохладное, но я плавал в детской надувной лодочке.
Запомнились медузы, которые плавали в море вокруг нас, маленькие и совсем не страшные. Мы даже брали их в руки.
Потом, когда родители повезли меня на кораблике в Алушту, мы видели за бортом больших, с праздничной блюдо, медуз и кажется, даже дельфинов. В Алуште в ресторанчике я впервые попробовал крем-соду. Люля-кебаб тоже ели.
Еще с тех пор запомнилось страшное слово - ячневая каша. Я ее не ел, как и все другое, что было в местной столовой. Меня кормили вареной картошкой, которую папа готовил в кастрюле на паяльной лампе возле машины.
Естественно, о защитных кремах тогда не слышали. Поэтому в первую поездку я сгорел так, что поднялась высокая температура, и родители были вынуждены уехать домой на четвертый день отдыха. Собственно, поэтому поездку повторили через год. Тогда уже была взята напрокат палатка, и мы провели на курорте 6 дней.
Чуть позднее, уже в 80-е годы прошлого века родители сделали семейной традицией кататься каждое лето на машине в Москву за «шмотками» и дефицитом. В Казани тогда уже было «шаром покати». А в Москве иногда «выбрасывали» даже бананы! Ух, и объелся я ими однажды! Целый день потом не мог на них смотреть. И любимые мной чипсы в Москве водились, с нарисованной девочкой, производства объединения «Колосс». А однажды посчастливилось купить в Москве электронную игру «Ну, погоди». Все эти маленькие радости складывались в большой клубок счастья, так что, за неимением лучшего, мне эти поездки жутко нравились. Какая-никакая, а романтика. Веселее дачи.  А "Запорожец" с 1983 года он был уже другой — зеленый и 40-сильный. Инвалидам войны машину меняли бесплатно раз в 7 лет. Совсем уже была другая, более взрослая машина.
Обычно поездки проходили успешно. Но в 1988 году мы до цели не доехали.
Сначала, после переплытия Волги на пароме, у нашего драндулета стало жутко буксовать сцепление. Видимо, в него просочилось масло. С божьей помощью все еще двигались дальше, жутко мучаясь на подъемах - машина еле ползла и мучительно ревела. Наконец встали - сдохла катушка зажигания. Несколько часов загорали на обочине, пока отец не купил катушку у местного водителя потрепанного "ГАЗ-52". Притом этот водила куда-то съездил за ней и честно вернулся, а мы его дожидались. Двинулись дальше. Глубоко в ж..., sorry, в Чувашии сцепление так забуксовало, что решили дальше не искушать судьбу. Развернулись, проехали немного и заглохли.  При попытке завести движок звук был какой-то непривычный. Колымага умерла окончательно - полетела шестерня распредвала в двигателе. А на дорогу опустился вечер, стемнело. "Запор" с нами внутри сиротливо стоял на обочине. До дома было 170 км. Мимо проносились фуры и проползали комбайны. Пошел дождь. Отец тормознул транзитный "ГАЗ-53" и сунул под нос водителю трос. "Газон" резво взял наш "Запорожец" за шкирку и грубо поволок, оплевывая грязью из-под лишенных брызговиков колес. Спустя километр видимость приблизилась к нулю. Наш аппарат не был оборудован навигационными приборами для езды вслепую, и отец забибикал и заморгал фарами. В итоге ночевали так же на обочине, но на пару км ближе к дому, что уже как-то согревало.
Кое-как выспались, скрючившись. Следующий день прошел в виде блистательной экскурсии по чувашским придорожным деревням. От деревни к деревне нас передавали, как эстафетную палочку, отзывчивые местные водители. Денег никто не брал. Какой-то председатель колхоза безвозмездно протащил нас «уазиком» больше 30 км.
Мы заглядывали в местные столовые и сельмаги. Выбор удручал, но так было везде. Мы неплохо повеселились, то гуляя, то болтаясь на тросе.
Наконец, московский "зилок" дотащил нас до самой Казани. Этот «кадр» заработал целый червонец, москвичи уже не были столь бескорыстными.
По возвращении домой наше раздолбанное «корыто» почти скребло носом об асфальт - вдобавок ко всем поломкам просела подвеска. Вот так и ездили раньше. Нынешним «иномарочникам» и не снилось…