Гадюка

Из цикла "Славкино детство"

          Славке восемь лет и один месяц. А его младшему братишке всего один год. Но он уже лепечет, ходит и тем доставляет Славке лишних забот. До школы  Славке осталось месяц с небольшим, надо как следует отдохнуть и наиграться. Потом не до того будет. Сейчас к Славке пришли ребята поиграть в прятки.
          В прятки лучше, конечно играть вечером, когда темно. Ребята пришли по другому поводу, они звали Славку на речку Осиновку, смородину собирать. Это совсем недалеко, из окна дома видно речку, через кочковатую болотину перейти, вот и речка.
          А еще у Вовки Громова была с собой папиросина, у отца из пачки "Севера" стибрил, и коробок со спичками. Отец Славкин тоже такие иногда покупал,  но чаще "Беломор" или "Приму".
          На пачке "Севера" горы нарисованы и из-за них Солнце всходит, а, может, заходит. От пачки даже холодком веет северным, потому что рисунок на пачке изображен бледно-синим цветом.
          Пойдем, Славка, говорит Вовка, мы возле речки покурим безбоязненно, костерок запалим, смородины поедим, домой нарвем, чтоб не ругались.
 
          Однако сегодня Славку дома запрягли, мать с отцом уехали на его бортовом “Газике” к деду с бабой на Школьную дрова на зиму пилить да колоть, а Славку обязали с младшим сидеть, с Борькой. 
          Вот он, Славка, и сидит теперь как привязанный. Не потащишь же Борьку с собой на загорбке за смородиной.
          Лучше бы родители Борьку с собой взяли, тогда бы Славка как ветер.

          Да и бабушке с дедушкой он рад помогать, ему нравится бывать у них.
          У них дом деревянный, теплый, добрый какой-то. Как и дедушка с бабушкой. А этот возле озера купленный – саманный, приземистый.
          Правда, озеро тут рядом совсем, это здоровски. Хотя зимой ветер с озера в окна так задувает, страшно, жуть как, на разные голоса воет.
   
          Печка в доме у дедушки большущая, залезешь зимой на печь – благодать. А еще полати рядом с печью, там столько всего интересного напихано. И три ружья лежат. И к ним весь нужный набор для зарядки патронов: приспособления разные, порох, дробь, жаканы, пыжи, чего только там нет. Патроны желтые латунные. От них приятно пахнет порохом и выстрелом. Шестнадцатого калибра в патронташе дедовом, а тридцать второго калибра лежат россыпью в коробочке. Есть и магазинные, в основном снаряженные утиной дробью.
           Славка любит к деду в гости ходить, хоть и далеко пешком идти. А он и пилить может, и колун поднять над головой способен, а уж возить поленья на тележке во двор да в поленницу укладывать, это самое его Славкино дело.      
           Еще ему нравится со свежих бревен сдирать бересту, под ней нежную зеленую кору снимать, а потом со ствола соскабливать острым ножом пенку вкусную и поедать. Она березовым соком истекает, вкуснота.
           Но их с братишкой не взяли, сказали, с вами только хлопот. А какие с ним хлопоты…
 
           Кое-как удалось братишку убаюкать, на сон дневной уговорить. А мальчишки пока терпеливо ждали. Наконец, брат заснул, и Славка крадучись вышел из дому во двор.
           Вместе договорились, во время игры в доме не прятаться, чтобы не разбудить Бориса Тихоновича, он малый неплохой, но заботы и пригляда требует. От еды тоже не отказывается. Вылупится от сна, так и кормить его придется. Чего Славка особенно не любил делать.
 
           Игра в прятки пошла на ура. Мест укромных в крытом дворе, стайках коровьих и телячьих, курятнике, огороде, кругом хватало.
           Постепенно так разыгрались, что игра пошла вразнос, про спящего Славкиного брата Борьку совсем забыли, шум, крики восторга от того, кто кого застукал, уже достигали Борькиных чутких ушей, вскоре он проснулся, закряхтел, потер глаза, сел, попытался поорать. Но никто к нему на помощь не поспешил. Тогда Борька понял, что кричать бессмысленно. Надо идти искать его няньку, брата Славу.

           Славка в этот момент как раз водил. Он рыскал по укромным местам, отыскивал одного за другим спрятавшихся мальчишек, стремглав летел к столбу у ворот, чтобы первым застукать найдёну. Ему-то все потаенные места вокруг были знакомы хорошо.
           Правда, еще и эффект неожиданности, и скорость бега играли не последнюю роль. Спрячешься где-то близко от столба, быстрее разоблачить могут, спрячешься подальше, рискуешь оказаться последним из “застуканных”, тогда тебе водить.

           Славка бежит как раз через двор, чтобы застукать Мишку Воронова, а тот сидит в курятнике и с горя кукарекает, что его, самого старшего из их компании, нашли так быстро. Краем глаза видит Славка: Борька стоит на крылечке, потом спускается задом, с четверенек, снова встает и делает по двору несколько шагов навстречу Славке. Тянет ручонки, лепечет что-то по-своему.
           Славке некогда, ему еще надо двоих пацанов найти.
           И тут он  видит нечто страшное: из-под крылечка выползает на свет большая серая болотная гадюка.
          Она лезет как-то боком, ближе, ближе к малышу, голова поднята и откинута назад, хвост болтается, будто веревочка на ветру. Сейчас ударит. Еще миг и…
           Свет, падающий в просвет ворот, выделяет на фоне сумрака двора маленького беззащитного Борьку и за его спиной тихо шипящую безжалостную убийцу, приготовившуюся к решающему броску.
 
           У ворот рядом со Славкой  прислонена к заплоту штыковая лопата. Счет идет на мгновенья. Всё происходит даже быстрее мысли. Мысль – это нечто осязаемое, медленное, тягучее, а резкие короткие движения Славки останавливают само время, или даже откручивают его назад.
           Он ни о чем не успевает подумать. Он должен опередить мгновение смерти. И он опережает.
           Сверкающий от частого употребления штык лопаты рассекает надвое тело змеи в момент броска. В тот же миг Славка хватает Борьку под мышки и оттаскивает со двора.
           На, держи, подает он спасенного малыша кому-то из стоящих в оцепенении ребят. И снова бросается во двор. Бешено наносит еще несколько ударов острой лопатой по дергающимся кускам тела гадюки, разрубает его на мелкие части.
           Кто-то из ребят, он этого не помнит, помогает щепкой собрать куски змеи на широкую совковую лопату.
           Славка выносит их на улицу, несет подальше от дома, в сторону озера. Но краем глаза видит, как почему-то петух с несколькими курами бежит рядом и требовательно квохчет.
            Едва лишь Славка швыряет останки змеи на песок, чтобы их похоронить, как петух и его жены - куры вдруг набрасываются на змеиные потроха, и, драчливо бранясь, начинают их расклевывать.  К ним со всех сторон поспешают и другие куры. Вскоре от страшной змеи не остается и следа.

           Позже мать с отцом узнали про этот случай. Свидетелей – то было много. Они расспросили Славку обо всем подробно, поохали, повздыхали.   
           Отец еще пошарил под домом, под крылечком, во дворе, но никаких признаков змеиного гнезда не нашел. Наверное, гадюка заползла во двор к ним, случайно, с ближайшего болотца, переходящего в камышовые заросли и питавшегося от озера, особенно, в дни весеннего половодья.
 
           Укуса крупной ядовитой гадюки хватило бы с лихвой маленькому Борьке, вряд ли его удалось бы спасти, до районной больницы восемнадцать километров, отца вместе с машиной дома нет, а у сельского фельдшера всего лекарств-то три: зеленка, йод да этиловый спирт. Причем, последнее лекарство, как говаривали взрослые, он чаще сам принимал. И жил он к тому же далеко от Славкиного дома, через речку Змейку, на другом краю села.

           Родной брат Славкин погиб в 1994 году, немного не дожив до своего сорокалетия. А в тот раз спас его Славка от неминуемой гибели, продлив ему жизнь на тридцать девять с лишним лет.