Наде. Азиатская принцесса

Дом моих родителей стоит у самой железной дороги, а окна их квартиры выходят как раз на рельсы. Над крышей каждый день пролетают самолёты, не успевшие набрать высоту, так и норовя зацепить брюхом черепицу. По ночам подолгу никто не мог заснуть: только находившую дремоту отпугивал стук колёс поезда, который, проходя мимо наших окон, пыхтел, разгоняясь и убегая от станции. Утром завывание двигателей самолётов и визг разрезаемого воздуха раздражали слух. Отец безуспешно пытался обменять наше «гнездо», никто ведь не согласится на подобные неудобства…

А мне нравился наш дом! Бывало, что мне не спалось от самых разных мыслей, что безустали лезли одна за другой мне в голову: то разноцветные драконы с изумрудным блеском своей чешуи являлись предо мной, то голубокрылые феи опускались на мою подушку, звеня кудряшками волос и шурша длинными ресничками, то представлял я рыцарские турниры с важными дамами, томно глядящими на всех, воображал себя в доспехах… Тогда я тихо опускал ноги на пол, искал кончиками пальцев тапочки, обувался и вскакивал к окну, в надежде застать поезд. Недалеко на станции горел фонарь, и эхо его света долетал до меня, слабой жёлтой дымкой рассеиваясь в воздухе. Летом я забирался коленками на подоконник, ухватываясь за щеколду форточки, поворачивал её и осторожно открывал окно, боясь скрипнуть рамой и разбудить взрослых. Так, усевшись у раскрытого окошка, я таращился на железную дорогу и ждал… По другую сторону рельсов, будто цепляясь подъездными ступеньками за обрыв, возвышался близнец моего дома. Он вроде бы был таким же: трёхэтажный, с небольшой покатой крышей, только один его бок был покрашен бледно-лиловой краской. Вокруг того дома густо были рассыпаны деревья: одни грели ему бок, другие выглядывали из-за крыши с той стороны, которой не было мне видно. На самом-то деле эти деревья росли из земли, а я думал, что они пустили свои корни в стенах и на крыше дома, будто борода старика. И я думал, что этот дом своими стеклянными глазами постоянно следил за мной, почёсывая ветряными руками свою бороду. По тёмному, чаще всего беззвёздному небу плыли тяжёлые, сонные облака, и, засмотревшись на них, я начинал различать ухом далёкий ещё стук колёс и усталое, полуночное завывание поезда. Вся душа моя наполнялась благоговением. Я уже чувствовал, как дрожит земля, а растения нетерпеливо шелестят, вытягиваясь на железнодорожный путь. На станции раздавалось облегчённое пыхтенье, и я точно знал, что через несколько минут мимо моего окна неспешным ходом пройдёт старенький зеленоватый поезд с тёмными занавешенными окнами. Я перевешивался через карниз и уже видел нос моего железного «зверя» с двумя огненными ноздрями, пышущего новыми силами. Он вальяжно проезжал мимо меня: растения, до этого будто ожидающие на станции люди, вытягивавшиеся и выглядывавшие друг из-за друга, мигом «отпрыгивали» от рельсов, когда поезд медленной «рекой» протекал прямо перед ними. Колёса стучали по рельсам, как копыта косули бренчат, когда животное спасается от лап свирепого хищника. У дома напротив зажигался один «глаз», чья-то голова «зрачком» мелькала и вновь исчезала. Я видел теперь только хвост поезда, всё быстрее удалявшего от меня, извиваясь, как змея.
Думаю, именно тогда, в далёком детстве, зародилась во мне любовь к путешествиям. Я испытывал непреодолимое желание побывать в самых потаённых уголках земли. Наверное, во многом из-за этого рвения я выучился профессии журналиста и по долгу службы объездил все материки.
Одно меня только расстраивало: я повидал и экзотические пальмы с неизвестными мне животными, и людей, совсем не похожих на нас своими повадками и жизненными устоями, и замысловатые здания со странными улочками… а родной страны толком и не знал! Причём грезился мне не традиционный сибирский лес или порты Владивостока, нечто слишком обобщённое, а мечтал я о царственном, загадочном и пленительном Байкале! Парадоксально, но по натуре своей я очень суеверен, что вовсе несвойственно мужчинам, и узнав, что воды озера обладают волшебными, целительными силами, я решил во что бы то ни стало добраться до него. Пора моей жизни, о которой я сейчас рассказываю, пришлась на рубеж между днями крайне тяжёлыми, измучившими меня, и днями, когда я смог воспользоваться выводами, сделанными ранее, для своего счастья… И будучи на том самом рубеже, я пускал в свою голову самые ужасающие мысли, всё чаще задумываясь о своей жизни. Тогда, ещё не достигнув радостных дней, я не знал, как применить свои новые догадки и стоит ли это делать вообще. Я постоянно вёл с собой своеобразный диалог. Что, например, человечество придумало такого, что связывало бы наш разум и сердце, являясь самым сладостным чувством? Надежду! Это странное человеческое свойство, заставляющее мечтать и уповать… И что мы теперь с ним сделали? Истребили совершенно своими суевериями, дав победу боязням и опаскам. Кто-то когда-то имел неосторожность заметить, что то, о чём много думаешь, обычно не сбывается. И теперь мы с силой искореняем в себе всякое ощущение надежды, такоё тёплое… Стоит даже с уверенностью сказать, что таковым убеждением мы отняли у себя весьма приятное, даже необходимое чувство.
Я утратил надежду. Мне стало страшно думать о том, чего я хочу. И это расстраивало меня, ведь в надеждах так легко себя успокаивать! Череда болезней мучила меня, и теперь мои мысли о Байкале пугали. Я не надеялся когда-то его увидеть, но у меня был другой дар…
Вечная страсть мечтаний!.. Я с опаской относился к грёзам, но каждый вечер, лёжа в постели и пытаясь уснуть, самые грустные думы я отгонял именно воображеньем. Кровать вообще имеет странное свойство: в детстве это место недолгой передышки и мечтаний; в юности и молодости – место для страстной любви и мечтаний; в зрелости – для восстановления сил и мечтаний; в старости – для долгожданного покоя и мечтаний. Получается, перед сном мечтают все!.. Надеюсь, этого у нас никто не отнимет…
Со всеми этими мыслями я должен был как следует разобраться, а потому, как только представилась возможность, взял отпуск и уехал в Восточную Сибирь, исполнять мечту.
 
 
Была ещё ночь, когда наш автобус подъехал к воротам небольшой туристической базы, расположенной неподалёку от озера. На улице было не по-летнему холодно, шёл сильный дождь ветер дул с огромной силой, какой я никогда раньше не знал. Я недолго ждал своего помощника, который должен был довести меня до домика и помочь расположиться, но за это время успел промокнуть, замёрзнуть и осерчать. Наконец из ворот вышел высокий молодой человек с зонтом в руке. Он поприветствовал меня, мы пожали друг другу руки:
– Виталий! – сказал, поёжившись, парень.
Я представился. Мы зашли на территорию базы, миновали несколько домов, шагая по узким деревянным дорожкам, и наконец, пришли к моему «жилищу». Я отказался от помощи на сегодня, оставил все вещи в небольшой прихожей и, найдя спальную комнату, упал на кровать и уснул.
К утру гроза утихла, и небо было таким чистым, что, если бы мне сказали, что ночью была буря и хлыстал дождь, я бы ни за что не поверил. В этом особенность климата той местности, в которой я очутился. Здесь зимой морозы, а летом то знойные жаркие деньки, то дождливые серые будни.
Я надел первую попавшуюся рубашку и вышел на улицу. Только рассвело, все ещё, очевидно, спали, и только я бродил по тропинкам, осматривая всё вокруг. Здесь не было громоздких зданий с множеством душных отельных душных комнат, как в Европе. Вместо этого – несколько небольших домиков, смахивающих на хижины индейцев или африканцев. Они стояли в несколько рядов, соединяясь мостиками, на чьих перилах стояли горшочки с ветвистыми, длинными растениями неизвестной мне породы.
Виталий нашёл меня на крыльце одного из местных пабов, начал о чём-то расспрашивать, и так мы увлеклись нашим разговором до самого вечера.
Оказалось, что на месте современной базы отдыха раньше была шаманская деревня. Эти места считают священными. Многие утверждают, что видели на берегу озера призраков в странной одежде из шкур животных, с амулетами на руках, ногах и шее, с бубнами и замысловатыми горнами. Потом всю деревню настиг страшный пожар, который уничтожил дома и почти все семьи, а выжившие ушли в другие места, посчитав, что эта беда не позволит им жить здесь. Они стали кочевниками, но спустя столетья уже их потомки вернулись на свою историческую родину. А уже современная жизнь заставила их восстановить деревню в виде базы отдыха.
Уже вечером, приятно тёплым, я добрался до озера. Воды его шумели, и мне казалось, что сотня маленьких колокольчиков с тихим звоном, почти шорохом опускается в водную пучину. Вся природа вокруг стала мне вдруг казаться несколько блёклой, хотя на самом деле она была прекрасна, но красоты озера оттеняли всё. Мне казалось, что Бог, создавая Байкал, отдал ему всё богатство, всю красоту, но щедрое, неспокойное озеро, бурля в русле, расплескало несколько капель на берег, и они превратились в растения и животных… Всё, что я видел, было действительно сказочно.
Отвлекшись от пейзажа, я увидел прибрежный камень, на котором сидела девушка. Я стоял далеко от неё, поэтому мог разглядеть лишь силуэт, закованный в желтовато-коричневое платье с ремешками на поясе и на руках. Она опускала ножки на водную гладь, и волны щекотали её пятки. Девушка смеялась звонким, серебряным голоском, отдёргивая ножки обратно и снова подставляя их для щекотливых рук. Девушка не видела меня, и я, прислонясь к дереву, следил за движениями своей незнакомки. Она казалась мне диким, незнакомым животным, чужеземным, оттого ещё более привлекательным и загадочным.
Я переступил с ноги на ногу, скрипнув веткой, девушка вздрогнула, обернулась на меня и, вскочив, убежала прочь, всё это время пристально оглядываясь на меня. Только тогда я заметил, что у неё совсем не было обуви, она бежала по деревянной дорожке босиком.
Я подошёл к камню. В его трещине лежала цепочка из золотых колечек с изумрудными листочками. Я поднял её и на одном из листьев прочёл гравировку: «Инадиль». Очевидно, девушка потеряла её, когда сидела там. Я решил вернуть ей пропажу и пошёл вдоль улочек между домиков.
Я бродил долго, но так и не нашёл свою таинственную незнакомку. Наконец силы совсем иссякли, и мною было решено прийти и завтра на берег. Возможно, девушка вернётся  на камень в поисках браслета.
Но её не было. Ни на следующий день, не после этого. Я нигде её не видел.
Рассказав Витале свою историю, я даже не думал, что он сможет мне помочь, но он, смеясь, ответил:
– Думаю, ты говоришь о дочери владельца этой базы. Она тут всё лето проводит, а потом уезжает в город, учиться. Ты можешь найти её в пабе, она здорово танцует.
– Да, а когда?
– Вечером, разумеется, странный ты.
– Хорошо, я приду…
Я пришёл, как и полагается, поздним вечером. У входа толпились люди, что-то обсуждавшие, но среди них своей милой Инадиль я не видел. И внутри, где все веселились и плясали под живую музыку, я сидел грустный, только ожидая её. Но она не появилась… Виталя, узнав это на следующий день, лишь пожал плечами.
 
Приближался час отъезда. Я набрался сил и, кажется, хорошо отдохнул, только вот мысль о том, что, возможно, я так никогда больше и не увижу азиатскую принцессу, не давала мне покоя. Я и рад был бы оставить этот браслет себе как воспоминание, но встретить ещё раз его хозяйку было бы в сто раз приятнее…
Я собирал вещи. В руки попался фотоаппарат, я ещё раз просмотрел фотографии, которые сделал за эти дни. Когда-то в юности я начал увлекаться фотосъёмкой. Мне нравились изображения природы. Я фотографировал закаты, осенние леса, дождь, речную гладь… Но моим друзьям никогда эти снимки не нравились. И только позже я понял, что они просто не понимали красоты этих изображений. Ведь я видел всё это вживую, а они – нет. Вот им и не была понятна вся прелесть… И вот я просматривал фотографии, как вдруг на одной из них заметил знакомую фигурку. Это была моя незнакомка! Стоящая вдалеке в царственной позе, поставив одну руку на пояс, а другой заставив глаза от солнца, устремившая взор вдаль, немного подавшаяся вперёд… На шее её развивался атласный красный шарф. Она была испанской сердцеедкой Кармен.
Терпеть не было мочи! Я выбежал из дома, отыскал Виталю, схватил его за руки и начал тормошить:
– Найди мне её, найди! – кричал я, сам на себя не похожий.
– Кого?! – недоумевал тот, смотря на меня испуганными глазами.
– Инадиль, мою азиатскую принцессу!
– Принцессу? – Виталя засмеялся, потом покрутил головой и, кивнув ею в сторону, бросил мне небрежно: – Да вон она идёт, чего ты…
Я быстро обернулся. И правда… Инадиль… Плыла по дорожке, улыбаясь и что-то говоря своей спутнице. На её ноге шелестел браслет. Такой же, какой был у меня. Я кашлянул, достал из кармана украшенье и направился к ней:
– Прошу Вас… – начал я, неизвестно почему начав говорить официальным, серьёзным тоном…
Инадиль повернулась ко мне, обратив на меня взгляд. О, колдовские чары девичьих глаз! Я, как чувствовал, побагровел, не мог даже губ разжать, но наконец, с усилием выпалил:
– Вы потеряли… когда-то… – и протянул браслет, как-то стыдливо отвернувшись. Я вёл себя, как мальчишка, абсолютно не контролируя своё поведение, будто мною руководил кто-то…
– Хм… – улыбнулась Инадиль, даже не потянувшись за браслетом, – зачем же вы подобрали его?
– Но… я хотел отдать его Вам?!
– Мне?.. Так за какой же надобностью теперь он нужен?
– Как?.. – недоумевал я.
– Ныне и навсегда он Ваш.
– Что?
– Да, я Вам его дарю, если хотите.
– Подарок Ваш принять я не могу… – мой рот говорил за меня сам.
– В знак благодарности, положим…
Я огляделся. Вокруг не было ни души, хотя ещё минуту назад тропинки кипели жизнью, все перемещались, таская чемоданы и с кем-то разговаривая. Даже спутница моей Инадиль исчезла…
– Примите, я прошу. Я вижу, Вы ко мне неравнодушны?
Как могла она такое подумать. И сказать?! Это же не принято, где её такт?! Я был в смятении…
– Так вот с моим подарком я одарю Вас поцелуем, пожалуй… – сказала она и, подойдя ко мне так близко, что я чувствовал не только её дыхание, но слышал, как в её горле погибает воздух и вырывается лишь его дух, прижалась ко мне губами.
На секунду мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание, мне показалось, что из меня выходят все силы, и тут я оттолкнул девушку. Она лишь улыбнулась, сделала шаг вперёд, обернулась ко мне и шепнула:
– Браслет любимой подари…
Я хотел было снова протянуть его ей, но она исчезла. Не ушла, а именно исчезла, испарилась…
А я остался на дорожке один…
Скоро я уехал из Сибири, увезя с собой браслет и фотоаппарат со снимком моей азиатской принцессы. Начались мои радостные дни. И все они сводились к одному: поиску новой хозяйки для браслета…