Ленинск

В 1969-м году у отца закончился очередной трудовой договор и перед родителями встал вопрос, продлить договор еще на пять лет, или уезжать на материк. Веские аргументы были как за, так и против. Во-первых, уже заработанный северный стаж позволял отцу помимо северного коэффициента получать двойную зарплату, а это немалые деньги, во-вторых, ежегодный оплачиваемый отпуск составлял целых два месяца. С другой стороны, многие знакомые, поднакопив денег, уже успели купить на      материке  машины, дачи и большие по тем временам дома в лучших областях страны. И вот, наконец, было принято решение ехать обратно в Сибирь, в город Ленинск, туда, где жили дед с бабушкой и две сестры матери с семьями.

Мысль у родителей была такая: уговорить деда продать свой неказистый домик, добавить до семи тысяч рублей, по тем временам сумма огромная, сопоставимая с нынешними тремя миллионами рублей, и купить давно приглянувшийся матери двухэтажный дом  на девять комнат с паровым отоплением в центре Ленинска. Сборы велись всю зиму, двухкомнатная Хрущёвка была завалена мотками электрического провода, бухтами веревки, лопатами и различным хозяйственным инструментом. Отец важно ходил среди этого добра и приговаривал:
-Там это все пригодится!

  И вот к дому подъехал грузовик с большим десяти кубовым контейнером и родители стали загружать его вещами. На следующий день мать, Владик c Сергеем и сестрой отправились в Дудинку и поплыли оттуда на большом теплоходе, а потом ехали на поезде в далёкий Ленинск. Плыли  по Енисею шесть дней в двух шикарных каютах: В одной мать с Владиком, в другой Сергей с сестрой. Владик не вылезал из ресторана и все шесть дней находился в легком подпитии.
   
Дед с бабушкой жили на улице Фрунзе, на одной из окраин города, которая почему-то называлась «Десятый участок».  Это был дом, построенный ещё дядей Гошей в пятидесятом году, состоящий из двух халуп под одной крышей.  В одной половине этого дома  жили дед с бабкой.  Справа от дома улица резко спускалась вниз под гору, а внизу начиналась согра (степь), по которой можно было пройти еще километра четыре и упереться в пологий берег небольшой и грязной реки Иня...

Чуть повыше дома, наискосок,  прямо у деревянного магазина, всегда покрашенного в голубой цвет, под названием «Голубой Дунай», находилась остановка автобуса. В магазине был, пожалуй, единственный на весь участок телефон и рядом - столб с таким же единственным на всю округу фонарем. По вечерам весь десятый участок погружался в полумрак, и лишь одна луна освещала окрестности блеклым светом.  Дом стоял третьим от угла улицы, по которой проходила дорога на кладбище.  Почему-то так повелось, что, как только очередная похоронная процессия приближалась к улице  Фрунзе,  духовой оркестр начинал играть похоронный марш, еще раз напоминая всем о том, что ничто не вечно.

Пройдя небольшой палисадник, можно было увидеть огромный лог, поделенный на огороды и всегда засаженный картошкой – основным продуктом питания. Люди вокруг жили крайне бедно и одевались одинаково безлико. Женщины и мужчины ходили в странных серых пиджаках или в телогрейках и резиновых  галошах под названием «Чуни». Кое-кто из молодых девушек носили кофты-самовязки зеленого цвета  – это уже было шиком.
 
Серёжка, приехавший в светлых чесучовых штанах, на этом фоне смотрелся как белая ворона.  Быстро  осознав это, он переоделся в телогрейку и серые брюки.  Как и все окрестные парни, по вечерам, для шика, он стал носить в рукаве остро заточенный нож. Дурной пример передавался быстро и незаметно.  Рядом с домом деда, через забор стоял унылый саманный домишко с покрытой кусками рубероида крышей.  В доме жили две сестры - волжские немки. Во время войны их родителей вывезли под конвоем с Волги в Сибирь. Жили они очень бедно. Старшая сестра работала, а младшая четырнадцатилетняя Маруся училась в школе.

Часто Серёжка с Марусей сидели возле дома на лавочке и о чем-то подолгу беседовали - это называлось «ходить вместе». Иногда вечером на углу улицы, собиралась большая толпа окрестной молодежи в телогрейках и шумно что-то обсуждала, щелкая при этом семечки или жареный горох. Все вокруг знали, что Сергей учится в музыкальной школе, и смотрели на него с уважением. У Маруси была немецкая фамилия Граф и мать, подшучивая над Сергеем, говорила:
-Вот женишься на Марусе, возьмешь ее фамилию и будешь Граф.
Уже потом, в конце шестидесятых годов, Сергей узнал, как непросто сложилась судьба Маруси. В пятнадцать лет она вышла замуж за такого же волжского немца шахтера, родила двойню, а через год муж погиб в шахте. Вскоре Маруся снова вышла замуж за шофера, снова родила двойню, и снова ей не повезло - муж попал в аварию. Случилось так, что к девятнадцати годам Маруся осталась одна с четырьмя детьми на руках.

Через месяц пришел долгожданный контейнер, но здесь, на месте, все оказалось не так просто, как представлялось в Норильске. В самый последний момент, испугавшись чего-то, Дед отказался продавать свою халупу, а денег на приличный дом у родителей не хватало: сказалась веселая бесшабашная жизнь, да и окружающая обстановка родителей не очень устраивала. Там, в Норильске, вокруг были хорошо зарабатывающие, довольные жизнью люди, здесь же даже телевизор и холодильник были роскошью. Родители поняли, что уже не на что будет собирать шумные застолья и жить придется от аванса до получки.

Все споры закончились тем, что отец уехал обратно в Норильск чтобы продлить трудовой договор еще на пять лет. Вещи, упакованные в добротные ящики от аммонита, выгрузили в старый сарай, а на двери повесили замок. После Нового года Сергей с матерью улетели на самолете обратно на север. Поскольку двухкомнатную квартиру родители успели сдать, жить пришлось в маленькой комнатке с соседями. У соседей – молодых строителей, были маленькие дети и по всей квартире валялись грязные пеленки, со стойким запахом детской мочи.  По этому поводу мать постоянно конфликтовала с соседкой.

Вскоре появилась большая отцовская зарплата, а с нею куча новых знакомых и застолья с новыми соседями. Сергею пришлось идти в вечернюю музыкальную школу, и у него появились новые друзья, так как Игорь уехал с родителями в далекий город Свердловск. Через год Сергей с матерью снова поехали в Ленинск, чтобы отправить обратно вещи. Сарай стоял раскрытым настежь, внутри валялось несколько пустых ящиков, и никаких вещей не было. Родственники все растащили и спрашивать было не с кого. Так закончилась эта неудачная попытка к переселению. Через три года Сергей уехал поступать  в Свердловское музыкальное училище, а родители прожили в Норильске ещё десять лет…