Солдат Империи

                Англичане создали гигантскую свою империю на «долге белого человека».
                Но мы не националисты, мы империалисты.
                Мы создали гигантскую свою Империю вот на этом самом штабс-капитанском долге.
                Не на лукаво мудрствующих профессорах, не на «ликующих и праздно болтающих»,
                а на тех, кто подчинял и свою волю, и свои интересы Империи.
                Но тогда, до революции, мы еще не знали, что вот эта Империя – не только наш долг,
                но что это есть условие бытия нашего.
                И. Ф. Солоневич.

   Март 1917 года залил город ярким солнечным светом, опьяняя непривычной синевой небес и без того взволнованный Петроград.
Как растревоженный улей город жил ощущением праздника. Но даже на наполненных революционными эмоциями улицах странному человеку в серой шинели затеряться  было трудно. Шагающего широким уверенным шагом мрачного незнакомца в новой ладной шинели без погон и нашивок многие встречали недобрым взглядом, искоса оценивая атлетическую фигуру.
 - Глянь! Не иначе «монархист» чешет! Пошли ему рога пообломаем?!
Сплюнул худощавый верзила, кивая спутникам. - Да ну его! – благодушно оппонировала компания – там такие крали нарисовались… и не наши…, а почему?!
   А для шагающего вдоль здания гауптвахты, украшенного большим кумачовым плакатом: «Да здравствует учредительное собрание!», вокруг казалось, ничего не существовало.
Дважды он чуть не угодил под лошадь, не реагируя даже на ядреную брань извозчиков. Просто «отходить кнутом» этого странного человека и те отчего-то не решались.

   Все, что для него сейчас имело значение, это адрес прибывшего из Европы  никому неизвестного негоцианта, да лихорадочно сжимаемый в кармане сверток.  Лишь в дебрях арок и колодцев не самого фешенебельного квартала он будто стал приходить в себя, удивленно разглядывая место, в котором очутился. А перед найденной с таким трудом и энтузиазмом дверью решительность его совсем покинула.
Потоптавшись на лестничной площадке, он достал портсигар, неожиданно резанувший золотом в серости подъезда. - Неужели это конец? – шептали губы между нервными затяжками - все кончиться? ...Это не может кончиться! Он повернулся, и с силой надавил на звонок.
     Дверь открыл мужчина с тонкими, почти женскими чертами лица, обрамленными черными чуть вьющимися волосами и таким же черным пустым взглядом, резко контрастирующим с цветом его кожи.
Вяло ответив на жест условного приветствия, черно-белый человек отступил, впустив гостя, с немым вопросом вновь направив на незнакомца свой черный, бездонный взгляд.

- Я могу говорить с магистром? – прорвал, наконец, вошедший пелену молчания.
- Вы можете говорить со мной – ответил черно-белый человек.
Выбирать не приходилось. Без того смятенные мысли сбивала сама планировка странной, затененной квартиры, без скрытых углов и комнат, в которой, похоже, они действительно были одни.
- И к кому я имею честь обратиться?
- Мое имя вам ничего не скажет – улыбнулся хозяин – называйте меня просто – Мастер.
А вас как прикажете величать?
- В таком случае, можете обращаться ко мне Штабс-капитан! – с раздражением отрекомендовался человек в шинели.
- Что же, уважаемый Штабс-капитан! С чем вы пришли? – Мастер с улыбкой пригласил гостя пройти.

 Тот поежился от не проходящего чувства неправильности пространства. Его взгляд искал  какой-то намек на перегородку или скрытую дверь, но из задернутых портьер били полосы дневного света, а небрежно  расставленная мебель была слишком низкой, что бы что-то скрыть.
Лишь лежащая толстым слоем пыль добавляла ощущение странности этому, явно нежилому помещению.

Штабс-капитан  развернул сверток и протянул скрученные листы, на которых под мелким убористым подчерком проглядывались четкие очертания пятиконечной звезды.
  Мастер с любопытством принял бумаги. Но, бегло пробежав по ним глазами, изменился в лице.
- И с этим вы посмели явиться сюда! И с этим вы ходите по городу! В кулаке мастера захрустел недочитанный текст. – Да вы просто с ума сошли!
- Это вы меня называете сумасшедшим?! – взорвался Штабс-капитан.
- Меня?! – Лучше расскажите милостивый государь «Мастер» что за цирк с посвящением одиннадцати клоунов провели господа «зодчие» в особняке Самойловых – Скавронских?
Я не спрашиваю, каких там «генералов» или «министров» вы собираетесь из них делать, не спрашиваю даже, в руки каких людей вы намерены вверить судьбу России! Но будьте любезны, объяснить, чем вызван выбор именно такого ритуала посвящения?! 
- Что-то я не вижу в вас особого почтения к ритуалам! – проворчал Мастер бросив смятые листы на столик у больших мягких кресел – надеюсь, источники вы с собой не носите?
- Вы можете сколь угодно заниматься своими ритуалами.  Но уж если хранителям «истины от лжи и света от тьмы», по воли ли Розенкрейцеров, или Гогенцоллернов необходимо, чтобы служители Астерии присягали на непротивление грядущей силе… они хоть в праве знать какой?!!! – штабс-капитан с гневом указал на принесенные им листы с пентаграммой.

- А меня вы, очевидно, видите германским шпионом? – неожиданно доброжелательно улыбнулся Мастер.
- Но уж если вы уважаемый Штабс-капитан столь пренебрегаете ритуалами, то здесь им следуют! Что-то забормотав себе под нос,  Мастер направился в самый темный угол к шкафам. Вскоре Штабс-капитан увидел в его руках серебряный поднос с чашей. Он вытянулся по стойке смирно, и казалось, с каждым шагом приближения чаши, наполненной до краев красной жидкостью, его разгоряченное лицо становилось все бледней.
Холодно он встретил бесстрастный и столь же бездонный взгляд Мастера, молча протянувшего поднос.
 – Разве теперь не все одно…? – пронеслось в голове, и он резким залпом осушил содержимое.
- Зря вы так – улыбнулся внимательно наблюдавший за ним Мастер – такое вино не пьют залпом! Поверьте, у него очень редкий вкус….  С улыбкой он поставил поднос, и направился к шкафу за другими бокалами.
   В наступившей тишине, нарушаемой лишь уличным гулом, Штабс-капитан ощущал, как вино течет по телу, будто растворяя неимоверное напряжение и усталость последних дней. Он впервые чувствовал облегчение.

- А скажите, что за шум сегодня на улице? – Мастер отдернул портьеру. Комнату озарил яркий солнечный луч, заставив Штабс-капитана зажмуриться. Окна выходили на довольно широкую улицу, что несколько удивило окончательно потерявшего ориентацию Штабс-капитана. По улице двигалась шумная толпа студентов.
- Митинг был сегодня, на Дворцовой – отозвался он – в поддержку свободы слова. Цензуру отменили. У нас теперь демократия!
- «Демократия»? – удивленно переспросил Мастер.
- «Демократия – это общение подобных друг другу, невозможное там, где собственность не ограничена, ибо безграничная собственность неизбежно разводит свободных на враждующие лагеря…» - кажется, примерно так у Аристотеля?
- Я знаком с «Этиками» Аристотеля – нехотя ответил Штабс-капитан – …в том числе Аристотеля… - поправился он.
- Тогда возможно вам знакома и теория «Логоса», «слова» Гераклита?
- Это что-то про изначальность слова Божьего… - уже с раздражением на этот бессмысленный экзамен по античной философии ответил тот.
- И Христос живое воплощение его! – задорно подхватил Мастер – это христианская трактовка… «Логос» Гераклита, это сила, объединяющая и людей, и все сущее. Сила неизменная и вечная.
- И что с того?
- А то, что возможно действительно в этом ответы на столь встревожившие вас беды России?

- Беда России во всяких Авраамах Гоцах, Либерах Гольдманах и прочих «Голицберданах», наших господах либералах, начисто лишенных русского тысячелетнего инстинкта государственности! – мрачно вывел человек в шинели.
Темный, бездонный взгляд Мастера осветился любопытством и задором – но помилуйте, вы же интеллигентный человек! Вы же понимаете, что они идут путем Белинского и Чернышевского, Бакунина и Герцена… светочей русской мысли! Сеятелей разумного, доброго вечного!?

- Знаете, о чем я теперь жалею? – огрызнулся Штабс-капитан
– о том, что любой бердичевский фармацевт из Бунда или из большевиков мог взять меня за пуговицу и сказать: «Послушайте, вы же интеллигентный человек?! Ведь вы же видите, я же иду по стопам  лучших светочей русской мысли?!»
И что я, «интеллигентный человек», мог этому фармацевту ответить? Действительно, он идет! А Чернышевский действительно «светоч»!
   А всякого милостивого государя пускавшего по уголкам и по салонам, по фронтам и по улицам шепотки о царице-шпионке, надо было без разговоров бить по морде.
 …И не в порядке «оскорбления действием», а так, чтобы человек потом месяцами размышлял в госпитале о неудобствах клеветы на русскую монархию…

- Вы не любите евреев?
- Я пришел не для того, что бы вести подобные разговоры… - попытался пресечь неприятную ему тему Штабс-капитан.
- Но помилуйте! – с восторгом воскликнул Мастер – и с кем же мне об этом прикажете говорить?! С приставом? Россия не очень-то богата культурными профессорами, откуда здесь взяться образованному приставу?!
Вы ведь первый, в своем роду, получивший образование?

   Такая проницательность смутила Штабс-капитана.
- Это графьям, князьям да либеральствующему рязанскому помещику легко рассуждать о «зоологическом национализме», никакие евреи не могли загородить им путь к школе. Но, например, я, белорусский мужик, и многие из людей вроде меня видели и понимали, если бы не процентная норма, то еврей-горожанин с его деньгами, с его оборотистостью, с репетиторами, взятками и прочим в этом же роде никого из нас, белорусских мужиков, в гимназию не пустил бы…

- Да… с образованием в России плохо – согласился Мастер.
- Вот, только перед вами приходил человек… еврей. Он страшно напуган революцией, еще больше погромами в Малороссии… - Мастер указал на столик у окна, на котором вместе с бумагами Штабс-капитана лежали еще какие-то истрепанные газеты.
- Это он принес берлинские газеты. И где он их берет? Война…
Здесь он доказывал, что германская нация, самая образованная и культурная нация Европы никогда не допустит того ужаса, который твориться в России. Он умолял переправить его семью с детьми через линию фронта, в Германию, так как по его убеждению - «только в Германии евреи могут жить спокойно».
  Взгляд мастера снова стал задумчивым и томным.
- Вероятно, у русского офицера есть свое мнение о решении национального вопроса?

- Нет – честно признался Штабс-капитан – сегодня все подобные «решения» происходят лишь из двух теорий:
«Либеральной» - утверждающей, что никаких расовых различий в мире вообще не существует,  это все выдумки «реакционеров»,
и «расистской» - закрепляющей монополию на гениальность и право на власть за одной расой, готовой и Вифлеем перенести куда-нибудь под Баварию или Рязань. 
… Первое считаю нечестным, второе неумным.
    Наблюдавший за ним Мастер улыбнулся и наконец, предложил сесть. Не дожидаясь опешившего гостя, сам уютно расположился в кресле став задумчиво перелистывать оставленные предыдущим посетителем газеты.
- Как все же странно строится немецкая речь – «Untermenschheit» (недочеловек нем.) - произнес он, вслух, рассуждая о чем-то своем - «Логос»… это и есть «Логос»…

   Подумайте, Штабс-капитан, не слишком ли небрежны вы к исканиям русской мыслящей интеллигенции?
А как же Платон с его государством философов? Монах Кампанелла с его государством солнца? … Фурье, и Сен-Симон, и Прудон, и Оуэн…

Воспаленные глаза Штабс-капитана озарила ярость.
- …«Искания мыслящей интеллигенции»?!
Уж она-то ищет! Уж она-то мыслит! Чередой меняя Шеллинга на Гегеля, Канта на Штирнера, Ницше на Бергсона! «Сверхчеловеки» под знаменем Санина ходят стадами… Толпы прут на лекции Расстриги Петрова!
А какие уж мы все космополиты, интернационалисты, республиканцы, народовольцы, эсеры, марксисты!  Первым переводом «Капитала» на иностранный, стал перевод на русский! Ухватились! Нашли, наконец!
… Либералы, демократы…. Как все наше родное кажется нам варварским!
Как подхватывается все то, что ведет к национальному унижению и распаду!

- Но вы не можете не признать очевидного! Империи больше не существует! Русский Император отрекся от престола!

   Раскатистое «ура…!» загремело с улицы.
Мастер обернулся к приоткрытой портьере, встречая своим задумчивым бездонным взглядом очередную волну праздничной толпы. Нарядные одежды, украшенные красными бантами, радостные лица, медленной рекой протекали за стеклом.
- …А куда прикажете девать Присягу? Честь? Долг?! Или этого теперь тоже «не существует»?!
- Состояние финансов России таково… - задумчиво продолжил Мастер, будто не слыша Штабс-капитана – что уже в течение года следует ожидать полный крах экономики. И вопрос капитуляции в войне остается делом времени…
… В прочем, дела еще хуже… - Мастер перевел свой черный задумчивый взгляд, на мятые листы с пятиконечной звездой - речь идет о полной потере «девятой провинции»…
     Это известие, произнесенное спокойным ровным тоном, ошарашило человека в шинели подобно грому.
 - Задумывались ли вы, отчего именно от богини Иштар, царицы ночи и тьмы, войн и раздоров, покровительницы проституток и воров белая раса взяла все свои астральные символы? Пятиконечную звезду и полумесяц? – Бездонные глаза Мастера обожгли оглушенного и подавленного Штабс-капитана.
… Почему  знак дьявола стал символом Вифлеема?
Потрудились вы хотя бы пытаться что-то понять, прежде чем с таким рвением предавать анафеме?!
   Зачем вы явились сюда? Вы, осознавший, к чему прикоснулись?! – Мастер с гневом поднес Штабс-капитану его бумаги.
- Трубить об этом на весь мир?!
Вы сами готовы вооружить любых «клоунов», дабы поднять это на хоругви третьего Рима?! Вы готовы защищать Империю, даже утопив ее в крови!?
 «Не мечите бисер перед свиньями, попрут они его ногами своими…»!
- Вы даже не понимаете, какое счастье, что эти бумаги я принимаю из рук рыцаря! – бормотал он, устраивая костер на серебряном подносе чаши.

- Как такое возможно? …С Россией будет покончено? – Тихо произнес Штабс-капитан, рассеянно глядя на разгорающийся огонь.
Мастер вновь направил бесстрастный черный взгляд на окаменевшего собеседника
- обратитесь к своему «тысячелетнему государственному инстинкту»! – небрежно бросил он. - И прошу, не пытайтесь узнать больше. Даже поднятому волею судьбы на высшую ступень «практической иерархии» не стоит забывать того же Аристотеля: «Практик всегда преуспеет более, но не ему дано понять первопричин того, что создается…».

    Вернувшееся Штабс-капитану раздражение побороло подавленность - … Вы не можете не видеть, что я не имел чести столь высокого посвящения!
- Вы не рыцарь?! – поднял брови в притворном недоумении Мастер
- Вы явились сюда с вопросом, который может задавать только рыцарь…, вы требуете ответа, который вправе получить только рыцарь…  и вы не рыцарь?!
 С минуту со скрытой усмешкой Мастер смотрел на сбитого с толку гостя.
- К счастью, у меня есть такое право… - он небрежным жестом указал на стул, где в наброшенной ткани  Штабс-капитан только теперь узнал мантию магистра.

Облачившись в нее, Магистр подвел ничего не понимающего Штабс-капитана к столу с раскрытой библией, возложив на книгу кортик.
 – Шестнадцатая глава Иоанна…  не очень соответствует столь значимому событию…  - он пристально посмотрел на гостя – в прочем, вы не столь щепетильны в обрядах…
- Означает ли это, что братство призывает меня? – клокочущие в Штабс-капитане эмоции, не подавленные даже статусом этого чужеродного и крайне опасного собеседника выплеснулись, в плохо скрываемой усмешке - Зачем? Не двенадцатым ли министром в учредительное собрание?!
– Вы соучастник преступления, тягчайшего преступления для того, единой целью которого было сбережение света истины от слепцов! Вы не можете не понимать, что за него придется ответить… и не только вам…
- Я лично делал эти записи! – встрепенулся Штабс-капитан – только я отвечаю за них, и не допущу, что бы пострадал кто-то еще!
- Это уже не столь важно, так как вам и предстоит покарать виновных!

   Грустной улыбкой Мастер встретил недоумение Штабс-капитана – как бы мы не пренебрегали обрядами, следовать им придется…
… принимая сан рыцарства, вы принимаете право вершить правосудие. Вам известны те вопросы, на которые при посвящении обязан ответить Рыцарь?
… Вам придется на них ответить! На каждый! Независимо от того, прозвучат они сейчас или нет.
  Придя сюда, вы ответили на первый: «о твердости веры…»
Ответьте на остальные перед алтарем своей души, сообразно вашему пониманию чести и долга! Решите, во имя чего и от чьего имени вы намерены вершить правосудие?
…Что побудило вас к изысканиям? Кто направил, дал источники? Желая того или нет, вы уже избрали свой путь, «… и нет там ни матери ни жены ни брата твоего…».  Вам придется пройти его шаг за шагом, обратив этот клинок, на тех, кто стоит пред раскрытым «ящиком Пандоры»!
«… И ангел с небес благовестит Вам не яко же мы благостихом, да будет проклят»! - словами Апостола Павла Магистр завершил ритуал, перекрестив и коснувшись кортиком плеча растерянного Штабс-капитана.
- … И что я должен делать? – отрешенно пролепетал тот.

- Вы спрашиваете практический совет? – небрежно бросил Мастер – прикажите заложить имущество, обратите в векселя максимум заемных средств и обменяйте их на обязательства союзных или нейтральных швейцарских банков.
Уверяю, скоро на одной разнице курсов это принесет приличный капитал…, а подтверждение любой ложей рыцарского статуса откроет вам все дороги от Ревеля  до Марселя.
- Меня хотят купить?! 
- Зодчие иногда покупают министров, парламенты, …но никогда не покупают рыцарей!  Это всего лишь совет… - мастер обратил потухший взгляд на брошенные берлинские газеты - а следовать советам людям несвойственно.
 Если бы вы могли представить, как многим ваше нынешнее положение показалось бы вершиной счастья!
- «Счастья»? – Сверкнул глазами Штабс-капитан – по-вашему, на краю пропасти, без заслуг и чинов, «между делом» получать то, что еще недавно за великую честь принималось самим Кутузовым, Александром Освободителем, …это «счастье»?!

- Вы упрекаете меня? – Мастер улыбнулся, наполняя бокалы  тем же кроваво-красным вином.
- Весьма недалекое убеждение, что судьбы мира - удел маршалов и императоров… Вы еще не осознали, что происходит. Вам надо успокоиться. «…Узнают братья и не оставят избранных!»
   В прочем… - Мастер вновь обжег Штабс-капитана задумчивым черным взглядом - …за экономическими, политическими анализами, никто всерьез не видит религиозный характер этой великой христианской бойни: «…иссохнет фонтан веры, когда не стает Помазанников Божьих…»
- …И что же дальше? – насторожился Штабс-капитан –  «возрождение Израиля», «строительство третьего храма», «единение религий…»?! - продолжил он ряд предзнаменований апокалипсиса.
- Вы антисемит? - улыбнулся Мастер
- Да не ищу я антихриста в семитах! В чем действительно не отказать евреям, так во врожденном стремлении к интеллигентности…, вряд ли они придутся ко двору, когда, наконец, будет призвана откровенная сволочь! И другие нации способны поставить эту сволочь в достаточном количестве! – он с раздражением кивнул за окно, где еще протекали редеющие струйки демонстрантов.
   - Тогда поднимем этот бокал за извечную, неизменную и последнюю надежду, данную Создателем этой стране и всему изменчивому миру! – с грустной улыбкой Мастер стряхнул с подноса дотлевший пепел, и поставил на него наполненный бокал
 - За Солдата Империи!

                                2011г.