На перепутье- главы 6-10

Глава 6. Предложенный шанс.

Когда первый лучик солнца ударил Жене в лицо, она смешно поморщилась и повернулась к стене лицом. Перед ней лежал Саша, похожий чем-то на большого ребенка. Он безмятежно спал, зарывшись в подушку. Девушка засмеялась и посмотрела на юношу, на его веки, на его нос, на его волосы. В нем, нескладном и неловком была какая-то красота, притягивавшая Женю. Девушка подумала, что это первый человек, которого она по настоящему полюбила после смерти отца, полюбила искренне и глубоко.
Как ни тяжело было ей расставаться с Сашей, но она должна была уехать. Женя знала, почему делает это. В душе она смирилась с тем, что умрет, но ей хотелось уйти как можно дальше от дома, и быть похороненной где угодно, но только не здесь. У нее возникло желание умереть в Австралии, например, чтобы к ней на могилу не приехал никто из ее проклятых родственников, дабы изобразить ложный траур. У Жени было много денег, достаточно много, чтобы она могла себе это позволить. Она чувствовала, как глупо это желание, какое оно детское и бессмысленное, но она хотела сделать это, во что бы то ни стало, отомстить напоследок своей семье.
Но теперь, после этой ночи девушку посетила еще одна мысль, в ее сознании родилась другая причина бежать отсюда со всех ног, как можно быстрее. Она понимала, что Саша умрет, как и она, но ей не хотелось присутствовать при этом. Не хотелось пережить еще одну горькую потерю, подобную той, что случилась шесть лет назад. Хотелось взять от жизни все и уйти в иной мир, как и суждено.
Девушка думала об этом, когда одевалась. Затем она пошла на кухню, но, еще не доходя до нее, вскрикнула и онемела. Там, за столом, сидел странный гость. Он был полным и грузным, обладал широкой, красной физиономией, начисто выбритой и увенчанной короткой копной черных как смоль волос. Одет странный посетитель был в серую куртку с откинутым капюшоном, в светлые джинсы и белые кроссовки.
- Доброе утро,- учтиво поздоровался он и расплылся в масляной, приторной улыбке.
- Вы кто, - выдавила из себя девушка. И как вы тут оказались?- испугалась она, когда, прокрутив в памяти прошлый вечер, вспомнила, что запирала входную дверь на ключ.
- Дорогая моя, ты меня разочаровываешь. Столько всего случилось, и тебя удивляет, что я прошел сквозь закрытую дверь? - продолжил гость, не уменьшив улыбку ни на миллиметр. А отвечая на первый вопрос,- невозмутимо продолжил он, - скажу тебе, что я, например, покупатель, который хочет купить те доспехи, что ты выставила в витрине.
У девушки возникло настойчивое желание повторить для незваного гостя то, что она сделала человеку в черном библиотечным стулом. Ее глаза невольно скользнули по табуретке, стоящей совсем рядом.
- Нет, нет, моя дорогая, не надо этого делать,- сказал странный посетитель, перехватив взгляд Жени,- если ты меня ударишь, то я так и не скажу, ради чего пришел.
Когда он это сказал, девушка явственно почувствовала, как ее словно обдали холодной водой с головы до ног. Она моментально успокоилась, взяла себя в руки. А в ее груди надежно поселился маленький червячок надежды.
- Ради чего вы пришли? - спросила Женя словно эхо, бездумно перефразировав последние слова гостя, а затем прибавила, - Вы нам поможете?
В ответ странный посетитель засмеялся. Он смеялся искренне, ненавязчиво, звонко. Когда он закончил это делать, он вытер платком свое полное лицо и сальную прическу.
- Дорогая моя,- обратился он, улыбаясь к девушке,- ты слишком торопишься и совсем не уважаешь старших. Прежде чем просить меня об услуге, ты должна для начала представиться, затем предложить мне чаю или кофе. И разбуди своего, - при этом гость кивнул на диван, на котором мирно спал Саша, - То, что я собираюсь вам предложить, его тоже касается.
Женя онемела от этих слов. На языке вертелись слова о том, что невежливо, во-первых, поступил он, войдя без разрешения в дом. Но девушка разумно решила подавить желание сказать это.
- Евгения, Евгения Петровна,- сказала она, попытавшись быть как можно вежливее.
- Женя, мне очень приятно,- бархатистым голосом ответил гость,- а меня зовут Аркадий Петрович.
- Вы желаете чаю или кофе?- продолжила ломать спланированную Аркадием Петровичем комедию Женя.
- Мне чаю, пожалуйста, вон того, зеленого, - повернулся к кухонному шкафу гость и указал на какую-то банку. - Как только пришел, хотел его попробовать, но не решился орудовать на чужой кухне, - гордо сообщил он девушке.
Женя второй раз подавила невероятное желание высказать силовыми методами все свои мысли гостю по поводу его магического появления, но, естественно, сдержалась. Она вскипятила воду, засыпала чайник длинными ароматными листьями, и оставила их завариваться.
- Я пойду, разбужу Сашу, - мило улыбнувшись, сказала она собеседнику.
Аркадий Петрович одобрительно махнул рукой, словно Ленин, взывающий к пролетариату с броневика. Видимо, этот жест нужно было толковать, как стариковское «давай, внучка, давай».
Женя неслышно отступила в гостиную. Она подошла к Саше и стала аккуратно трясти его за плечо. Юноша не пробуждался. Никак. Он не хотел просыпаться, и чтобы продемонстрировать полное презрение к окружающей его реальности, закрылся одеялом с головой и публично захрапел.
И тогда девушке стало весело. Она почувствовала всеми клетками своего тела, что ее гость - тот человек, который поможет им с Сашей избавиться от проклятья. Теперь ей не нужно будет никуда спешить, не нужно будет убегать ото всех и от себя. Она стала свободной от своих страхов и сомнений, как птица, которая может взлететь на самую вершину мира, как невольник, сбежавший из заточения. Она снова стала жить.
- Вставай, вставай,- запела она, толкая Сашу. Девушка пыталась скрыть собственную радость от всех, но та, как полноводная река, прорывала плотину напускного спокойствия. Жене стало смешно.
Наконец, ее друг проснулся. Он нехотя раскрыл глаза, поправил подушку и сел, тупо глядя по сторонам. Что-то было не так, и он это чувствовал, но что именно - не осознавал.
- Одевайся, приходи на кухню, - приказала ему девушка,- и веди себя прилично, - прибавила она и засмеялась
Саша не понимал, в чем дело, но он быстро оделся и поспешил на кухню, где застал жениного гостя. Тот сидел и блаженно попивал зеленый чай из маленькой чашечки. Молодой человек и не подозревал о загадочном появлении этого посетителя, а потому нисколько не смутился.
- Здравствуйте, - учтиво сказал Женин незваный гость и неизменно улыбнулся.
- Здравствуйте, - ответил юноша, не растерявшись, - меня зовут Александр, мне очень приятно с вами познакомиться. Правую руку он приготовил для приветствия, а левой – поправил очки.
- Я - Аркадий Петрович, - сказал гость и протянул руку, которую Саша тотчас пожал, - Мне взаимно приятно познакомиться с вами. – Затем загадочный человек повернулся к хозяйке и сказал ей тоном, от которого на морскую милю пахло сарказмом, - Вот видишь, Женя, еще остались вежливые и культурные молодые люди.
- Кто это?- тихонько шепнул на ухо девушке Саша.
- Не спрашивай,- отозвалась Женя.
А гость тем временем продолжал наслаждаться напитком и сделал вид, что ничего не заметил.
- Садитесь, - гостеприимно предложил он и сделал еще один глоток.
Женя послушно села на табуретку, подавив в третий раз желание поговорить с этим необыкновенным человеком по душам. Саша спокойно сел на соседний стул и внимательно посмотрел на гостя. Аркадий Петрович допил чай и отставил пустую посуду в сторону.
-Давайте поговорим о печальной ситуации, в которой вы оказались, - предложил он, - я прекрасно знаю, что с вами произошло, и не спрашивайте, откуда мне это известно. Так или иначе, я думаю, что вы сейчас находитесь в состоянии душевного смятения. Я хочу вам помочь, но взамен попрошу вас об одной услуге, не сейчас, нет, но в будущем, - при этом Аркадий Петрович улыбнулся по-акульи, - По рукам?
- А что за услуга?- спросила Женя настороженно.
- Не бойся, ничего страшного, - успокоил ее гость, - небольшая услуга от каждого из вас. Не бойтесь, ваши души и ваши первенцы мне не нужны,- успокаивающе и доверительно улыбнулся он.
- Я думаю, у нас нет выбора, - сказала Женя, посмотрев на Сашу. Юноша кивнул. Он подумал, что девушка пригласила какого-то экстрасенса, мага или иного паранормального шарлатана.
- Тогда мы начнем ритуал, - предложил Аркадий Петрович,- избавление от проклятья - дело сложное, и очень многое зависит от вас. Для того, чтобы начать очищение, вам нужно приготовиться к путешествию, в котором сама Судьба станет вашим проводником. Всего вам предстоит пройти четыре точки, миновать четыре знака, предначертанных вам. В конце вашего пути вы сами поймете, как избавиться от проклятья, лежащего на вас. Идите, - сказал он загробным голосом и тотчас улыбнулся, наслаждаясь собственным остроумием, - идите сегодня в шесть часов вечера на главную городскую площадь, она и станет первой вехой, первым направлением вашего пути. И удачи, мои новые друзья!
Женя почему-то подумала, что Аркадий Петрович после этих слов растворится, как привидение, но нет. Гость встал с табурета, вежливо попрощался сначала с Сашей, затем с Женей, застегнул куртку, извинился, за то, что наследил, когда пришел, и слетел как перышко с винтовой лестницы. Все это он умудрился сделать за несколько мгновений, словно герой ускоренного немого фильма.
Пара еще долго стояла посреди кухни, осмысливая только что произошедшие с ними события.
- Не знаю, кто это, но я почему-то ему верю. Пойду, соберу вещи, - предложил Саша, через несколько мгновений вырвавшийся из ступора.
Женя отрешенно кивнула, и продолжила размышлять. Ей казалось, что этот странный гость поможет им, но в ее душе, в ее мыслях уже зрело сомнение в адекватности и компетентности происходящего. А что, если я умру, занимаясь указаниями этого сумасшедшего, так и ни сделав того, что я хотела?- спросила себя девушка. А что я хотела сделать? Что могу я сделать? Что вообще может сделать человек, который умрет через неделю? Спасти жизнь, изобрести лекарство от рака, открыть новую звезду? Что за всю свою жизнь делает человек такого, о чем будут помнить другие люди после него? Не гений, не герой, не наследник миллиардов, а обычный обыватель, один из сотен безликих, одинаковых людей, что он сделает потрясающего, великого, о чем будут помнить хотя бы его внуки? Да ничего. Жизнь, прожитая зря. После нее, Жени, не останется ничего, кроме куклы, имени которого никто не помнит, да магазина, который распродадут за полгода ее родственнички. Пустота.
- Встречаемся в пять вечера на вокзальной площади,- эхом пронеслось у нее в ушах.
Сделать, что-то попытаться сделать, сейчас, пока еще не поздно,- эхом отозвалась случайная мысль в голове у Жени.
Девушка задумчиво сидела на кухне и смотрела в одну точку. Она не знала, ничего не знала, ничего не понимала. Лишь одно - ей предстоит долгий путь, который подарит ей надежду и спасение или отчаяние и смерть. Женя размышляла, насколько глубоки безумие и фарс происходящего, повисшие в воздухе, но она старалась не думать об этом. Не думать слишком много, чтобы не впустить невольно в себя яркую, цветную, смеющуюся бурю сумасшествия.

Глава 7. Ожидание знака.

Главная городская площадь города, в котором обитали Саша и Женя, представляла собой вытянутый квадрат, в каждом углу которого начиналась одна из четырех главных улиц. По каждой стороне этого прямоугольника стояло какое-то важное здание - мэрия, суд, главный торговый дом «Плаза» и усадьба каких-то князей, волей советской администрации превращенная в музей. Каждое это здание было достопримечательностью, живой легендой в устах горожан, и смотреть на эти постройки подобало с трепетом. Сама же площадь была использована под клумбы, образующие в центре ромб, возглавляемый бюстом неизменного вождя пролетариата, смело глядящего вдаль. Именно около этого бюста и ждал Саша свою спутницу, которая не появлялась достаточно давно, чтобы заставить юношу нервничать.
Саша достал телефон и позвонил Жене. Ответа на звонок не было, лишь длинные как вечность гудки и короткие паузы.
Тогда молодой человек принялся обходить памятник по часовой стрелке. Он совершил свое паломничество уже несколько раз, пытаясь тем самым согреться и успокоить окончательно расшатавшиеся нервы. В Сашиных мыслях почему-то вдруг всплыл образ, пришедший с самого детства.
Юноша вспомнил, как ждал дома родителей, которые еще не пришли с работы. Ему пришли на память те минуты, когда отец и мать, усталые, но счастливые, приходят со смены в заводе. Как же давно это было… Лет пятнадцать назад, а то и больше.
А затем Саше показалось, что его обманули. Он отлично помнил, как его папа садился за ужин, открывал газету и громким, глухим баском разглагольствовал о том, что их предприятие никогда не закроют. Этому верили и мама и сын, а потом, в одно прекрасное утро тысяча девятьсот девяносто пятого года, под и то же сокращение попали родители Саши, равно как и две сотни рабочих и инженеров.
Сначала все, казалось, было нормально. Мать устроилась медсестрой в районную поликлинику (так как на заводе выполняла такую же функцию), отец - с головой ушел в поиски новой работы. Но вскоре все стало не так. Мальчик однажды проснулся ночью и услышал крики на кухне. На цыпочках он пробрался туда, откуда шли звуки, и смотрел через прозрачную дверь на родителей, не в силах отвести взгляд, словно кролик, взглянувший в глаза удаву.
- Ты ничего не делаешь, только пьешь! - крикнула мать.
- Я не могу работу найти, - оправдывался отец плаксивым, резким голосом.
- Я же нашла, - возразила мать, - Работаю, а ты все мои деньги пропиваешь!
- Ничего я не пропиваю, - продолжил нытье отец, - Я что виноват, что страна сейчас разваливается.
- Страна разваливается? - крикнула мать, не сдержав эмоций, - Такие как ты ее и развалили! Обвинять других людей в разрухе очень легко, трудно признать, что ты сам виноват в этом.
- Прости меня, - сказал смущенно отец, не найдя ответа.
- Посмотри на себя, - начальником цеха был, весь квартал перед тобой шляпу снимал, - не унималась мать, на отца, - А теперь что? Алкаш ты последний!
- Тише ты, Сашку разбудишь, - умоляюще попросил отец, после чего родители продолжили выяснять отношения шепотом. Без очков их сын видел только расплывчатые, бесшумные силуэты.
Когда мальчик подрос еще на год, он заметил, что брак мамы с папой разваливается так же быстро, как и остатки имперской мощи Советского Союза. Саша вспомнил, как они один раз с папой и мамой гуляли по этой самой площади, главной в городе. Тогда, казалось, его родители были счастливы, но это была лишь видимость, которая развеивалась под внимательным взглядом. Пропасть между родными людьми расширялась, и тем сильнее, чем чаще отец беседовал с бутылкой, а мать - со своим коллегой – молодым и успешным врачом - хирургом. Их сын еще не видел причин этого бедствия, но наблюдал их последствия со всем ужасом.
Впервые он увидел этот разлом как на ладони здесь, у памятника рухнувшему коммунизму, памятника несбывшимся мечтам и переломанным судьбам миллионов людей.
Отец тихонько подошел сзади к жене и, обняв ее за талию, заметил, показав на Сашу.
- Посмотри, какой у нас чудесный сын.
Мать поморщилась, засмеялась, но глаза ее были серьезными и сдержанными:
- Это МОЙ сын.
Отец отпрянул. Он молчал. Нельзя было сердиться на жену за шутку, даже на такую, на дне которой он мог откопать щемящую и острую как стекло боль истины.
Но главное, понял все их сын. Когда взрослые говорят, что дети что-то понимают гораздо лучше их, они льстят себе. Дети знают абсолютно все, интуитивно и непосредственно, а взрослые – почти ничего не могут сказать, даже опираясь на пласт титанических знаний во всевозможных сферах жизнедеятельности. Так и Саша, взглянувший на мать, в глазах которой играл презрительный блеск, на отца, в сердце которого свила гнездо черная пустота, понял все моментально. С тех пор он перестал бояться, что родители разойдутся, он понял это и поверил всем своим сердцем.
Мальчик все время думал, о том, что есть что-то способное остановить распад семьи, но не знал, что это. Зато знал это его организм, принявшийся день за днем, планомерно и методично разрушать себя изнутри. Болезнь, медленно подтачивавшая Сашу, нанесла удар мгновенно - мальчик просто шел в школу и упал, сраженный внезапным помутнением сознания.
Три недели без одного дня, двадцать суток боролись за жизнь мальчика врачи, чтобы на двадцать первый день он открыл глаза и увидел поседевшего отца и мать, прижавшуюся к нему в слезном восторге. Болезнь, увидевшая это глазами мальчика, отступила в самые темные глубины организма и затем исчезла навсегда, испарилась и растворилась в десятке препаратов, направленных на ее уничтожение.
Новую жизнь получил мальчик и новую жизнь подарил он своей семье, пополнившейся через десять месяцев мальчиком Колей. И теперь Саша, повзрослевший и изменившийся, вспомнил тот страшный эпизод, произошедший на этом страшном месте много лет назад. Здесь мальчик впервые узнал о разрыве между отцом и матерью, здесь же в его теле родилось и орудие самоуничтожения, ставшее орудием спасения.
С тех пор Саша был уверен, что он сам способен решать свою судьбу и судьбу своих близких. Те, кто говорил, что чудеса не совершаются, вызывали лишь смех у мальчика, поверившего в милосердие провидения и в свои собственные силы. Сегодня ночью он еще раз доказал себе, что верит в это.
- Я не стану мертвым, пока не посчитаю себя таким. Я еще вижу яркие цвета окружающего мира, еще верю в чудо, люблю всем сердцем жизнь. Я не сдамся, но сделаю все, чтобы видеть мир светлым, а не темным. Пока я вижу кругом добро, а не зло, я останусь самим собой, - вспомнил свой ночной монолог Саша и едва заметно улыбнулся, вспомнив, как упал сегодня на льду, - И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить отсюда и себя и ЕЕ, – прибавил он.
Юноша был уверен, что ему удастся спасти свою и Женину жизни. Он знал, чувствовал, что ему помогает Сам Бог. Помог и тогда, во время болезни, обратив ее к добрым последствиям, поможет и сейчас, - думал Саша, - задумчиво смотря на начинающийся снова снегопад.
Молодой человек снова посмотрел на время, согласно которому Женя безнадежно опаздывала. Затем юноша совершил еще одну пробежку вокруг гипсового вождя пролетариата. Понемногу он стал замерзать, ему было немного холодно. Вслед за холодом пришел и страх, заползший, как змея в самую душу.
- А что если с Женей что-то случилось? - подумал Саша про себя, - ведь ей, как и мне предначертана смерть. Он старался не думать об этом, но в голову нарочно лез сегодняшний поход в институт, едва не ставший последним в жизни юноши. Молодой человек, после звонка в библиотеку с просьбой об отпуске, пошел в деканат попросить о небольшом продлении каникул, и ему, конечно, не отказали, как одному из лучших в группе.
Когда Саша вышел из здания института, кирпичной пятиэтажки, фронтон которой был отделан белой плиткой и барельефами, он направился к выходу, лежащему впереди, между несколькими елочками. Однако юноша не учел, что в это время года слишком опасно ходить по обледенелой поверхности. Институт стоял на склоне, а железный забор вместе с маленьким выходом-сторожкой – располагался чуть ниже. Конечно, Саша не выдержал спуска, поскользнулся и покатился прямо вниз, к заветным елочкам по скользкой дороге, словно ребенок, скатывающийся с ледяной горки.
Что делал в это чудесное утро на пути у молодого человека трактор, сказать не мог никто, даже его водитель, однако так или иначе, гравитация понесла юношу прямиком под колеса снегоуборочного монстра. Саша затормозил в последний момент, стерев перчатку об заснеженный заледенелый асфальт. Слева, всего в двадцати сантиметрах со скрипом и скрежетом разрезали и раскрошили лед протекторы трактора.
- Одиннадцать, - задумчиво сказал про себя юноша и, поднявшись, отряхнулся и пошел дальше, не обращая внимания на нецензурные выкрики водителя. Саша уже стал привыкать к происходящему, но понимал, что так долго не продлится, и, рано или поздно, Фортуна отвернется от него.
И вот теперь молодой человек начинал переживать за свою подругу, одаренную тем же проклятым невезением, что и он.
- А что если она не доберется?- снова спросил себя Саша и посмотрел на часы. Время приближалось к шести, к мгновению, когда они с Женей должны были увидеть загадочный знак, который направит их по пути очищения.
- Еще пятнадцать минут, - констатировал юноша и уселся на брошенную им здесь же сумку. Затем он набрал номер девушки. Телефон не отвечал. Четыре звонка, и ни разу не было ответа. Плохо.
Словно почувствовав тревогу Саши, Женя, находившаяся в полукилометре от площади, встревожено оглянулась. Сзади нее в молчании три сумеречных силуэта. Когда девушка посмотрела назад, три тени стали приближаться к ней.
- Опа! - кратко, но точно описал сложившуюся ситуацию не очень интеллигентный молодой человек, бывший, видимо, главарем этой банды, - Я - Толян кстати, - представился он и одарил свою новую знакомую обворожительной полузубой улыбкой. Женя с ужасом отметила, что и так опаздывала на площадь, а теперь на вряд ли вообще туда придет целой…
- Всегда теперь буду ездить на такси, - подумала она. - Теперь вот убьют и изнасилуют. Или изнасилуют и убьют, - вяло и равнодушно рассуждала девушка, словно речь была вовсе и не о ней. Страх Жене внушала дикая, пустая и молчащая неизвестность, а этот Толян и два его недоразвитых дружка ужас почему-то с собой не приносили.
Когда девушка собиралась уехать отсюда подальше и получать от жизни удовольствие, она насобирала целую гору вещей, но когда целью стало опасное и мистическое путешествие, гора багажа автоматически уменьшилась до двух сумок, в которых содержалось только «самое необходимое». Но даже с этими двум сумками убегать было бы довольно трудно. Подумав пару мгновений, Женя решила, что знакомиться с закадычными друзьями Толяна ей абсолютно не хочется. Тогда девушка решила спасаться бегством. Создавшаяся ситуация почему-то забавляла ее. Жуткое, неотвратимое проклятье, и такие никчемные его вершители.
Думать, кажется, было некогда, поэтому Женя резко развернулась и бросилась бежать, уцепившись за увесистые сумки, которые ей не хотелось терять. Она была обута в удобные кроссовки и джинсы, с детства занималась спортом, поэтому для нее не представляло особых усилий оторваться от опешивших гопников. Девушка убегала, мысленно проложив маршрут до ближайшего цивилизованного места. Малолетние бандиты бежали следом, медленно сокращая дистанцию. Жене нужно было пробежать еще какую-то пару поворотов, чтобы оказаться на широкой, людной улице, патрулируемой милицией, по которой было бы просто добраться до площади, на которой ее ждал Саша. Но судьба, злая и беспощадная, снова отвернулась от девушки. На первом из двух поворотов, ведущих к спасению, Женя поскользнулась и упала на колени, выронив сумки. Сзади на нее вскочил друг Толяна.
Витек, я уверена, что его зовут Витек, - подумала почему-то девушка. Враг медленно и грубо сгибал ее к земле. Жене стало не по себе. На всякий случай она прихватила с собой перцовый баллончик, наполненный ядовито-жгучей жидкостью. Девушка потянулась за ним в правый карман, но Витек заметил это, перехватил руку и сжал ее, вторым локтем не выпуская шею своей пленницы. Тогда Женя сосредоточилась и собралась. Она ударила гопника прямо в лицо, и, когда он от неожиданности стал отряхиваться и звереть, словно пес, он ослабил хватку. Девушка дотянулась другой, свободной рукой до кармана, выхватила баллончик и направила густую струю коричневого газа прямо в глаза врагу.
Двое нападающих увидели, как их товарищ упал на землю, шокированный и ослепленный. Толян немного подался вперед, тогда Женя угрожающе продемонстрировала ему аэрозоль. Парень по-звериному сощурился и трусливо отскочил на пару шагов назад.
- Удачи, парни, - мило улыбнулась девушка и, подхватив сумки, побежала к выходу. Ее колотило. К щекам приливала краснота стыда за то, что ее чуть не изнасиловали. Адреналин, заботливо впрыснутый в кровь по личному распоряжению мозга, разгонял сердце и заставлял руки и ноги неметь и холодеть. Девушка страшно испугалось. Миновали и охотничий азарт, ощущение веселости, осталась лишь неприкрытая паника и животный ужас.
Без десяти минут, - испугалась девушка, - вот, блин, прогулялась по родному кварталу напоследок. Два года тут хожу и ни разу гопников не встретила, а тут…
Женя через минуту уже видела площадь, на которой стояла занесенная снегом, одинокая фигура Саши. Девушка бежала по бульвару, кончавшемуся с одной стороны «Плазой», а с другой - домом-музеем Безвестного Князя или Графа. По обе стороны бульвара стояли небольшие, трехэтажные дома, старинные, относимые местными архитекторами в основном к концу девятнадцатого века. Середина дороги была засажена деревьями и украшена плиточными остовами разбитых года три назад клумб. Мостовая была покрыта плиткой, по которой ноги девушки спешили к площади, все быстрее и быстрее.
Женя подбежала к дороге, окольцовывавшей площадь, и внимательно посмотрела по сторонам. Она быстро перебежала дорогу и, вопреки ожиданиям, на нее не выскочила из-за угла машина со сломанными, по случайному совпадению, тормозами. Все было спокойно. Саша повернулся к девушке и приветственно раскинул руки. Женя подбежала к нему и, обняв любимого, зарылась в мягкий ворот его пальто.
- Хорошо, что мы снова вместе, - блаженно улыбнулась она.
- Я тебе звонил, ты не отвечала, - обеспокоенно сказал Саша.
- Звук отключила, - ответила девушка извиняющимся и примирительным тоном, мне все утро подруга звонила, а я не хотела снимать трубку.
- Ладно, - смилостивился юноша, - главное, что с тобой все в порядке.
Он обнимал Женю очень крепко и сильно, словно пытался проверить ее существование. Девушка успокоилась и чувствовала себя спокойно и безопасно, словно Саша был не человеком, а непробиваемой и несокрушимой машиной.
- Сейчас будет знак, - сказала настороженно Женя, отстраняясь, наконец, от молодого человека. Саша понимающе кивнул и посмотрел на время. Ничего не происходило. И правильно, ведь пока только пятьдесят девять минут.
Юноша и девушка стали смотреть по сторонам. Снег медленно кружился, превращая сугробы в необъятные горы. Немногочисленные прохожие сновали по своим делам, боязливо обходя центр площади и его безмолвного гипсового хозяина. Застыли на отметке пять пятьдесят девять изящные часы на резной, как шахматная ладья, башенке мэрии, построенной, как и весь центр города еще в конце девятнадцатого века. Молчало и строгое бежевое здание суда, украшенное изваянием неизменной Фемиды, слепой судии. Замерла оживленная «Плаза» с ее бесконечными суетливыми покупателями. Остановилась усадьба, полы, стены, скромные интерьеры которой еще помнили и грохот балов и изощренные интриги провинциальной знати. Немного выше дома-музея застыло солнце, склонившееся к самому закату, яркое, лимонное блюдце, тускло обозначенное в толще летящих со скоростью ветра слоистых облаков. Все застыло и молчало, не издавая ни звука и не двигаясь. Тишина ничем не нарушалась. Вдруг раздался глухой грохот, от которого вздрогнула земля. Один, второй, третий - шесть глухих, тяжелых, медных хлопков пронеслись сквозь молчащую площадь. Часы на мэрии били шесть вечера. Знак не появился.

Глава 8. Начало пути.

На железную ограду, отделяющую от Саши и Жени «Плазу», сел голубь. Он стал тщательно чистить перья и попутно с любопытством разглядывать окружающий мир. Он заметил, что на него смотрят два каких-то человека. Голубь обрадовался и подумал, что эти странные существа, видимо, решают, чем лучше его кормить - хлебом или зернышками. До птицы доносились обрывки разговора.
- Что ЭТО и есть знак?- с удивлением спросила Женя, разглядывая голубя.
- Надеюсь, что нет, - признался Саша, не отрывая взгляд от существа, продолжавшего тщательно вычищать перышки.
- Смотри, - крикнула вдруг девушка так громко, что «Знак» испугался и обиженно улетел. Женя показала на сияющую «Плазу», а именно, на яркий монитор, транслировавший рекламу. По этому устройству шел ролик, в котором показывался какой-то город, в котором предлагалось дешевое жилье. В ролике показывались счастливые родители и безумно радостные дети, которым выпала честь жить в этом прекрасном поселении. Показывались живописные виды, сопровождавшиеся настойчивыми просьбами «Приезжайте к нам». И, наконец, ролик закончился, но завершился он очень интересным текстовым сообщением.
- Если вы проездом в нашем городе, то остановитесь в гостинице «Привокзальная», такова ваша судьба, - категорично посоветовала реклама.
- Думаю, у нас есть цель, - радостно сказал Саша и подхватил Женю за талию. Девушка улыбнулась. Она была искренне уверенна, что все теперь будет превосходно.
- Как же туда далеко ехать! - заметила Женя про себя. Девушка подхватила сумки и пошла вслед за Сашей. Она решительно отклонила его предложение помочь с ношей и гордо понесла свой багаж сама.
Пара отправилась к вокзалу, располагавшемуся недалеко от главной площади. Через пятнадцать минут наши путники уже стояли у кремового цвета здания, украшенного колоннами, изваяниями, голыми еще ветками кустов и прочими неизменными атрибутами провинциальной железной дороги. Пройдя сквозь автоматические стеклянные двери, Саша и Женя оказались в пустом, гулком, холодном помещении. По его стенам размещались четыре неизбежных ларька – книжный, продуктовый, сувенирный, а так же кафе. Минуя эти заведения, путники поднялись по мраморным ступеням и очутились в главном холле. В его конце виднелась стеклянная дверь, за которой располагался перрон, а над ней высилось сияющее табло с расписанием. Налево – были кассы и туалеты, а направо - зал ожидания и камеры хранения. 
Саша предложил сходить купить билеты, Женя согласилась. Она осталась охранять багаж. Через пять минут юноша вернулся и, радостно улыбнувшись, сказал, что поезд прибудет через три часа, а именно в девять тридцать вечера и будет идти к месту назначения сутки.
- Долго-то как, - расстроилась девушка и демонстративно села на сумки. Юноша пристроился рядом.
- Чего будем делать три часа? - спросил он.
- Пойдем в кафе! - радостно сообщила Женя, вскочив с багажа,- точно, так и сделаем. Пошли! - засмеялась она и потащила Сашу за шарф невероятной расцветки.
Девушка отпустила молодого человека только в полутемном помещении закусочной. Женя бросила на пол тяжелые сумки и подбежала к кассе.
- Кофе и два круасана, пожалуйста, - попросила она у пожилой, полной и грузной продавщицы.
- А мне тоже кофе и вон тех булочек, - попросил Саша.
Через пять минут на прилавке появился заказ - выпечка, посыпанная мукой и обжигающий, с отвратительным вкусом, но крепкий черный кофе. Молодые люди присели за соседний столик и моментально истребили еду.
- Ну, вот и все, - констатировал Саша и боязливо заправил шарф, который вполне мог использоваться как удавка и второй раз.
- Не бойся, - заметила это Женя и засмеялась, - пошли, купим чего-нибудь в дорогу, - оторвавшись от чашки, предложила она, указав на соседний магазин с продуктами.
Через двадцать минут наши путники оказались в центре площади, нагруженные дополнительно двумя сумками с продуктами, в одной из которых предательски виднелась бутылка вина. Что ж, старую русскую традицию не ездить в поезде трезвыми надо было хранить. Но до исполнения этого обычая оставалось еще довольно долго, часа три. Делать было абсолютно нечего.
- Я пойду, книжки посмотрю, - попросил Саша, - Ты со мной? - Женя отрицательно помотала головой и уселась на сумку.
- Я чего-то устала, один сходи, - словно извиняясь, сказала девушка, я тут, вещи постерегу.
Молодой человек отправился один. Он вошел в магазин, заваленный различной литературой. На заставленных полках при желании, казалось, можно было найти все, что угодно.
Сашу заинтересовал один шкафчик, над которым было написано: «Магия, Сверхъестественное». Юноша стал смотреть на полку, но ничего интересного не нашел. Книги были посвящены гаданиям, астрологии, сновидениям и «Бытовой магии» - по выражению авторов. Среди бесчисленной прочей литературы затерялась даже великая Книга Перемен Конфуция, непонятно каким образом поставленная на эту полку.
Ничего интересного здесь Саша не нашел, кроме одной книги. Он повертел ее в руках. «Карты Таро», - гласило название. Юноша заметил, что его руки задрожали и стали холодными, словно ледышки. На обложке была изображена она. Карта, которую скинул им человек в черном. Молодой человек раскрыл книгу на оглавлении и нашел статью «Смерть».
- Смерть в колоде Таро находится под номером 13, - сообщала книга, - чаще всего на этой карте изображен скелет, на коне или пеший, держащий в руке косу или черное знамя. На заднем плане изображается река Лета и судно Харона пристало к ее берегам. Иногда на горизонте заходит солнце. Смысл этой карты - показать развязку, конец, завершение или последний акт какого-то действия. Можно истолковывать карту как начало перерождения, как преодоление самого себя и смерть своего старого внутреннего Я с заменой его на нечто новое. Однако эта карта подчас сопровождается ощущением приближающейся смерти, приготовлением к концу, и самой смертью.
- Начало перерождения, - задумчиво повторил про себя юноша, закрыв книгу, - как бы я хорошо переродился под тем снегоуборочным трактором у института.
- О чем вы задумались, - спросила продавщица Сашу, неожиданно, резким, прокуренным голосом, так что он вздрогнул.
- Да так, ничего, - задумчиво ответил юноша и посмотрел вокруг, а затем наигранно прибавил, пытаясь отвести разговор, - Хорошо у вас тут.
Продавщица усмехнулась и подошла к молодому человеку. Было видно, что ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить.
- Послушай, - сказала она тоном взрослой женщины, наставляющей малолетнего, - ты в голову все это не бери, - сказав это, женщина махнула рукой в сторону книжного шкафа с книгами по магии, - Ерунда все это, не бывает такого. А ты, вон, одну книжку в руки взял, даже вспотел от страха, - сказав это, женщина усмехнулась и довольным взглядом поглядела на своего покупателя.
Саша закивал головой, заулыбался и поправил очки.
- Да, да, конечно не бывает, - решительно согласился он, пытаясь прибавить своему голосу как можно больше убедительности.
- Ну, так, что тебе нужно, мальчик, - проговорила женщина, довольная собой, - Я могу тебе что-нибудь подсказать.
Юноша на минуту задумался, потом попросил:
- Дайте мне что-нибудь почитать про проклятья.
- Ты все таки эту дрянь хочешь взять, - усмехнулась продавщица, - нет у нас книг про проклятья. Извини. Были две, но их все утром купил один человек,- В этих брошюрах все было, и о том, как эти проклятья можно снять и о том, что одно и тоже заклинание нельзя подряд два раза наложить. Любопытно это все, конечно,- констатировала продавщица, - Но полная глупость.
- Да? – задумчиво и не слушая свою собеседницу, произнес Саша, - А какой он был, ну этот человек, который все книги скупил?
- Толстый такой, засаленный. Но представительный очень. Одет был во все светлое. Вежливый был, представился даже. Не помню как представился, - протараторила продавщица, почувствовав себя, видимо, персонажем детективного сериала, - А, вспомнила! - радостно прибавила она,- Аркадием Петровичем представился, вежливый такой. Пришел и говорит, давайте мне все книги о проклятьях.
- Да? – удивленно спросил Саша, словно пробудившись ото сна,- Аркадий Петрович?
- Ага, - с готовностью кивнула женщина.
- Хм, а человек в черном к вам не заходил? Высокий такой, в шляпе, лицо белое, как бумага?- вдруг, сам не ожидая от себя, спросил Саша, вкладывая в произнесенное понятный лишь ему сарказм.
- Ага, - с готовностью подтвердила продавщица, - был тут, дня четыре назад. Черный такой, высокий, в пальто, глаза голубые, колючие, в руке сверток был из бумаги.
- И что он? - с содроганием спросил Саша.
- А чего он? Да вроде ничего, повертелся тут, купил кое-что как ты и ушел. На поезд, сказал, опаздывает.
- И все? - удивленно спросил Саша. Он вдруг живо представил, как человек в черном прыгает по балкам в сводах вокзала и кидает в каждого, кого видит карту Таро.
- А тебе еще чего надо? - вдруг грубо сказала продавщица, - Ты покупать пришел сюда или расспрашивать? Пуаро фигов.
- Простите, пожалуйста, - извинился Саша, - можно я еще книги посмотрю?
- Давай, - одобрительно кивнула продавщица, подумав про себя, что это точно какой-нибудь сыщик или бандит. А юноша, и, не подозревая о своей загадочной и таинственной роли, продолжил разглядывать сокровища книжного магазина. Он прошел стойки с классической, детективной и любовной литературой, миновал полки с журналами и газетами. Ничего интересного он не нашел. Посмотрев на время, молодой человек констатировал, что полчаса он уничтожил. Вдруг он вернулся к стойке, у которой затаилась продавщица.
- А человек в черном, он у вас что-нибудь брал? - спросил Саша.
- Да, - с готовностью отозвалась женщина. Он взял книгу рассказов какого-то, не помню, кого. Книга называлась «Звездный скиталец».
- А у вас нет еще такой книги? - спросил юноша.
- Нет кончились, твой человек в черном взял последнюю, - с сожалением констатировала женщина.
- Спасибо, вы мне очень помогли, - ответил Саша и откланялся.
- Так ты ничего не будешь брать? - раздраженно крикнула вслед уходящему молодому человеку продавщица.
- Не, не буду, - извиняясь, сказал Саша и ускорил шаги.
Ему казалось, что его голова взорвется, словно пороховая бомба, фитиль которой уже догорел. Загадки. Много загадок. Юноша попытался упорядочить их в своей голове. Сначала он подумал, кто такой человек в черном, куда он направлялся. Ну, кто он такой, ответить было невозможно, а направляться он мог в абсолютно разные места – но, скорее всего, он собирался отвезти шкатулку в Секретное Место, где хотел сделать с ней Что-то Ужасное.
А вот Аркадий Петрович, с ним дело другое - вроде и союзник, и помогает, а не хочет, чтобы Саша узнал что-то новое проклятиях. И это в эру Интернета? В эру компьютерных технологий - очищать книжный магазин?
Тут юноша понял, чего хотел Аркадий Петрович. Он, видимо, предвидел, что Саша придет на вокзал и зайдет сюда, чтобы спросить о книгах, рассказывающих про проклятья. И тогда продавщица непременно проговорится, про то, как сегодня утром какой-то странный человек их все скупил. Аркадий Петрович хочет, чтобы его протеже знали, что он был сегодня на вокзале, и что уехал раньше них. Тут Саша подумал, что не сделал кое-что очень важное. Он забыл спросить у женщины из книжного магазина, знает ли она, куда направлялись их с Женей хорошие знакомые. Ну да ладно. Возвращаться было уже поздно.
Тут юношу посетило чувство, сходное с теми ощущениями, что он испытал, когда на ночной набережной почувствовал себя пешкой в руках неких Космических Сил. А теперь он представил себя все той же пешкой, которую двигают, как им угодно двое - человек в черном и Аркадий Петрович. Саша пока не мог познать всю глубину их замысла, но чувствовал, что в своем путешествии он найдет ответ на все загадки.
А теперь, решил молодой человек, не время для ребусов. Все равно, он ничего не сможет понять. Пока он знает слишком мало для того, чтобы делать какие-то выводы.
Саша заметил с удивлением, что уже подошел к Жене. Он слишком сильно задумался, что даже не заметил, как прошел пол вокзала. Надо быть аккуратнее, особенно если вспомнить, сколько раз его жизнь подвергалась опасности в последнее время.
- Ты какой-то рассеянный, все в порядке?- обеспокоилась Женя, решившая, видимо, что судьба ударила ее любимого по голове кирпичом и потому он ходит как зомби.
- Да, все хорошо,- скоро ответил Саша, - я просто задумался.
- О чем?- спросила Женя.
- Я, - сказал юноша, собираясь поведать девушке все, что узнал от продавщицы, но в последний момент он почему-то передумал, а потому выпалил первое, что пришло в голову, - Я думал, что будет с нами, если мы умрем.
- И как? Что будет? - робко спросила себя Женя, которая с тех пор, как Саша ушел, не переставала думать об этом.
- Я решил, что мы никогда не умрем, - радостно сообщил юноша, но его улыбка разбилась о серьезное лицо девушки.
Женя думала. Она опять вспомнила свою куклу, ей стало нехорошо.
- А если серьезно? - переспросила Женя.
- Когда я умру, ответил Саша, я надеюсь, что уйду туда, - при этом он указал пальцем наверх.
- Я, честно говоря, не очень в это все верю, - задумчиво сказала Женя, - Не то, чтобы совсем не верю, Бог, конечно, есть, но меня все-таки заботит больше то, что я оставлю в этой жизни.
- И что ты оставишь? - внимательно спросил Саша.
- Ничего, печально ответила Женя, - помнишь, этой ночью я тебе рассказывала о той кукле, которую мне подарил отец.
Саша вспомнил и кивнул. Женя подошла к нему и обняла.
- Мне очень страшно, я боюсь того, что будет впереди. Я сомневаюсь, что мы спасемся. Я не верю. Это все бред - четыре знака, путь судьбы. Ведь мы точно умрем, просто чуть-чуть раньше, чем должны были. А я так хочу жить. Хочу выйти замуж, вырастить детей, дожить до старости и спокойно умереть.
Юноша услышал, как дрожит голос девушки. Он прижал ее к груди и почувствовал, как она содрогается от плача.
То, что она сказала, волновало юношу не меньше, а может, и больше. Он боялся, что ничего не выйдет, но следовал тому решению, которое принял сегодня ночью. Он надеялся на то, что спасется, ни смотря ни на что, и был верен этому своему направлению.
Они с Женей присели там, в холле вокзала. Девушка плакала, а юноша лишь молча, крепко держал ее, потому что понимал, что никакие слова сейчас ей не помогут.
Прошло время, которое для молодого человека и его девушки пролетели очень быстро. И вот, уже женский голос, изуродованный хриплыми динамиками, сообщил, что поезд Саши и Жени прибывает к третьему пути. Юноша и девушка подхватили багаж и побежали к полутемному, освещенному лишь фонарями, перрону. У третьего пути стоял поезд, длинный, старый, покрашенный выцветшей зеленой краской. С шипением он спустил тормоза и остановился у платформы. Парочка заскочила в восьмой вагон, они показали проводнику билеты, и пошли в свое купе. Внутри поезд был отделан светло-коричневыми листами ДСП, на полу были постелены ковры. По ним и прошли Саша и Женя до четвертого номера.
Юноша отодвинул тяжелую дверь, за которой скрывалось четырехместное купе, два из четырех мест в котором были уже заняты. Соседями наших путешественников стали двое мужчин. Один из них, пожилой, суховатый и худой как спичка человек, прокуренный и небритый представился Борисом, а второй - молодой, ровесник Саши и Жени, одетый просто, но с неуловимым провинциальным налетом, - назвался Егором. Юноша и девушка в ответ вежливо поздоровались и представились.
Не успели они устроиться в купе, как поезд дернулся и тронулся. Мимо окон поплыли сияющие огни вокзала, пронесся пылающий светом центр города, за мгновения остались спящие окраины, подернутые снегом, и грязные, замасленные заводские районы, со стуком пролетел мост через реку, на которой в другом конце города стоял магазин Жени. Скорый поезд набирал силу, вырывался вперед, оставляя позади молодых людей прошлую жизнь. Девушка задумалась над этим, и ей стало грустно. Она вдруг подумала, что может никогда не вернуться сюда, в этот город, от которого остались сейчас только сияющие точки на горизонте, и тем быстрее исчезающие, чем сильнее поезд резал ночной, густой зимний воздух. Вместе с уходящими вдаль домами сменялась целая жизненная веха, по крайней мере, так показалось Жене.
- Путешествуйте? - вежливо и не скрывая любопытства, поинтересовался Егор.
- Вроде того, - кивнул Саша, улыбнулся и поправил очки.
- Я тоже, - кивнул Егор и тотчас извлек из сумки бутылку виски, словно тот факт, что его соседи путешествуют, был потрясающим поводом выпить.
Не прошло и пятнадцати минут, как жизнь в купе стала набирать обороты. В сумке у Бориса, которого все стали звать «дядя Боря», оказался литр водки, а Саша извлек из своего багажа купленную, как мы помним, на вокзале, бутылку красного полусладкого.
За стаканами, полными алкоголя, неторопливо и непринужденно понеслась беседа, во время которой и Саша, и Женя, как и их спутники, стали рассказывать истории из своей жизни.
Егор, как оказалось, ехал в довольно далеко, он пересаживался на дугой поезд, не доезжая до города, в котором должны были сойти наши юноша и девушка. В столице его ждала девушка, которая была студенткой, и подрабатывала в каком-то банке. Егор, навестив родной город, возвращался в институт.
Дядя Боря собирался к родственникам, а именно к сестре и к ее детям. Он не видел их очень давно, и решил навестить своих племянников, у которых, по слухам, уже появились дети.

Глава 9. Тень прошлого.

В купе номер четыре решили не уничтожать все запасы алкоголя, а приобщаться к культурному питию. Спутники попробовали каждый из представленных напитков, а затем заботливо припрятали то, что осталось на дне бутылок в сумках. Когда с вечерней беседой было закончено, пассажиры распаковали белье и приготовились спать. Саша моментально заснул, едва он разделся и прикоснулся щекой к подушке. Вслед за ним сонно захрапел Егор. Дядя Боря присоединился к спящим последним, но вот и его дыхание стало спокойным, тело расслабилось, а губы зашевелились следом за переживаемыми во сне событиями.
Девушка смотрела и слушала со своей верхней полки, как остальные заснули, один за другим. Ей не спалось. Она не могла успокоиться. Все, что она делала, вступило в противоречье с внутренним «Я». Жене казалось, что не она сама управляет ее телом, а кто-то другой. Девушка не хотела ехать, не хотела идти куда-то. Она не верила, что ее спасет обряд, предложенный Аркадием Петровичем. Наконец, Женя решила, что должна идти вперед хотя бы только для того, чтобы поддержать Сашу. Но юноша и его уверенность в благополучной развязке вдруг стала раздражать девушку, казаться ей чем-то пошлым и бессмысленным.
Когда Женя, наконец, заснула под мерный стук колес, объятая обрывками метущихся мыслей, ей приснился сон, скорее кошмар, возвративший девушку в давно забытые времена. В детство, забытое казалось, навсегда. Девушке приснилось, что она стоит внизу, на первом этаже ее магазина среди древних экспонатов, а вдали, в сияющей светом, распахнутой полоске двери стоит отец, готовый отправиться в последний путь. Он повернулся к дочери.
- Женек, - сказал он так, как обычно обращался к девочке, - ты не знаешь истину. Я знаю. Ты забыла то, что не хотела осознавать, а я всегда помнил. Теперь настало твое время вспомнить все. Все, что ты стерла из своего сознания за время от моей смерти до похорон. Ты забыла кое-что очень важное. И должна вспомнить.
И папа, сказав это, пошел по тропинке, ведущей от дома и сел в джип, припаркованный на обочине дороги. Женя кричала, но отец не слышал ее, она попыталась побежать за ним следом, но непослушные руки и ноги отказались работать. Девочка упала посреди дома и заплакала от отчаяния и бессилия.
Затем, как бывает в снах, место действия тотчас поменялось. Вместо опустевшего и мертвого магазина Женя оказалась на втором этаже особнячка. Она лежала в гостиной, закрывшись подушкой. За столом сидел упитанный, грузный участковый, а напротив него – худой и напряженный гаишник.
- Так что? - небрежно и лениво спросил участковый.
- Ну, мы место осмотрели, судя по всему, самоубийство, - ответил гаишник.
- Жалко как, - вздохнул участковый, - Хороший мужик был, добрый. Только в последнее время он высох, сгорел. У него жена хотела дочь отнять, через суд пошла.
Гаишник понимающе закивал и закурил сигарету. Как только на ее конце загорелась искра, сцена снова поменялась. Суд, провозглашавший приговор о передаче родительских прав Диане Викторовне Ахмедовой.
Женя оказалась сторонним наблюдателем. Она смотрела, как судья провозглашает постановление, затем увидела лицо своей мамы. Оно светилось счастьем, было радостным, довольным.
- Спасибо, Господи! - услышала девушка. Ее мама достаточно громко вскрикнула, подняв руки к небу. В глазах Дианы Викторовны блеснули слезы.
Девушка знала, что произойдет дальше. Мать подойдет к дочке улыбнется, предложит ей руку, на что девочка оттолкнет ее и, отвернувшись, заплачет.
Женя не захотела смотреть на это. И сон, послушный, словно телевизор, моментально переключился, будто на другой канал. Здесь показывали девушку, когда ей было пять. Она сидела за столом и вдруг почему-то спросила у мамы, бывшей рядом.
- Мамочка, а мы всегда будем рядом?
- Да, дочка, - ответила Дина и прижала к себе дочь, - обещаю, мы всегда будем рядом.
Девушка проснулась. Ей стало больно, щемящая боль в сердце разорвала ее сон. Она страдала. Крупные капли слез полились по щекам девушки, а грудь тяжело заходила вверх и вниз в истерике.
- Когда человек ненавидит, он слепнет, а когда прощает - он возвращает себе зрение, - подумала про себя почему-то Женя. Она слезла с полки, торопливо обулась и накинула на себя какую-то одежду. В кармане джинсов она достала сигареты, зажигалку, а затем вышла в коридор. Вагон медленно раскачивался и дергался вперед-назад и густой, застоявшийся воздух, казалось, циркулировал вслед за ним. В тамбуре было густо накурено, воздух был не пригоден для жизни. Никого не было. Женя достала сигарету и закурила. Ей никогда не было так тоскливо и одиноко.
Девушка стала думать, она пыталась разобраться в себе и в своем прошлом. То, что она видела во сне, могло быть правдой, а могло оказаться игрой больного и воспаленного воображения. Женя запуталась. То, во что она верила четырнадцать лет, с тех пор как их с отцом бросила мать, рушилось на глазах. Отец, всегда счастливый и радостный, покончил с собой, хотя, возможно из-за того, что у него хотели отнять дочку. Дина, ненавидимая и презираемая Женей, оказывается, хотела больше всего на свете снова увидеть свое чадо. И это чадо играючи уничтожило, и растоптало любящее сердце матери.
- Одумайся, - подсказал Жене тихий и тонкий подсознательный голосок, - отец покончил с жизнью, конечно, из-за матери, это она виновата во всем.
- Проще бесконечно обвинять, чем один раз простить, - возразил другой голосок, - отец мог покончить с собой из-за чего угодно.
- Женю никто не любил, ни мать, ни отец, приобщился к шизофреничному двуголосью третий голос, - они лишь боролись за дочь, чтобы больнее ударить друг друга. Для современных родителей дети - не живые существа, а футбольные мячи, за которые нужно бороться, чтобы забить гол в ворота соперника - подытожил третий голосок и засмеялся.
- Хватит! – закричала Женя и хлопнула ладонью по запотевшему стеклу, в котором проплывали заснеженные поля, - Прекратите!
- Но ты не можешь от нас избавится, ведь мы и есть ты, - ответили хором голоса, - Ты сама создала нас, а именно сегодня ночью. Мы – твои мысли. Люди всегда думают, но никогда нас не замечают. Они видят нас, только если мы очень мучительные и болезненные, - пропели голоса и наперебой засмеялись.
- Отец ненавидел мать и держал меня рядом с собой ради мести, - стала медленно произносить слово за словом Женя, глядя на пролетающие за окном столбы электропередач, - он любил не меня, а все еще мою мать. В руках папы я была лишь орудием, правда смутно похожим на Дину, но все равно оружием. Я предала свою мать, я чудовище, я монстр, - сказала девушка, ударив по запотевшему стеклу ладонью, - Отец любил меня так сильно, что погиб, когда узнал, что меня у него заберут. И такие мысли по отношению к папе - страшное, непростительное предательство его памяти, - на этом девушка замолчала и продолжила тупо глядеть в окно и на свое отражение в нем, пока ей не показалось, что сзади кто-то стоит.
Женя вскрикнула и обернулась назад, но там был лишь прокуренный тамбур, слабо освещенный и пустой. Тут девушка почувствовала, как быстро сходит с ума и заплакала. Ей было больно. Голоса больше не появлялись, они исчезли и рассыпались по зимней дороге. Но девушка все равно страдала, уже не из-за голосов. Ей было больно за себя, за своих родных. Почему, почему она была слепа и глуха к разуму, почему оттолкнула руку матери на судебном процессе, почему пустила отца сквозь вьюгу, почему забыла обещание матери никогда не оставлять дочь. Почему забыла, какими глазами смотрел на нее отец сквозь последнюю в его жизни метель.
- Ты плачешь? Что случилось? - спросил человек, тихонько подкравшийся сзади. Это был дядя Боря.
- Ничего, - выдавила из себя сквозь плач Женя.
- Ну а все-таки? - настойчиво продолжил дядя Боря расспросы.
- Я очень плохо поступила с одним человеком в прошлом, - ответила, содрогаясь от слез, девушка.
- Да? - участливо спросил дядя Боря, в голосе которого ощущалось живое сопереживание.
- Мою мать. Она очень любила меня, а я в нее плюнула, прямо ей в лицо, - ответила Женя, - или этого не было, или она и правда меня ненавидела, я не могу разобраться в собственной памяти.
-Когда ты подрастешь, ты поймешь, что родители всегда любят своих детей, - задумчиво и, впрочем, не избежав старческой нравоучительности, ответил дядя Боря.
Девушка кивнула и закурила еще одну сигарету.
- Знаешь, я тебе расскажу одну историю, - вызвался Женин собеседник и тоже задымил, - Ты не против?
Девушка отрицательно повертела головой, блеснув стекающими по щекам струйками слез, ее жест можно было истолковать лишь как фразу «Нет, не против».
- Кода я был молодым, как ты и как он, - при этих словах дядя Боря показал пальцем в сторону предполагаемого размещения Саши, - Я любил одну девушку. Любил больше жизни и любил, как саму жизнь. И она отвечала мне взаимностью. Мы поженились. Через несколько лет нам захотелось завести ребенка, но, как оказалось, моя жена не могла этого сделать. Врачи сказали, что с ней что-то не так. Тогда я ушел от нее и стал жить с другой женщиной. А через десять лет, представляешь, встретил свою первую жену, а у нее было двое детей, близнецов лет десяти. Она смогла преодолеть свой недуг, а я – свой страх и безверие - нет. Я не сумел поверить, что жена станет матерью, и бросил ее.
- Вы вернулись к ней, когда узнали о своих детях? - спросила вдруг Женя, оторвавшись от сигареты.
- Нет, я не сумел этого сделать, зло ответил дядя Боря, - Я был недостоин такой женщины, как она. И я продолжил жить со своей второй женой. Но и та меня бросила, потому что я перестал ее любить.
- Что такое любовь?- спросила Женя, задумчиво глядя в окно и, словно, не слушая речей своего старого спутника.
- Любовь - это вера и самопожертвование. И в первую очередь это вера, то самое важное, что ты можешь дать своим близким. Верь им, верь. И, верь, также, что мать любила тебя. Эта вера поможет тебе. Не сомневайся, а знай, что она любит тебя и ждет твоего прощения. Отсутствие веры проистекает или из слабости, или из страха. Когда человек не верит в свое будущее, он – ничто, у него нет ничего впереди, и позади, за собой, он тоже ничего не оставляет. Человек, который не верит, что способен совершить Поступок ради другого, - пустой человек. Человек, который не верит, тем, кто его любит - жалкий человек, – При этом дядя Боря так расчувствовался, что было видно, как горят его глаза, а грудь - часто дышит. Немного подумав, пожилой человек продолжил, - Самопожертвование - вещь куда более сложная. Это полная вера в того, ради кого жертвуешь чем-то. Ты уж прости меня, старика за то, что я тебе это все говорю.
- Ничего, - сказала Женя и затушила сигарету. Она медленно пошла назад, в купе. Поезд медленно, с шипением остановился на какой-то станции. Девушке вдруг пришла мысль сойти с поезда, оставить все и сбежать от Саши с его глупыми надеждами и планами спастись. Но Женя решила, что это слишком бессмысленно и глупо даже для нее. Она задумчиво вошла в купе, разделась и забралась к себе на верхнюю полку.
В полусне девушка слышала, как следом за ней хлопнул дверью дядя Боря, докуривший, наверное, свою сигарету, и тоже отправился спать.
Наконец и к Жене пришел сон, но теперь глубокий и без сновидений. Девушка провалилась в него и заснула, но на душе у нее было очень тревожно. Она знала, что впереди ее ожидает выбор - простить мать или продолжать ее ненавидеть. Однако вместе с этим выбором пришла и вторая дилемма - бросить Сашу и его путешествие, или продолжить странствовать.

Глава 10. В дороге.

Когда Саша проснулся, было уже светло. Часы показывали, что полдень уже миновал. Из окна было видно, что поезд пересекает равнину. Поле было гладким, лишь иногда сквозь его снежную поверхность пробивались рыжие кусты, торчащие из-под снега. Над степью нависало молочно-белое небо, сквозь которое прорывалось сияющее пятно солнца.
Юноша оторвался от окна и осмотрел купе. Женя еще спала, как и Егор. Дядя Боря утром сошел на одной из станций. Было тихо, но нужно было вставать, тем более, что после вчерашнего застолья Саше хотелось пить. Он встал, оделся и отправился в вагон-ресторан.
- Ты куда? - спросила его полусонная Женя.
- Воды купить хочу, - ответил Саша.
- Возьми, пожалуйста, и мне, - попросила девушка и, откинувшись на подушку, продолжила спать.
Юноша улыбнулся, поправил очки и пошел по вагонам в центр состава. Вагон-ресторан, в котором вскоре оказался Саша был просторным и светлым, а в центре – стояла барная стойка, у которой стояла молоденькая продавщица.
- Мне бутылку воды, пожалуйста, - попросил юноша.
- Минеральной и с газами? - уточнила девушка.
Саша кивнул.
- А все равно, у нас другой нет, - усмехнулась девушка и полезла за бутылкой в холодильник.
Юноша улыбнулся и расплатился с продавщицей, захватив газету, случайно оставленную кем-то на прилавке. Через несколько минут молодой человек принес бутылку в купе, где открыл ее и налил себе и Жене по стакану. Затем он выпил свою воду и сел на полке, чтобы почитать найденную газету. Но она оказалась скучной, и Саша пролистал ее до страницы с кроссвордами, которую стал внимательно изучать. Почти все вопросы головоломок были легкими, однако на одно задание молодой человек так и не смог ответить. «Что ожидает каждого в конце пути?»
Юноше было хорошо. Он вошел в такое состояние, которое можно было бы назвать чувством дороги. Ощущение стремительности, ощущение приключений. Саше иногда казалось, что он едет не через степную Россию, а через американские просторы, оседлавший Железного Коня дерзкий белый человек. Молодому человеку казалось, что за следующим поворотом на железную дорогу набросятся индейцы или гангстеры из вестерна. Саша почувствовал себя маленьким ребенком, он вспомнил, как они с братом Колей играли в индейцев, и ему стало приятно и легко на душе. Он вспомнил сразу же дом, семью, маму и папу, соседей, вспомнил многое из того, что случилось с ним за прошедшие годы.
Саша задремал, думая об этом и ему снились прерии, индейцы и прочая ерунда, приходящая к путникам под стук колес скорого поезда. Молодой человек проснулся лишь тогда, когда встала Женя.
Девушка соскочила с полки и тут же залпом осушила стакан воды.
- Доброе утро, - улыбнулась она и поправила прическу, - я очень страшная, да?
- Немного есть, - засмеялся Саша.
- Ты есть будешь? - спросила девушка.
- Давай, со вчера ничего не ел, - сказал юноша.
Женя немедленно извлекла из-под полок еду. В двух целлофановых пакетах помимо вина, находилась еще и различная провизия - хлеб, колбаса, сыр, огурцы и помидоры. Спутники стали раскладывать все это на столе. Затем запасливая Женя порезала колбасу, сыр и хлеб, а Саша сложил их в бутерброды. Овощи съели так, не разрезая, но без соли они были отвратительны.
- Знаешь, а я сейчас вспоминал семью, - сказал вдруг Саша, задумавшись.
- И чего вспомнил? - спросила Женя, которая почему-то перед этим закусила до боли нижнюю губу.
- Да вспомнил, как мы всей семьей однажды на юг ездили, - ответил Саша, - мне тогда лет десять было, а может и больше, не скажу сейчас. Все такие были счастливые, мама и папа. Как мы отдыхали на море, мне не запомнилось, а вот как ехали туда - очень хорошо отложилось в голове, - сказал юноша задумчиво, вспоминая.
- А мы никогда не отдыхали на море, - грустно ответила Женя, ни с отцом, ни с матерью, никогда.
- Понятно, - кивнул Саша, - А я вот помню, как там хорошо было.
- Я жалею, что никогда не была там, - грустно сказала девушка, - Давай, когда все это закончится, съездим на море?
- Не жалей о том, что упустила в прошлом, - ободряюще сказал Саша, - жалей о том, на что не решишься в будущем
- Ты прав, - сказала Женя. Ее сердце вдруг снова разрушилось, изрезанное невидимым ножом. Девушка сразу подумала, а сможет ли она простить в будущем мать, или ей придется жалеть об этом вечно. И должна ли она это делать. Вечную ненависть заслужила Дина или вечное раскаяние? Просить у матери прощение за грехи или бессмысленно унизиться перед ней? Какую правду выбрать? Женя не знала, как объяснить то, что творилось с ней, с ее мыслями и чувствами, не могла объять разумом две необъятных глыбы, упавших на чаши ее внутренних весов. Где здесь истина, а где ложь? Где она, правда жизни, а где скрыты обман или вымысел?
Саша увидел, что девушка задумалась, и почувствовал, что в ее душе происходит борьба.
- Что случилось? – заботливо поинтересовался он.
- Ничего, все хорошо, - ответила девушка и изобразила наигранную улыбку. Странное дело, незнакомому дяде Боре она могла поведать, что гложет ее душу, а своем любимому рассказать переживания не давал стыд. Но девушка не знала теперь ничего - любит ли она Сашу на самом деле или их чувства - лишь игра случайных обстоятельств.
- А за что стыдиться, если сон ошибается, и моя мать на самом деле меня ненавидит? - в мыслях спросила себя девушка, - В таком случае я стыжусь за собственную слабость, сентиментальность, за неуверенность в своей правоте и отсутствие твердости, - ответила она себе.
- Ты не хочешь мне рассказать? - спросил несколько раздраженно Саша поле продолжительной паузы, повисшей в воздухе.
- Извини, - сказала Женя, - ничего серьезного, так просто вспомнилось.
Дальше наша пара ехала почти не разговаривая, лишь иногда они обменивались малозначащими фразами. Через полчаса к ним присоединился Егор, только что пробудившийся. Он также позавтракал запасенными продуктами и стал, поглощенный своими размышлениями, читать какой-то детектив. Саша ушел с головой в кроссворды, не переставая размышлять над загадками, которые ему загадали человек в черном и Аркадий Петрович. Женя стала играть во что-то на телефоне, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей, гнетущих ее.
Через час засобирался и вышел Егор, который на следующей остановке собирался посетить каких-то родственников и от них отправиться в столицу. Саша и Женя остались одни, иногда они молчали и думали, иногда вели беседу, в которой старались не затрагивать волновавшие их проблемы.
Ближе к концу пути девушка задремала. Глаза невольно отяжелели и закрылись. Вдруг поезд дернулся и Женя проснулась. Она вскрикнула от неожиданности. В приоткрытой двери купе, словно тень, проскользнула мать девушки, Диана Викторовна Ахмедова.