О жертвах ремонта замолвите слово...

Каждый человек – сам себе самая злая буратина. Исключения крайне редки. Их почти что нет. Хотя иногда встречаются, но рассчитывать на это не стоит…
 
Навеяно музыкой дрели и перфоратора, не затыкающейся по периметру нашего десятиэтажного панельного дома ни-ког-да. Особенно по вечерам и в выходные. Особенно осенью.
 
Лето, проведённое в тиши и неге дачного посёлка, стремительно удаляется в глубины памяти. Этот стрекозлиный вой военной стройтехники его просто уничтожает… А там, на даче летом – если и стрекочет чего, так кузнечики. Или за занавеской у окна пиликает вечерами деликатный сверчок, замолкающий, как только хозяева гасят свет…
 
В худшем случае там жужжат газонокосилки – по чуть-чуть со стороны некоторых дач, куда мегаполисяне наезжают на выходные изображать из себя уставших от цивилизации страдальцев. И они, естественно, тут же хватаются за триммеры и циркулярки, чтоб не дай Бог не потратить лишнюю минуту своей жизни на созерцание мироздания с его естественными звуками. И им же традиционно пофиг, что вокруг есть ещё другие люди, которые ездят на дачу именно за тишиной…
 
Свербит бесконечно. С самого раннего утра. Заканчивают ремонт на седьмом – начинают на пятом. Плавно втекает кувалда на девятом и шлифовалка на первом, где идет капитальный ремонт нежилого помещения. Там ещё потом будет не то медицинский центр, не то ещё какая зараза…
 
Совсем весело бывает, когда соседи, которые месяц назад только закончили продалбливать всем вокруг мозги, уши и нёрвную систему, начинают сами бегать по этажам в поисках супостатов и требуют покоя. Как будто их шум ну совершенно никому не мешал и вообще тёк бальзамом на душу, а вот их тонкую душевную организацию теперича неправедно мучают слухопротивными звуками… А когда к ним, помнится, стукались в дверной звонок с просьбой дать хотя бы в выходные отдыху-покою окружающим, очень отрицательно реагировали.
 
Вспомнилась давняя история ещё времён общаги. Ребёнок Лидия на те поры был младенцем пятимесячным и по причине некстати обнаружившегося стафилококка спал плохо, тревожно и редко. Еле уболтаешь – уже опять орём. И вот, значит, уболтали робёнка в десять часов вечера, тут на тебе – колоток застучал где-то слегка повыше. Да настойчиво так. Ну, робёнок, понятное дело, орать, я его – качать, а что толку, если там стучит колоток над головой и свербит периодически дрелька. И так вечер, другой и третий. За полночь исключительно утихает, а робёнка уже пойди укачай…
 
Не вынесла душа, пошла умолять… Открыл дверочку парниша в строительном виде: заляпанные краской треники и с голым торсом. Дрелька же ж наперевес. «Помилосердствуйте, – говорю, – добрые люди! Ночь на дворе, дитятко хворое, уложить не можем… Может, как-нибудь с утра?».
 
Тут из-за плеча хозяйского могутного выскакивает в румянце и кудельках из-под кокетливой косыночки сама. Хозяюшка. Рот уж нараспашку. «Нам ремонт делать надо, мы днём учимся и работаем, некогда, ничего с вами не случится, потерпите немного. И нечего сюда ходить!».
 
Ну что ж… Не в драку же кидаться? Пошла домой – вместе с ребёнком Лидией умываться слезьми.
 
Какое-то время они там ещё вечерами посвербели, мы света белого не взвидели, но так ли, сяк ли, угомонилось дело. И почти забылось…
 
Прошло два года. По случаю отбытия ребёнка Лидии к бабуле на парное молоко, в кои веки собрали мы в субботу гостей. Одногруппников и приятелей. Лето на дворе, окно нараспашку, день белый  майским пьяным воздухом ломится сквозь шторы. Выпьем, закусим, чем Бог послал, песенку под гитару споём, побалакаем. Ну, не тихо, но и не бедлам. И вдруг – тук-тук-тук в двери. Открываю. Стоит молодой человек, личико вопросительное. А физиономия егонная как-то что-то мне напоминает слегка. Смутно так навевает… Чего, спрашиваю, надобно, старче? «А не могли бы вы не шуметь! У нас ребёнок маленький, мы его уложить никак не можем, прямо вот музыка ваша и разговоры очень мешают!»
 
И тут меня осенило. Так это ж хозяин с дрелькой, который бойкой хозяйки в кудельках и с румянцем мужик! Вот оно чего! Обдетинились сами – и мгновенно прочувствовали, почём стоит фунт изюму из саек наковырять?
 
Не удержалась, прости, Господи, мой поганый язык… Спрашиваю: «А что, мил человек, твой ребёнок чем-то лучше моего? Чай не каждый день мы тут музыкой шумим, в отличие от вас с вашей дрелькой. И сейчас, замечу, белый день, законом дозволено с открытым окошком Визбора хором петь. Я, помнится, тоже к тебе с просьбой приходила. Напомнить, куда меня твоя супруга послала?».
 
Парнишка как-то так поскучнел сразу. Как-то скукожился так… А пару-то лет назад в ремонте родимого общежитного гнезда очень боек был. Как и хозяюшка его. И думать не думали, и ведать не ведали, что пройдёт всего ничего, и сами окажутся в такой же ситуации – да в роли просителей. Стоит, моргает, сказать больше уже, понятное дело, нечего. Не в драку же кидаться? А прощения попросить тоже умишка не хватило.
 
Звуки свои мы, конечное дело, убавили. Окошечко прикрыли. Дитё-то безвинное – оно же не в курсе пока, что у него родители идиёты невдумчивые. И по глупости своей сами себе на будущее ба-а-альшой задел дерьмеца подложили. Да и окаянства мне сроду не хватало на всякие выходки мстительные.
 
Так вот и повторюсь: сами себе самые злые буратины. Ведь сказано было: не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь! А всё равно охотников поплевать хватает.
 
PS А соседнему террористу из нежилого медцентра я пообещала вызвать наряд и составить протокол. Потому что, согласно отечественного законодательства, каждый имеет своё право на осуществление отдыха в отведённый для этого период времени. И нечего тут беспорядки нарушать!

PPS «Человеческие шумы» (громкие разговоры, музыка, пляски и т.д.) по закону можно озвучивать с 6:00 до 22:00. Технические, включая звуки строительных агрегатов, - с 9:00 до 19:00 и только в будние дни. В выходные строительная техника в многоквартирном доме  может работать только по согласованию с соседями.