Люди

Он шел день и ночь.

Но он не был слезами.

А потом день взорвался солнцем.

Я увидела снежные скалы и двугорбую вершину Эльбруса.

Снова, снова, снова абстрактный орнамент памяти.

Иногда нам кажется, что мы страшно одиноки и рядом нет никого. Но в этот самый момент с нами стоят и держат за плечи десяток, сотни людей.  Кого-то ты знаешь, кого-то нет, чьи-то черты слабо узнаешь в своем лице. Это учителя, это жизнь, это любовь. Они  знают. Но им сложно. Потому что наш фильм – это миф, в котором  мы счастливы заблуждаться.
Каждый шел рядом со мной свой отрезок. Кто-то из них жив, кто-то ушел, кто-то никогда не был живым, но находился так близко, что я чувствовала его дыхание.

Я не понимала, почему они мне даны. Мне. И такие. Лишь чувство баланса, что за каждое взятое нужно отдать втройне, не позволяло остановиться: «Ты – никто. Ты – никто».

Ты – никто.

Еще.

Они любили меня. «Ты можешь больше»,-  и я бежала, как сумасшедшая,  пока не понимала, что забрела в очередной тупик.  Как торпеда неслась с закрытыми глазами то в одну пустоту, то в другую. Ведь они не сказали мне, чем было То. Большее.  Ни-ког-да. Но каждый из них оставил во мне узор, который в какой-то момент соединится в целое.

Как в игре «морской бой».

Цъыфхэр  - люди.

Однажды мама решила посетить старца Прокопия. Он жил в избушке рядом с монастырем и ел бананы. Удивительно, но он сказал: «Пусть ко мне придет твоя дочь». И что? Я не смогла. Смешно. На самом деле, мне казалось, что я имею право на все свои ошибки. Тогда.
У меня есть экспериментальный материал – тридцать шесть лет жизни. Я не могу из нее вычеркнуть какие-то события. Как только я их убираю, настоящее теряет смысл. Все выверено по секундам. Каждое отчаяние было дверью. Выходом. А каждая любовь  - анестезией. Все бесконечно логично. Каждый сегодняшний шаг начинается за несколько дней, месяцев, лет назад.

Я прошу только времени.

Загадочный род моего деда Качармина, папы моей мамы, начинает свой отсчет с конца восемнадцатого века, именно тогда появился в Рязанской губернии, в селе Ягодное, первый двор Аббакума Ефимова Кочармина. 8 апреля 1783 года Екатерина Вторая присоединила Кубань и Крым к России. В рязанской губернии выделялись земли для переселенцев из бывшего Крымского ханства и, скорее всего, для единоверцев.

9 апреля 2010 года умерла Татьяна Ефимовна Шехтер. Мой учитель. Мой друг. Мой профессор. Я только узнала об этом. «Я не вижу предела, Леночка», - говорила она мне. И я не понимала.

Да и сейчас не понимаю.

Каждый свой день нужно проверять делом. И если это дело  служит только тебе, а не другим,  то рано или поздно приходится за него расплачиваться.

Кочерма – турецкое морское судно, а еще «кочар» по- армянски «святой луч».  И – мужской народный танец в Восточной Анатолии. Все Кочармины  были светлые и высоченные, как великаны. На корабле, кочерме, бежали в Крым после падения Византии в пятнадцатом веке те деды,  имен которых я уже никогда не узнаю.

Светлыми тонкими великанами в Малой Азии были только выходцы с Кавказа, потомки нартов - Хатты. Они  мигрировали в Малую Азии с Кавказа, и потом, под давлением хеттов, произошла вторая, обратная миграция. Третья же миграция, самая масштабная, происходила после захвата Константинополя тюркскими войсками будущей Оттоманской империи. Они принесли в мой род неспокойную кровь, а в Россию – бесконечные поиски чего-то невыразимого. 

Мне снился научно-проектно-исследовательский институт, такой советский, из восьмидесятых. С кульманами, железо-бетонными стенами, деревянными панелями, с уголками, где сплетничают и пьют чай красиво накрашенные научные сотрудницы. А я бежала по нему в черном вечернем  платье, на каблуках, через какое-то праздничное мероприятие.
Я что-то, кого-то искала,  в этом красивом черном платье с нашитыми на нем стразами, и оно мне напоминало звездное ночное небо.

Я не помню, нашла ли. И найду ли когда-либо.

Это был бесконечный поиск. Во всех временах.

Византийский богослов, Григорий Палама, умер в Фессалониках в 1364 году. Последними его словами были: «К высотам!». Он ушел за 100 лет до падения Византии. И ровно за пять веков до покорения Россией Кавказа.

«Главное добро посылается свыше. Это залог будущего века, таинственное познание вечного света».

Единобожие было изобретено далеко до Библии. Оно было свойственно всем древним народам, и только страх заставлял нас придумывать разных богов и разделять одно на несоединимые части. Сначала разделили Бога, потом распались сами. Распавшись, начали соревноваться в глупостях.

Чтобы изменить мир, мы снова должны соединиться. Ведь край уже виден. Если какая-то колония вирусов, клещей и грибков может действовать сообща, передавая импульсы друг другу, почему мы не можем делать тоже самое?

Мы оторвались от воды, травы, земли, предков, даже семьи – оторвались от всего. И потерялись. Но ведь счастье – такое простое. Оно – в других.

«Пока есть любовь, люди не потеряются».

За свои тридцать шесть лет я не родила детей, не опубликовала книг, не стала художником, не построила дом, не посадила дерево. Вместо этого я проболталась по разным странам мира, заработала резюме, пережила два то ли брака, то ли недоразумения, несколько влюбленностей, много расставаний. В этом всем не было ничего правильного, ничего здорового, ничего человеческого. Никто не хотел моих детей, которых я в итоге заранее возненавидела. Никто не хотел, чтобы я делала свое дело. И я это все-все-все предала. Но я перемотала жизнь назад, как в магнитофоне, и начала все с начала. С шестнадцати лет. С огромного креста, который мне приснился во дворе художественного училища.

Главное – внимание.

Наше коллективное безумие излечимо.  Для этого нужно перемотать все ужасы, которыми мы наполнили свое тысячелетие, и начать все сначала. Не знаю, возможно ли. Но если это сделает кто-то один, или двое, или пятеро, значит, все остальные клетки системы смогут починить себя.

Хотя бы потому, что дети, рожденные со смешанной, как вино, кровью, способны соединить мир в одно целое, так как для них «своих» и «чужих» больше не существует.

Iодышъ – Кавказ.

Зэпэщэчыныгъ – равновесие. 

ЦIыфы – человек.

Вне нас Бога нет.


©Елена Асеева , «Сокровища  воспоминаний. Вода», Рим, 2011.