двенадцать

А однажды они услышали ее слезы. Слишком ярким днем, чтобы считать это случайным путешествием в прошлое, а они слишком честные, чтобы не заметить и страдать дальше - они вдруг отрастили крылья и бросились к ней. Осень хлестала их по лицу, бросалась листьями - а они летели вдоль кольца по прямой, возвращались назад, во время, в мир.
Она лежала под сенью света и умирала, и капли моря на щеках были как слезы - моря слезы, не ее; и песок ложился на ладонь, ласкался - а она только поворачивала голову и смотрела своей горечью.
А они в первый раз взяли ее за руку. "Как, что?" - не это стало важно. Помочь, вернуть, удержать - а она просила: "Помогите мне умереть. Помогите" - шептала хрипло, шевелила непослушными губами, заливала мир своей кровью - говорят, в тот день родились все великие поэты, просто некоторым удалось прожить дольше и расцвести позже, чем прочим.
От "умереть" у них задрожали руки и голоса, и даже ветер остановился, не в силах идти дальше; море, бездушное море коротко вскричало, чайки молча служили последний реквием -  а они, взяв в себя руки, отвечали:
- Умирать? Умирай одна. Мы можем помочь жить.
И они ушли. Медленно - так медленно, что их тени остались рядом с ней на песке, помогли подняться, ступить первые шаги, и она, вдруг вдохновившись собой, переставляла аккуратно узкие ступни, дышала, жила - и смех ее зазвенел летом, а море отвечало счастьем, а она побежала, кружилась, обнимала их,
и, слившись в одно, они шли творить добрые дела, и их встречали...

Проснувшись, они поняли, что все еще не попрощались с ней.