***

Мужчину, который имел неосторожность в тебя влюбиться, надо убивать сразу. Его организм, обычно ленивый и инертный, резко активизируется, окапывая тебя по периметру знаками внимания – минами, взрывающими твоё спокойствие. Ты чертыхаешься, проваливаясь в элементы этих фортификационных сооружений, раздраженно отбрасываешь неуместные цветы, от которых у тебя аллергия, раздариваешь на работе коробки шоколадок-ассорти, облизываясь, но зная, что тебе их нельзя. Злишься на звонки во время суток, бывшее раньше спокойным и дремотным. Посылаешь истекающего слюной самца уже в открытую, что бы утром увидеть его на скамейке под подъездом в семь утра, когда открыт один глаз, а накрашен совсем другой, и твоя бессонная ночь мешает выдавить улыбку случайному соседу в лифте. Бесспорно, это раздражает, но ты вдруг ловишь себя на мысли что это нелепое существо, ненужное тебе, лопоухое, лысое, с преданными глазами, любит тебя так, как никто пока не любил. И холодом обдаёт и портит настроение мысль: «А сможет ли любить меня так кто-то ещё?» Следующая неделя проходит в раздумьях, в которых всё чаще мелькает то, или иное достоинство кандидата на твоё внимание. Опять же – его неповторимый образ можно обновить в любую секунду суток, просто выглянув в окно на садовую скамейку, где он прописался и врос корневой системой. Ещё пара дней, и ты принадлежишь ему. Как минимум – своими родными пятьюдесятью килограммами, презрительно выбрасывая из головы робкие (или наглые) попытки самца завладеть твоей душой, ведь в мыслях твоих он обосновался уже прочно, задолго до тела. Тебя многое раздражает. Ты многим себя успокаиваешь, так привычно, так держась за стабильность. Которая тебя не устраивает, но она неизмеримо роднее, чем предыдущие броски в отчаяние поздними ночами. Постепенно он возвращается в состояние лени и инерции, устав тебя завоёвывать и любоваться тобой-добычей, гордясь самой важной победой своей жизни. Возвращаются утерянные желания попить пива и полежать на диване после ужина и до раннего сна, цветы, внимание и интимная близость мимолётно забываются каждый день с завидным постоянством.
И наконец – ты всё-таки его убиваешь. Выгнав из дома. Удивляясь, почему не сделала это сразу. С облегчением раскладываешь свои вещи по соскучившимся полкам, ежившимся от мужского духа, с радостью падаешь в такие привычные ночные мокрые от слёз подушки, с вздохом облегчения висишь на телефоне до полуночи, обсуждая с незамужними подружками этого никчемного самца и в подробностях рассказывая сериал своей жизни.
А закончив разговор, достаёшь из недр забытого чулана старую фотографию, всю в трещинах и склеенную после минимум трёх уничтожений пожелтевшим скотчем. Фотографию мужчины, который когда-то убил тебя.