Корысть

    С интересом  читаю  роман-исповедь   Наталии  Костюченко  «Верба  над  омутом».   Непроизвольно  примеряю  на  себя,  будто  одежды, все,  что  в  ее  жизни  происходило,  что  растревожило   душу,  что  заставило  изменить  свое  мнение о  людях.
    Читаю и не  могу понять: «зачем  она  так  себя уничижает? Почему  во  всех  грехах   винит  себя  одну?»
     Глава «Бесчестье».  В  ней  рассказывается  о  психологии  близких  людей,  которые, используя  возможности богатой родственницы, бизнес-леди  на  тот  момент, жили  в  свое  удовольствие.  А  когда  она решила  устроить  свою личную  жизнь, что в  их  планы  не  входило, они неожиданно  «засуетились»  и  устроили  «судилище».   
     Во времена благополучия они постоянно уверяли её в своей  преданности, в горячей к  ней  любви. «Ты  на  меня  можешь  рассчитывать всегда. Не  дай Бог, с  тобой  что-нибудь  случится – прибегу,  приползу, если  сил не  будет  бежать…», --  так  говорила  тетя  Мила.
   Видя, что  Наталия,   по  своей  природе   робкая  и  немногословная,  она  сопровождала  ее  «на  банкеты,  светские  вечеринки и  презентации  фирм...  Тетушка  посещала  такие  мероприятия  с  удовольствием,   заводя  мимолетные  романы, забывая  о  муже  и  дочке».
    Вероятно, ее семейство считало  доходы  племянницы как бы своими,  а девятнадцатилетняя  Викуня /двоюродная  сестра/,   ждала  себе  в  подарок   новую  квартиру.
     Когда  их  ожидания  не оправдались,  близкие  решили  вызвать ее  на «задушевную  беседу». Тут и началось: припомнили все  грехи,  словно  записывали    в  блокнот…
«…  Меня  судили за  то, что душу  мою, по-видимому, давно  покинул  ангел ... за  мой  душевный  разлад. Судили за  неожиданное мое  безденежье,  которое, как  оказалось, в  чем-то  ущемило  и  их  интересы».
    В  связи  с этим  фактом,  я  вспоминаю  случай  из  своей  жизни.   Ко  мне  зачастили в гости  двоюродные брат  с  сестрой.
     В  один  из  приездов  они  вдруг  говорят:
-- Знаешь, а  Люська,  дочка  нашей  тети  Шуры, недавно  родила   Кристинку.  Тётя  Шура  уже  на  пенсии, а  Люська  нигде  не  работает,  только  гуляет  по  кабакам  с  матросами  в Калиниграде.
--  А  что  отец  ребенка?
--  Она  не  говорит,  от  кого   родила…
--  Вот  как?
--  Ты  не  хочешь  удочерить  Кристинку?
    Моему удивлению не было границ. Я молчала, лихорадочно  «обмозговывая»   выплеснутую   на  меня  информацию.
   --  А  как  это  возможно  удочерить  при  живой  матери  и  бабушке? – робко  спросила я.
  -- Элементарно,  Люську  давно  уже  хотят  лишить  родительских  прав.
     Мне   было  о  чём  задуматься:  своих  детей  нет,  мужа  тоже, опыта  общения с ребенком никакого,  да  еще  работаю… Тетя  Шура  педагог  с  огромным  стажем.  Будет  приезжать  ко  мне  с проверками, с  инспекцией, мол,  правильно  ли  я  воспитываю  ее  внученьку…
-- А  может,  тебе  самой  взять   кроху?  Своих  ты  уже  вырастила,  имеешь  опыт…  --  обращаюсь  к  двоюродной  сестре.
Вдруг, мои  собеседники,  словно  сговорившись,  в  один  голос  неожиданно  выпаливают:  «А  это  всё  кому  достанется?»
«Ах,  вот,   что  их  волнует!»  --  вспыхнуло  в  мозгу.
Молча  подойдя  к  двери,   я  отворила ее  и  сказала: «Вот --  Бог,  а  вот – порог…»   И  не  жалею  о  последней   фразе.
   В  обоих  случаях,  корень  этого  явления один: корысть.
 
     Елена  Домейко