Рукомойный флот гл. 13 Суточная вахта

 13

В конце марта – начале апреля на Херсон, из Северной Таврии, налетают иногда сильные ветра. Разогнавшись по морю и степи, восточный ветер задувает, бывало, по нескольку  дней подряд, без перерыва. Вот и в этом году он как с привязи сорвался; расхулиганился и  пытается сейчас выбросить на берег почти готовый док «Север-2». Громоздкая туша дока пришвартована одним своим краем к торцу заводского причала. А другой его край удерживается двумя толстыми стальными тросами, уходящими в воду к «мёртвым» якорям – бетонным глыбам, лежащим на дне. Левая башня  «Севера», обращённая к противоположному берегу Днепра, представляет собою отличнейший парус, площадью с доброе футбольное поле, поставленное на ребро. В этот гигантский парус дует во всю разбойник-ветер. Он натянул, как гитарные струны, тросы и уже начал потихоньку сдвигать «мёртвые» якоря.

Вызванный на подмогу «Бизон», упёршись носом в середину дока с другой стороны, работает обеими машинами на «Полный вперёд!», и старается ослабить натяжение тросов. Пока в этом «армреслинге» боевая ничья. За кормою у «Бизона» узенькая полоска воды, – до берега метров пятнадцать – двадцать. Если ветер победит, то док выдавит нас прямо на сушу.

Винты буксира поднимают ил со дна, которым постепенно забиваются водяные и масляные холодильники. Так, на морском техническом жаргоне, называются теплообменные аппараты, в которых по трубкам прокачивается охлаждающая забортная вода, а между трубками – смазочное масло и вода замкнутого контура дизелей.

Весёлая суточная вахточка досталась, ничего не скажешь! Мы сидим втроём – всей вахтой, в рубке: курим, пьём крепкий чай; и всё равно спать хочется – спасу нет! А до утра ещё далеко; и  ветер убиваться, – в смысле ослабевать, не собирается. Монотонный шум дизелей предательски убаюкивает, и чтобы не уснуть окончательно Рудольф Васильевич развлекает меня и вахтенного моториста-матроса дальневосточными байками:

«В Магадане жил при столовой ручной медведь. Охотники медведицу убили, а медвежонка, – совсем маленького, женщинам из столовой подарили.  Те его из соски выкормили.  А когда подрос – приспособили воду на кухню возить.

Волокёт он свою тачку с бочкой через весь город, а народ развлекается. Но как только гудок в порту в двенадцать загудит – всё! Бросает медведь тачку и галопом несётся на кухню – обедать. Все к нему привыкли, и никто не боялся. Стал мишка всеобщим любимцем.

Однажды прибыл пароходом в Магадан молодой офицер – перевели его туда служить из Владивостока. Идёт по улице, и тут ему навстречу бежит медведь. Он с перепугу хвать за пистолет и всадил в бедного мишку всю обойму. Так его местные жители чуть не растерзали….»

Глаза у меня окончательно слипаются, голос Рудольфа Васильевича куда-то уплывает; чувствую что «выпадаю в осадок». Пора спуститься в машинное отделение: осмотреть «хозяйство», а заодно и сон разогнать.

К восьми утра старенький «Киев» привозит нам смену. Передаём коллегам вахту; переодеваемся, перелазим на борт катера, и тот отвозит нас прямо в морпорт – к пассажирскому причалу, где летом швартуются быстроходные «кометы» бегающие на Одессу.

Заходим в «стекляшку» – кафе расположенное в скверике, рядом со зданием морвокзала; выпиваем по кружечке пива, и только после этого отправляемся троллейбусом домой, – отсыпаться.



Продолжение следует.