Следы на песке

Люблю уходить в отпуск после хорошо выполненной работы. Ведь именно давно заслуженный отдых ждал меня впереди, а испытанные за последние три недели невзгоды делали вожделенный песчаный пляж в заброшенной крымской деревеньке только ещё более привлекательным. Осталось всего-ничего – выбраться наконец из этой богом забытой глуши.
Я как раз возвращался в лоно цивилизации с длительной и изнурительной тренировочной экспедиции, но за пару миль до маленького городка Кхатима, лежащего у подножия Гималайского горного массива, мне удалось свернуть в плохую сторону, и в следствии этого безнадёжно заблудиться. Стыд и срам!
Сейчас, пробуя одновременно рулить и читать карту, я медленно двигался по узкой и извилистой горной грунтовке. Ветер, свободно гуляющий в открытой кабине хлипкого джипа, всё время грозил вырвать из моих рук развёрнутую карту, а здоровенные колдобины и булыжники так и норовили разворотить подвеску. Беспрестанно ругаясь сквозь зубы, я упорно пробовал избежать края обрыва, когда вдруг услышал какой-то странный звук, и через несколько секунд езды на расширившейся обочине увидел ужасающую картину: пара бедно одетых мужчин усердно пинали ногами лежащего на земле третьего. В руке одного из нападающих медленно, как меч палача в замедленной съёмке, поднималась мотыга.
Дальше всё произошло очень быстро: инстинктивно ударив по тормозам, я на ходу выскочил из останавливающегося автомобиля и с поднятыми руками бросился в сторону нападавших:
– Стойте! Вы что, рехнулись? А ну давай назад! Назад! – крикнул я по-английски, но судя по повернувшимся в мою сторону лицам, присутствующие не поняли ни звука из сказанного мною.
Нападавшие замерли, напряжение постепенно нарастало, мотыга всё также угрожающе висела в воздухе, а единственным изменением ситуации стало только то, что гнев теперь направлялся не только в сторону лежащего. Осторожно я подошел ближе и попытался говорить размеренно и спокойно:
– Давайте не будем ссориться! Идите, друзья мои, идите своей дорогой! Не стоит проливать кровь, поверьте! Он тоже человек, живое существо, чёрт возьми! Никто не заслуживает такой гнусной смерти, чтоб его пришибли мотыгой на обочине дороги, как шелудивого пса! Мир вам, друзья, мир!
Мои слова (или, скорее, оживленная жестикуляция) видимо возымели некоторое действие, ибо лица немного расслабились, а мотыга дрогнула и опустилась. Воспользовавшись благоприятным моментом, я полез в карман и выудил оттуда пятидесятидолларовую купюру. Целый капитал по здешним меркам. Понятия не имя, чем разозлил лежащий на земле олух этих мирных буддистов, я подумал, что если он что-либо украл у них, то успокоить нападавших быстрее всего можно будет возместив им убыток. Держа купюру в вытянутой руке на манер щита, я маленькими шажками пытался занять позицию между жертвой и нападавшими, постепенно оттесняя их от греха подальше.
Один из фермеров с отвращением оттолкнул мою руку и начал что-то гневно кричать, но другой после минутного колебания выхватил деньги, и, забросив мотыгу на плечо, быстро зашагал прочь. Оставшийся человек нерешительно потоптался еще некоторое время, затем проскочив мимо меня, на прощание угостил лежащего хорошим пинком под зад,  после чего с удовлетворённым видом устремился вслед за своим приятелем.
Облегчённый вздох вырвался из моей груди, напряжение постепенно уходило. Ещё долго провожал я взглядом удаляющиеся фигуры, и только спустя некоторое время мне наконец удалось преодолеть нервную дрожь рук. Когда крестьяне отошли метров на сто, за спиной послышался тихий шорох. Ожидая новой неприятности, я рывком развернулся и неожиданно оказался лицом к лицу с избитым мужчиной.
Видок у него был ещё тот! Даже по индийским и непальским стандартам эта личность казалась очень даже колоритной. Больше всего он напоминал какого-то гуру йоги, странствующего монаха или отшельника. Здешние дороги просто кишели всякого рода пилигримами, паломниками, самозваными мастерами йоги, владеющими всеми тайнами бытия, философствующими нищими и другими им подобными религиозными кустарями-одиночками, но даже среди них редко встречались столь необычные субъекты.
 Весь изысканный костюм оного человека состоял из одной, изрядно замызганной, рваной набедренной повязки, а практически всю поверхность кожи покрывали замысловатые татуировки, а также синяки и ссадины различной давности. Картину дополняла всклокоченная копна седых волос и борода полуметровой длины, в грязных дебрях которой томились пленённые зёрна риса, крохи мусора и объедки неизвестного срока происхождения. Непальский бомж, чесслово!
Но в тот момент, когда наши взгляды встретились, его внешность мгновенно ушла на задний план. В стране черноглазых такая пронзительно синяя пара глаз сама по себе достойна внимания, но не цвет их заставил меня замереть. Старик, не говоря ни слова, медленно подошёл ко мне вплотную и вонзил свой взгляд мне прямо в душу. Как кинжал в мозгу, как раскалённая игла в зрачке, сверлил этот взгляд, и несмотря на панический страх, ни одна моя мышца не подчинилась инстинктивному порыву удрать куда подальше. Но наваждение длилось всего лишь мгновение, взгляд отпустил мою волю, а старик, порывшись в складках своей отвратительной набедренной повязки, вытащил оттуда какой-то мелкий предмет и сунул его мне в руку. Опустив глаза, на ладони я обнаружил чёрную от грязи монету размером в старый советский рубль. Встрепенувшись, я раскрыл рот для громкого протеста, но старика уже нигде не было видно. Прошло не больше секунды, ни одна травинка, ни одна веточка куста не шелохнулась, а странный человек исчез, растворился в джунглях как призрак. Испарился.
В ближайшем большом городе мне удалось найти говорящего по английски ювелира и показать ему свое приобретение. Ювелир аккуратно и бережно очистил монету, после чего на лицевой стороне появился замысловатый рисунок, а на обратной надпись на древнем санскритском. Вежливый и улыбчивый пожилой мастер долго копался в каких-то ветхих книгах, пока наконец не закончил перевод: «В книге судеб нет случайных событий» – гласила надпись. Даже местный золотых дел мастер не имел понятия о том, что это конкретно могло означать, а я и подавно, но приблизительный возраст монеты ювелир определил лет в четыреста и изъявил желание заплатить за монету довольно солидную сумму. Почему-то, я наотрез отказался от предложенных денег и вместо этого попросил мастера приспособить к монете золотую цепочку.
Прежде, чем пришло время покинуть Индию, я настолько привык к висящей на шее медали, что совершенно перестал ощущать её присутствие.
 
Двадцать три года спустя
 Мне удалось совершить непростительно глупую ошибку и за это придётся расплачиваться жизнью. Как я мог быть таким идиотом? Главное правило: никто, никогда, и ни при каких обстоятельствах не имеет права идти куда-нибудь в одиночку, особенно не для работы на местности! При других обстоятельствах, как глава геологического, пардон – марсологического отдела – я бы шкуру содрал с любого из моих подчинённых за такой проступок! Нет оправдания моему легкомыслию, хотя обстоятельства, приведшие к нему, отчасти облегчают мою вину, ведь Я НАШЁЛ ВОДУ!
В самой середине ночной смены один из автоматических зондов доложил о присутствии водяных паров у подножия горного массива Pavonis Mons. Воды, мать её! Главной и первостепенной задачей всего нашего отдела был именно поиск воды. Вода является ключом постоянного присутствия человека на Марсе, поэтому её-то мы и искали каждую минуту всего нашего здешнего шестимесячного пребывания. Если есть вода, то есть и кислород, если есть кислород, тогда есть жизнь, топливо, пища! От успеха наших поисковых работ зависел успех всей Второй Марсианской экспедиции, которая являлась самым грандиозным инженерным, техническим и финансовым предприятием в истории человечества. Найдя воду, человек сможет пустить корни на Марсе и не будет вынужден, понурив взгляд, с позором убираться обратно на Землю!
Вот почему получив данные зонда, я, даже не задумываясь, бросился к марсоходу и поспешил на обозначенное место. Как главе геологического отдела, в первую очередь мне надлежало удостоверится в правильности данных и лично разведать место находки. Незачем поднимать на ноги всю станцию из-за пригоршни льда! Но если расчёты верны...
Прибыв на место, ничего необычного я не встретил: унылые скалистые горы, привычный слой разрушенных эрозией пород у подножия, и вокруг бесконечная, скучная красная песчаная пустыня. В лёгком поисковом скафандре и с «носом» в руках я начал систематическое обследование участка, обозначенного на карте автоматом, до тех пор, пока не нашёл эпицентр концентрации водяных паров. Видимо свежий обвал разрушил спрессованный слой скалистого грунта и откуда-то из под него и сочились молекулы воды. Следующим шагом было определение глубины, на которой находился лёд, а потом можно начинать расчёт его количества. Но всё в свою очередь.
Дрожащими от возбуждения руками я подогнал многофункциональный вездеход вплотную к подножию массива, установил угол бура и включил двигатели. Сверкающее сверло утонуло в сыпучей породе и начало быстро углубляться в бок горы. Дабы лучше видеть выброшенные на поверхность образцы, мне пришлось подобрался поближе к буру... а потом..., а потом помню только то, что земля начала содрогаться у меня под ногами...
В сознание я пришёл с огромной каменюкой на груди. Прочный скафандр выдержал непосредственный удар, но противиться такому интенсивному воздействию долго не был в состоянии. Броня начала прогибаться и валун настолько сжал мою грудную клетку, что в буквальном смысле медленно выдавливал из меня дух. Хватая ртом воздух я сделал попытку дотянуться до коммуникационной панели на правой руке, но обвал засыпал меня настолько добротно, что на это не было ни малейшего шанса. Шах и мат!
Тысячу раз дурак! Незачем было соваться сюда в одиночку. Незачем было жалеть изнурённых подчинённых и оставлять их спящими на базе! Последней вспышкой сознания я уловил около себя движение, а перед лицом как-будто сверкнуло что-то синее, но темнота быстро накрыла меня мутной волной...
Очнулся я лёжа на животе в десяти метрах от обвала. Лёгкие бешено работали пытаясь наверстать упущенное и возместить почти роковую нехватку кислорода. Сознание медленно возвращалось и немного спустя мне удалось подняться на четвереньки, а потом и встать на ноги. Не имея ни малейшего понятия о том, что в собственности произошло, постепенно проясняющимся взглядом я осмотрелся, но прошло ещё много времени, прежде чем мне удалось осмыслить то, что представилось моему взору: в рыжем марсианском песке от обвала прямо в мою сторону вела цепочка следов. Но эти следы были оставлены не грубыми, бронированными сапогами скафандра, а босыми человеческими стопами.
Упав на колени я тупо уставился на грунт перед собой. Поднявшийся ветер медленно заметал следы и грозил окончательно похоронить лежащую в пыли тонкую, настолько знакомую, но уже лишённую древней монеты цепочку.