Одно на двоих

   Компьютер упорно не желал работать. Не реагировал никак ни на щелчки мышкой ни на нажатие клавиш старой потертой клавиатуры. «Завис» и всё тут, что за напасть. Восьмой раз за вечер. Это уже слишком...
   
   Рывком  встал со стула, взял со стола зажигалку и пачку бонда, пошел на кухню. За окном уже медленно входила в свои права ночь. Снег тихо падал на мокрый асфальт и тут же таял. Превращаясь в воду и смешиваясь с грязью осенних улиц, он уже терял свою сущность, переставал быть собственно снегом, и прохожие топтали его нещадно. Вот уже неделю Стас не выходил на улицу, и сейчас от того, что творилось на улице, у него по спине бежали мелкие противные мурашки, вызывая озноб. Дело было, впрочем не в сырости и слякоти городских тротуаров, не в противном холодном ветре, который задувал за воротник и порывался поникнуть под полы плаща, дело было совершенно не в этом. Стас не боялся плохой погоды, скорее наоборот, он любил её. Любил хотя бы за то, что она заставляет других людей сидеть дома, завернувшись в теплый плед с чашкой чая ли кофе.

   Сигарета истлела, пришлось закурить еще одну. Возвращаться в комнату, где стоял «висящий» комп совсем не было желания. Из форточки приятно тянуло прохладой. Послышался отдаленный рокот, перекрывший шум улицы. Снег перестал. Настало затишье…потом еще раскат. И вот уже через пару минут по асфальту зашуршал дождь. Зашуршал, как старый пес, ковыряющийся в листьях в поисках давно потерянной кости. Народ на улице медленно рассосался по домам, даже машины исчезли, что было весьма странно… Стас выкинул окурок в окно и захлопнул форточку. Встав на пороге комнаты, он посмотрел на всё еще «висящий» компьютер. 

   Нет, дома сидеть нет больше сил. Надо проветриться…

   Накинув курточку  и надев кроссовки, он вышел из дома. По плечам застучали капли. Зонтов Стас не любил, не сахарный, от воды не растает. Оглянувшись по сторонам, побрел вдоль улицы, целиком отдаваясь мыслям, которые ласкали его душу под шум дождя. Никого не было видно, да и это было уже не важно, дождь стал плотнее, и дальше трёх-четырех метро ничего не было видно.

   «Я ведь на этой улице совсем один… И будь тут хоть тысяча человек, я был бы тут один. Почему? Потому что идя по улице и глядя в глаза прохожим, идущим на встречу или просто стоящим на обочине, я вижу в них пустоту. Они привыкли смотреть по сторонам, но хоть раз заглянуть внутрь себя они не способны. Потому и нет там ничего, ибо нет у них желания хоть что-то достать из той грязи и того пепла, что внутри. Не хотят найти, очистить и поставить на видное место, что бы все видели – вот оно! Оно есть! Но нет…нет… Другие проблемы, другие мысли, другие слова. Потому-то и они тоже одиноки. Одиноки, когда собираются вместе, когда смеются, когда держаться за руки, когда смотрят друг другу в глаза. Они всегда одиноки… Впрочем как и я. Но лучше уж я буду в стороне, не с ними. Нет, только не с ними.»

   Так он думал, идя по пустой улице. В душе теплилась приятная печаль. В такие минуты он осознавал, что не зря он всё же находит тут, сейчас, под этим дождём, осознаёт, что так и должно быть. И на этой волне он летел. Летел там, где то внутри одного ему ведомого и доступного мира его мыслей, чувств и переживаний. Вот уже из струй воды появились ворота парка. На алее было так же пустынно, как и на улице. Пустые мокрые лавочки сиротливо стояли по обеим сторонам. К шуршанию асфальта добавился шелест листьев, который был похож на шепот и тоже ласкал слух.
 
   Вдруг Стас остановился. Сквозь пелену дождя, на одной из лавочек, он увидел темный силуэт. Видимо кто-то кроме него тоже решил прогуляться в эту погоду. Он подошел ближе. Это была девушка, и была она настолько миниатюрной, что издалека её можно было спутать с ребёнком. Из под водопада мокрых длинных волос было видно, что сидит она, опершись локтями на колени и закрыв лицо ладонями. Вода, стекая по темным волосам, мочила джинсы и тонкую курточку, но кажется, что девушке это не мешало, как впрочем, ей и не мешал дождь, шум капель на асфальте и шепот листьев. Стас подошел поближе. Она не услышала. Сел рядом, девушка никак не отреагировала.

   «Что это с ней? Почему бы ей не сидеть сейчас дома, не смотреть телевизор… Сидит и мокнет. Одна. А может… Она тоже любит дождь? Любит побыть одна. Любит, идя по улице, не видеть пустых глаз людей, идущих ей на встречу?»

   Он коснулся плеча девушки, та вздрогнула и подняла лицо. На Стаса посмотрели влажные усталые глаза. В них мелькнуло удивление, потом оно сменилось смятением, но вскоре он прочитал в них благодарность. Без слов, без каких-то лишних жестов, она просто обняла его. Так они и сидели. Просто обнявшись. Она не плакала, её голова лежала на его плече, а руки сомкнулись в замок за его спиной, а он… Он прижимал её к себе, гладил по волосам. И всё это без единого слова. Да и к чему они, если и так, без слов, и так всё понятно. Зачем нужен этот набор бессмысленных сейчас звуков, если одна душа на двоих, одна воля и одно стремление. Он больше не чувствовал себя одиноким. Она не чувствовала больше боли.