В 60-е годы в столице нашей Родины...
Ф. был среднего роста, плотного телосложения с черными волосами вокруг значительной лысины, с темно-карими глазами и обыкновенным носом на немного овальном лице. Он был хитрый расчетливый и энергичный, умел себя держать в обществе и при надобности мог о себе оставить хорошее впечатление. Появлявшихся в «центре» конкурентов, не пользующихся еще среди дельцов авторитетом он, как говорят, выводил из игры с помощью своих влиятельных покровителей.
На противозаконную деятельность Ф. обратил внимание подполковник Лощаков Б.А., он же собрал некоторые доказательства о его преступной деятельности, на основании которых Ф. был арестован. Предварительным следствием было установлено: Ф. почти каждый день совершал преступные сделки. Иногда один, а иногда в компании с таким же, как и он, подпольными дельцами. Квалифицировался на скупке и перепродаже ювелирных и других драгоценностей, небескорыстно, целые дни проводил у магазинов, скупавших драгоценности у населения. Когда тот или иной человек нес в скупку кольцо, браслет, старинную брошь или диадему, Ф. опытным глазом определял, насколько тот компетентен в их стоимости и предлагал, после того как в магазине установят цену (государственную), показать изделие ему. Иногда, по договоренности с Ф., цена на изделие в магазине называлась явно заниженная, и человек расстроенный уходил, хотя ему были нужны деньги. Его встречал Ф., просил показать изделие и, осмотрев, подтверждал, что в магазине явно занизили цену. Предлагал оказать содействие в реализации изделия по цене несколько выше названной в магазине, но далеко не соответствующей настоящей стоимости. Человек, не чувствуя подвоха, продавал изделие Ф. по установленной им же цене, который потом перепродавал изделие скупщику, прибывшему с Кавказа или из Средней Азии по цене несколько раз превышающей им уплаченную. И так изо дня в день он скупал и перепродавал ювелирные изделия, имея от сделок громадный нетрудовой доход. Более ценные оригинальные изделия Ф. укрывал в многочисленных тайниках, организованных им в разных городах у своих родственников и знакомых. Так, в г. Москве на улице Усиевича, в квартире холостого племянника он замуровал в кирпичную стенку бриллиант весом около 11 карат. Этот бриллиант нами изымался путем вскрытия части штукатурки. В момент операции и по окончании ее племянник Ф. очень просил не предавать гласности случай с бриллиантом, не компрометировать его. Он утверждал, что Ф. замуровал бриллиант тайком, без его согласия. Ф. не случайно выбрал местом закладки тайника квартиру своего племянника, он знал, что тот является членом Союза художников и журналистов, то есть человеком, которого вряд ли будут подозревать в столь неблаговидном деле. Один из дорогих бриллиантов в оправе из белого металла Ф. передал на хранение сестре, проживающей тоже в городе Москве в новом благоустроенном доме на улице Чкалова. Узнав об аресте Ф., сестра бриллиант немедленно перепрятала, отвезла к племяннику, проживавшему в одном из старых (ныне не существующих) домов по Извозной улице в районе Киевского вокзала. Племянник, сознавая ответственность перед дядей и тетей «надежно» укрыл бриллиант в пакете с мукой.
В одном из домов Сретенского бульвара, в квартире инвалида, переболевшего «таежным энцефалитом» и его старой малограмотной жены Ф. организовал «малину», где совершал преступные сделки, здесь же хранил некоторые ювелирные изделия и целый мешок облигаций государственных займов, скупленных им за бесценок. Будучи непутевым и развратным человеком, в эту квартиру он приводил девиц легкого поведения и проводил с ними время. Внешний вид хозяина квартиры, изуродованного тяжелой болезнью, не привлекал внимания не только соседей, но и представителей органов милиции. На него неприятно было смотреть, и люди обходили его. Соседи считали Ф. порядочным человеком и старым другом больного, который не забыл, не бросил товарища в беде, навещает его и возможно оказывает материальную помощь.
Для хранения ценностей, нажитых преступным путем, Ф. привлек свояка – офицера Советской армии, проживающего в запретной, строго охраняемой зоне. Офицер, когда ему предложили выдать ценности, принадлежавшие Ф., растерялся и заявил, что у него их нет. Потом одумался и все передал в руки следствия. Оставляя у офицера ценности, Ф. не думал, что органы следствия приедут туда изымать их.
Для хранения большой суммы денег и ценностей Ф. привлек и своего брата – полковника-инженера, проживающего в городе Ленинграде, ему он передал несколько уникальных брошей, на одной из которых было 49 бриллиантов. Одна брошь была изготовлена, по-видимому, крепостным мастером – умельцем, она представляла собой ветку из 3-х листочков, в каждой клеточке которой были вмонтированы алмазы, а посредине имелось гнездо для большого бриллианта, по-видимому, спрятанного в тайнике на улице Усиевича. Жена брата – артистка из Ленинградского театра выступала с этими брошками на сцене. Ф. знал, что брат подполковник-инженер, имевший звание доцента не привлечет к себе внимание следственных органов, а его жена вполне естественно могла носить такие украшения. Узнав о том, что броши Ф. нажил преступным путем, жена его брата была до крайности возмущена.
Ф. не оставил без внимания и тестя, проживавшего в городе Киеве. В один из приездов к нему он изъявил желание провести ремонт кухни. И, действительно, произвел, во время, которого замуровал в стенку два крупных бриллианта, один из которых был вмонтирован в серебряную серьгу, а второй в кольцо белого металла. После ареста Ф. тесть навестил оказавшуюся в «беде» дочь – приехал в Москву, где его вызвал следователь и предложил сдать названные бриллианты. Тесть подтвердил наличие на его кухне в городе Киеве 2-х бриллиантов, принадлежавших Ф., и дал согласие их выдать, в то же время попросил разрешения до выдачи бриллиантов побыть неделю в Москве у дочери. О дне выезда из Москвы он поставил в известность следователя. Прибывшему на место сотруднику тесть указал место, где замурованы бриллианты, и они были изъяты. Ф. совершал многочисленные преступные сделки в рабочее время, то есть за время, потраченное на их совершение, он получал еще и зарплату. Работал он мастером по ремонту чертежных инструментов, ходил в рабочем костюме с портфелем, в котором находились некоторые инструменты и запасные части для циркулей, рейсфедеров и некоторых других чертежных инструментов. Никто не мог бы и подумать, что этот на вид неказистый мастер, по сути, является подпольным миллионером. Он не чуждался никакими средствами, чтобы разбогатеть. Первоначально он спекулировал часовой фурнитурой. Потом установил преступные отношения с директором ювелирного магазина Т., брал у него на комиссионных условиях ювелирные изделия, которые сбывал на так называемых черных рынках по спекулятивным ценам. Он имел связь с уголовником по кличке «Шнифт», которого за отсутствие одного глаза называли «Камбала», скупал у него в большом количестве неизвестно где и как приобретенные золотые зубы (протезы), передавал их ювелиру Ц., который вместе со своими сыновьями тоже ювелирами за небольшую плату переплавлял их в слитки. Там же переплавлялось в слитки шлиховое золото и различный золотой лом. Однажды Ф. у женщины татарской национальности по имени Роза купил орден Ленина, принадлежавший ее покойному свекру, который разукомплектовал и тоже переплавил в слиток. С Розой у Ф. потом сложились интимные отношения. В ходе следствия он очень боялся, что об этом узнает жена.
Немало ювелирных изделий с ценными бриллиантами Ф. скупил у некой Д., проживавшей в Тушино. К ней по предварительной договоренности он приходил домой и там совершал запрещенные законом сделки. В это время Д. не работала, значилась иждивенкой своего мужа – инженера конструктора столичного предприятия.
Ценности, о которых идет речь, достались Д. от ее покойной бабушки, в свое время известной артистки Московского цирка, дрессировщицы, которая еще в дореволюционное время гастролировала не только по городам России, но и за рубежом. За успешные выступления она имела много подарков, в том числе и драгоценных от богатых поклонников. Когда же бабушка состарилась и тяжело заболела, заботу о ней и постоянный уход взяла на себя ее любимая внучка Д.. Перед смертью бабушка всех своих близких родственников наделила деньгами и разными вещами, а Д. подарила деревянную икону и сказала: «Дорогая внучка, добрым словом вспоминай свою бабушку». После смерти внучка долго не могла понять, почему она ее так обидела, не дав ей ни рубля денег…
Однажды с обидой на сердце Д. вспомнила бабушку, взяла в руки полученную от нее икону и бросила на диван. Ей послышалось, что внутри иконы что-то зашуршало, она опять взяла икону, внимательно осмотрела ее и поняла, что икона не простая, а с тайником контейнером. В этом контейнере находилось много ювелирных изделий с драгоценными бриллиантами. Теперь Д. поняла, что бабушка ее не обманула, а самые драгоценные вещи передала ей в иконе, не сказав об этом ни слова. Д. не любила носить украшения, но была не прочь хорошо покушать и выпить, а на это были нужны деньги. Одно из изделий Д. понесла в государственную скупку, чтобы продать и получить деньги. В скупке ей предложили неподходящую явно заниженную цену. Она покинула скупку и решила поехать домой. На обратном пути ей встретился Ф., который, осмотрев изделие, назначил цену большую, чем в магазине и купил его. С этого момента по мере надобности Д. стала продавать Ф. бабушкины ценности. От перепродажи по спекулятивным ценам ювелирных изделий, скупленных у Д., Ф. получил значительный нетрудовой доход.
Обо всех своих тайниках, указанных выше Ф. рассказал следствию сам, помог их изъять и обратить в доход государства, чем вызвал недоумение у своих родственников. На следствии Ф. не рассказал ничего только о брате, работавшем ветеринарным врачом на мясокомбинате в городе Перми. Этот брат является близнецом Ф. очень похожим по внешности на него, с ним Ф. был особенно дружен. Говорили, что у них была такая дружба, и они были так похожи друг на друга, что если один из них знакомился с девушкой, а на другой раз приходил второй, то девушка не сомневалась в том, что встретилась с тем, с кем познакомилась.
Возможность так долго совершать преступные сделки Ф. предоставили некоторые недобросовестные работники, которые угощались за его счет и получали денежные подачки. Они не видели или не хотели видеть проводившийся им преступной деятельности. Ф. рассказал следствию, как его предупредили о том, что им интересуются органы КГБ и порекомендовали на годик скрыться куда-нибудь или лечь в психиатрическую больницу. Действовал Ф. как говорили валютчики «по центру». Среди таких же, как он преступников («Интеллигента», «Папиросника», «Го-Мо-Жо») и многих других имел кличку «Филька Филькенштейн».
Будучи арестованным Ф. упорно не хотел рассказывать о своей преступной деятельности, называл себя нищим, говорил, что у него в наличие имеется всего 40 копеек на всю семью, что живет он только на свои трудовые доходы и других не имеет. Нелегко было расположить к откровенному разговору Ф. – махрового преступника. Ахиллесовой пятой у него оказалась супружеская неверность. Однажды к следователю явилась его жена и сказала: «Вы арестовали моего мужа и о нем все знаете. Прошу сказать, изменял он мне или нет?». Следователь ответил, что этим вопросом не интересовался, к тому же выяснение подобного рода данных не входит в его обязанности. На очередном допросе следователь рассказал Ф. о визите к нему его жены и пояснил, каким вопросом она интересовалась. Это сообщение на Ф. произвело удручающее впечатление, он сказал, что любит свою жену и ни на кого ее не променяет, что же касается его связи с Р., то она была случайной, Ф. попросил не рассказывать о ней его жене. Следователь сказал, что не собирается его этим шантажировать, в интимную связь его с Р. вмешиваться не будет, но если Р. по делу будет проходить, как его преступная связь, то расследование будет проведено в соответствии с требованиями закона. Если в ходе расследование или судебного разбирательства жена узнает о его взаимоотношениях с Р., то в этом будет виноват только он один. Ф. понимал, что о его преступной деятельности органы следствия хорошо осведомлены, в деле достаточно материалов для предания его суду и не сомневался, что за содеянное будет наказан, некстати возникшее у жены подозрение в его супружеской неверности значительно усугубляло и без того тяжело сложившуюся у Ф. ситуацию. Он понимал, что, убедившись в измене, жена не простит ему, и не будет дожидаться его возвращения из заключения. Таким образом, он может потерять не только ее, но и любимых детей, которые очень привязаны к матери и, безусловно, останутся с ней. Оценив сложившуюся обстановку, Ф. решил использовать представленные законом возможности и обеспечить себе более мягкую меру наказания и сделать все возможное, чтобы жена не узнала о его измене. В этих целях он пошел на контакт со следствием, заявил о полном ему доверии, сожалел о преступном прошлом и как еще не совсем потерянный для общества человек, изъявил рассказать правду о своей преступной деятельности, назвать соучастников, выдать добытые преступным путем ценности, спрятанные в 15 тайниках в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах Союза на общую сумму свыше миллиона рублей. Он просил не принимать во внимание ранее сделанное им не соответствующее действительности заявление, что якобы является «нищим» и в наличие на всю семью имеет 40 копеек, обнаруженных при обыске. Он также просил при разрешении дела в суде учесть его чистосердечное признание. В ходе следствия Ф. выполнил свое обещание, не обошлось и без казусов. Когда Ф. было объявлено об окончании следствия и разъяснено право пригласить адвоката, он заявил ходатайство о приглашении, по его мнению, хорошего адвоката, еврейской национальности, ни фамилии, ни имени которого не знает, но знает, что он рыжий. Нелегкая задача встала перед следствием, но она, в конце концов, была разрешена. Был приглашен адвокат Р. действительно еврейской национальности и рыжий, чем Ф. был очень доволен. Р. без всяких фокусов успешно защищал подсудимого Ф., который получил минимальную меру наказания.
Было известно, что Ф. однажды имел встречу с лицами еврейской национальности, приезжавшими в СССР из США. Однако преступных отношений между ними зафиксировано не было.
Отбыв меру наказания, Ф. явился в наше управление и попросил, чтобы его принял следователь. Доложив об отбытии срока, Ф. рассказал, что его сын связался с сионистами, отрастил бороду, изучает иврит и собирается выехать в Израиль. Он просил, чтобы органы КГБ воспрепятствовали его выезду, так как он и близкие родственники своей Родиной считают Советский Союз и за границу выезжать не собираются. Он же сказал, что за свои преступные дела понес заслуженное наказание и на Советскую власть за это не в обиде. Так же пояснил, что его жена ехать в Израиль не собирается, тоже своей родиной считает СССР. Она не хочет, чтобы ее сын уехал в Израиль и просит помочь ей в этом. Поскольку сын Ф. уже оформил выезд в Израиль, отменить его никто не имел права. Сын уехал в Израиль, где его определили на работу по строительству военных поселений на оккупированной арабской территории. Отец потом долго хлопотал о возвращении его из Израиля домой в СССР.
В санкционированном прокурором РСФСР срок уголовное дело на Ф. с хорошо документированными эпизодами было готово к окончанию. Однако заканчивать его следствие считало нецелесообразным, поскольку не была завершена проверка данных о новом, очень тяжком преступлении, которое было желательно проверить по настоящему делу. Это мнение подтверждал и прокурор города Москвы неплохо знавший материалы дела.
Когда же за санкцией о продлении срока следствия и содержании обвиняемого Ф. под стражей возникла необходимость обратиться в прокуратуру СССР, заместитель прокурора республики Ш., не вникая в суть дела, усмотрел волокиту и решил следствию и прокурору города сделать разнос. В этих целях вопрос был перенесен на Коллегию прокуратуры РСФСР, где к волокитчикам были нетерпимы и строги.
На Коллегию пригласили меня и прокурора города. Мой непосредственный начальник И. воспринял это решение болезненно и пришел на Коллегию вместе со мной, хотя его не приглашали. Он хотел в данном случае морально поддержать меня, его действия считаю правильными, хотя я особенно не волновался, так как был уверен в правильности принятого решения. К тому же для убедительности прихватил с собой фотографии многочисленных ценностей, изъятых у Ф..
После краткого сообщения прокурора города о необходимости продления срока, прокурор республики предоставил слово мне.
Я встал и спокойно сказал, что к сообщению прокурора города дополнений не имею. И далее, как бы в шутку добавил: «… Если члены Коллегии пожелают, я покажу кино». Это мое заявление вначале было встречено удивлением, когда же в моих руках увидели пачку фотографий, сказали: «Давай». На фотографиях члены Коллегии наглядно увидели, какой махровый преступник нами разоблачен и какие драгоценности, добытые преступным путем у него изъяты. После этого прокурор республики высказал удивление, почему Ш. не решил этот вопрос без Коллегии…
Меня же спросил: «На какой срок я прошу продлить следствие?», получив ответ: «На один месяц», он сказал: «Мало…». И дал согласие продлить до 9 месяцев, так как дело важное, а ходатайство обоснованное. В данном случае я и прокурор города оказались на высоте положения. Разнос, который задумал сделать нам Ш., не получился.
Отличавшийся бюрократическими методами работы Ш., как говорят: «Пошел по шерсть, а вернулся стриженным». Об этом вслух говорили сотрудники прокуратуры.
Свидетельство о публикации №211110800026