Шестое солнце. 6
Благородный самурай в нашем созвездии Стрельца, внук самого Тамерлана - главенствующая часть этого Кентавра. Главенствующий, значит первый. Отсюда и название - благородный. Так вот, сидел он в обычном кресле и любовался своей второй половиной, такой же благородной и утонченной, с разницей лишь в том, что ее все греческие орнаменты были сразу видны на черных волосах, спускающихся, как нити Ариадны, переплетаясь с геометрической последовательностью в завитки, а красивые ажурные чулки так и вовсе, как пальметты призывали совершить что-то возвышенное, хотя бы, восхождение на эту гору Фудзи.
- Гляжу я на вас, таких возвышенных и утонченных, и быстро что-то стало мне все это надоедать! – ну, наконец-то, третий глаз бабули тоже имеет право голоса, а голос он издал сразу, как только рука Музы взялась за чугунную сковороду, потому как имеет на это тоже право в нашем суверенном государстве, - Все же, дымящийся мусор на свалках отчизны куда как разнообразнее, чем ваши греческие орнаменты, да еще с этими вечно снующими японцами - любителями сфотографировать всякий греческий пейзаж, приправленный их кисло-сладким соусом для морских водорослей. Вот, лучше почитай книгу о пользе танца живота! Так уметь себя держать, одеться и поговорить после всех этих круговых движений, что даже самый сильный мужчина забывает обо всех своих задних мыслях и поддается обаянию. А секрет очень прост. Он в самой интонации всех этих пауз между круговыми движениями. Вот, умели все же раньше вращать бедрами, выдерживая мужика, как коньяк твой, который ты так и не научилась пить. Подумаешь, хокку! Да я таких хокку писала в свое время раз десять на дню!
- Все греческие орнаменты происходили из наблюдений за природой, да будет тебе известно, - отрапортовала Муза, - пальмы превратились в пальметты, а волны моря в завитки. И танцы твои живота берут начало тоже из волны, так что, бабуля, не распинайся о духовной нищете хокку Тамерлана.
- Ну, вот уж, бытие предопределенности! Создали тебя греки, и живи со своим носом. Я тебе свободу выбора предлагаю, - ответил быстро, почти скороговоркой третий глаз бабули, а после еще быстрее захлопнулся и удалился. Но око не дремало, оно только лишь создало видимость, впадая в спячку. Тем более, в дверь в это время позвонили, и Муза бегом побежала, почти паря на крыльях своего избранника отворять дверь. А так бегают - только влюбленные девочки, доверчивые бабули и менеджеры среднего звена по туризму неопределенного пола.
И поэтому Третий глаз с миром телепортировался в спальню, так как на кухне были остальные два глаза бабули, явно следившие только за вкусной и здоровой пищей, не подпуская близко весь этот навороченный «фастфуд» к ее любимой чугунной сковороде.
А зверь, убиенный однажды в метро на Площади Революции под интонации Пурпурной Розы, как-то сразу вошел в образ другого зверя, но более прозаического и одновременно одухотворенного, принялся вести беседу о тех славных временах, когда деревья были большими, люди смелыми, а поэты надрывнее. Третий глаз, затаив дыхание в ожидании, что наконец-то ее внучка обретет счастье в их обители добра и величия, навострил все свои пять чувств эфемерного организма, ближе протиснулся к самому изголовью старинной лампы.
"Рутинная армейская работа - ежедневные выезды, на минирования- разминирования, сопровождаемые иногда мелкими перестрелками, вносила некое разнообразие в работу военного спеца. Все привычно, всё однообразно - жара, пыль, мины, подъем, отбой, самогон, иногда водка. Адреналин сам втекал и вытекал из моих вен, который держал мой весь организм, как у больного, который большое время чувствовал боль, а потом привыкал к ней и уже её не замечал. Это уже диагноз.
Местные аборигены, здесь так называют офицеров, которые пробыли более полугода, намекнули очень скромно и ненавязчиво, что можно уже и «проставиться», и тем более пора уже влиться в их маленький коллектив, хотя местные алкоголь не употребляют, но место есть - где отдохнуть, причем по полной программе. После долгого общения с минами и офицерами мне это идея понравилась.
Это было подвальное помещение, маленькое и уютное, прохладное, с коврами, подушками и кальяном, всё располагалось на полу, я понял, что мои товарищи по оружию здесь были завсегдатаями, они свободно разговаривали с хозяином заведения, которого звали Саид.
Удобно расположившись на коврах с подушками, я сначала наблюдал за хозяином. Он суетился, улыбался, смотрел своими карими азиатскими с прищуром глазами, хотя не понятно, что в них скрывалась - добродушие, лесть, выгода, ненависть. Одним словом - «Восток - дело тонкое».
Но вскоре он мне наскучил, и я неожиданно вспомнил самолет и это странное чувство заоблачной пустоты, и опять внутри пробежал холодок.
Все начиналось до боли знакомо, разговоры в пол тона, тосты, анекдоты, хорошая закуска, обстановка, все располагало к отдыху, но по опыту участия в мужских вечеринках, я знал, что без сюрпризов не обойдётся. И я того ждал.
Когда водка, постоянно подносимая Саидом, взяла верх над нами, и мы уже не могли ей сопротивляться, араб что-то шепнул на ухо нашему старшему по званию, тот кивнул головой и загадочно улыбнулся, обводя нас взглядом, все кроме меня ответили тем же и начали довольно хихикать. Я ничего не понял, но то же улыбнулся.
Откуда-то сверху и сбоку от стен полилась завораживающая восточная музыка, она тихо влезала в моё нутро, дёргала за какие- то тайные нити, о которых я даже не догадывался, медленно, но уверенно в моих жилах начинала закипать кровь. Горячие ручейки бежали по венам, весело, возбуждённо, играючи, почувствовалась лёгкость во всем теле, музыка становилась громче, а возбуждение сильней.
Я обратил внимание на взгляды своих товарищей, они были направлены на вход. Невольно посмотрел туда же, появились три танцовщицы, в восточных нарядах, полуобнаженные, их тела гибкие, нежные, грациозные слились в единый такт музыки, Музыка и женское тело, это два совершенства, объединенных в целое, превратились в шедевр. Всё поплыло вокруг. Наверное, я уже не дышал, время остановилась, состояние сказки, воображения, и тонкая нить между всем этим могла в любую минуту оборваться, и я держал её бережно, сильно, цепко. Потому что знал, что даже дуновение ветра может эту нить порвать!
Вездесущий Саид несколько раз подходил к «старшему». Не подходил, а подкрадывался, несколько раз смотрел на меня. Не придав этому большого значения, я смотрел и смотрел на танец, на эти движения музыки.
Ароматы восточных пряностей, алкоголь, уютная обстановка, все же меня расслабили, что даже не заметил девушку в сопровождении с Саидом, которые направлялись ко мне.
Какое-то мгновение почувствовал необъяснимое волнение, что же произошло без моего участия, что?
Невольно перевел взгляд с танцовщиц на своего старшего, потом на Саида, а после и на неё. Она стояла рядом, араб глазами показал на меня, и все смотрели в мою сторону. Движения музыки и танца остановились. Это был гром среди ясного неба, электрический разряд, холодная вода из колодца, а у меня только и хватило сил приподняться.
Она медленно, грациозно стала опускаться на подушки, я впивался в неё глазами, за это время рассмотрел её всю, это Восточная Роза была настолько красива и обаятельна, из её глубин исходил такой притягательный импульс, который так завораживал, вовлекая меня всего без остатка. Все вокруг остановилось, моя кровь бурлила и замирала, я задыхался и не дышал, меня переполняли чувства и пустота, что это? Сидя напротив, не поднимая глаз, она протянула руку тонкую, нежную, лёгкую и уже такую желанную, я двинулся навстречу к ней, боясь проснуться, без сил и наполненный безумной страстью. Всё перемешалось во мне, солнце и луна сошлись в объятьях дикого танца, день и ночь слились в безумие, горные чистейшие ручьи превратились в необузданные реки, земля начала вращаться быстрей, зима и лето стали меняться ежесекундно.
Прикосновение её руки было сравни с электрическим разрядом, я не отдернул руку, это разряд разлился в моём теле. Он обжёг, доставил сладостную боль. Все стало происходить как в тумане, я себе уже не повиновался, эта маленькая азиатка, поглотила меня полностью, приобрела надо мной неограниченную власть, власть женщины над мужчиной.
В голове всё шумело, кружилось, не чувствуя ног и тела, держась за её руку, я медленно двигался за ее страстной рукой, наступая на все, что лежало в самом низу, не отрывая глаз от неё, я шёл за ней в вечность, в царство наслаждений, на эшафот, мне было всё равно.
Сколько это движение заняло время, не помню, коридор, комнаты, еле мерцающий свет, все в одном миге, тепло её руки и запах затмили всё вокруг происходящее. В голове кружилась музыка, стук бьющей крови в висках, поворот, и мы в маленькой комнате, по углам мерцали горелки, свет бегал по комнате в неудержимом танце в такт музыке, доносившийся издалека. Аромат восточных благовоний заполнял всё пространство. Красивые подушки, одеяла были разбросаны на коврах, цветы лежали по всему полу. Я застыл, как истукан посреди комнаты.
Она стояла предо мною, обнажённая, её смуглая кожа излучала божественный свет, глаза в завораживающей поволоке смотрели в мои, я стал в них тонуть, они меня гипнотизировали, манили, в них была быстра горная река, поглощающая всё на своём пути, в них цвели деревья ранней весной, розы покрылись утренней росой........
Пауза, выдох, облизывание высохших губ.
- Я сейчас слезу пущу от такой эротической вакханалии и неразрешенными всеми конфликтами арабо-еврейских переговоров, - вскрикнул Третий глаз бабули.
И Муза после этих слов как-то насторожилась, спина натянулась, как струна на скрипке перед последней нотой верха, чтобы после завершить весь этот аккорд, проведя по всем струнам одной рукою, в то время когда смычок безжизненно висел среди пальцев. Это точный знак, что сейчас ее любимая бабуля со своим открытым Третьим глазом будет провоцировать внука Тамерлана, внося в свои необузданности архаичные словечки, доставшиеся ей от всех ее князей.
Но чувствуя себя совершенно невинным, внук Тамерлана мягко отвечал: ««Что вы? Это моя соотечественница».
«Тем более - …..не буду произносить это слово. – Разъярился Третий глаз.
Но внук Тамерлана, стараясь инакомыслить, решил предпринять что-нибудь диссидентское. Но из дизунитов Польши он не вспомнил никого за давностью лет, а из его соотечественников только лишь Новодворскую. Но так, как она все же тоже женщина и третий глаз бабули неким образом принадлежал особе, все же более, женского пола, то решил не поднимать своего красивого и одновременно мощного кулака, тем самым не внося паники в такой благопристойной спальне с новыми занавесями и побеленным потолком. « Инакомыслие надо, конечно изживать, не раскачивая сам постамент», - первая и последняя мысль, пробежав по обширному мозгу внука, не издав голоса, опустила этот кулак всех славных потомков воинов степей и ветров.
Муза снова приняла стать Речи Посполитой, Третий Глаз намного сузился, сроднившись с самим Тамерланом по разрезу уже трех глаз, а внук Тамерлана, подняв рюмку коньяка, провозгласил тост за понимание и консенсус в мировой практике при разминировании всех полей, оврагов, дорог, тропинок….
---прод. След.
Свидетельство о публикации №211110800548
"Но внук Тамерлана, стараясь инакомыслить, решил предпринять что-нибудь диссидентское. Но из дизунитов Польши он не вспомнил никого за давностью лет, а из его соотечественников только лишь Новодворскую. Но так, как она все же тоже женщина и третий глаз бабули неким образом принадлежал особе, все же более, женского пола, то решил не поднимать своего красивого и одновременно мощного кулака, тем самым не внося паники в такой благопристойной спальне с новыми занавесями и побеленным потолком" - юмору нет границ. Мыслить инако и вспомнить из дизунитов только Новодворскую - ПОХВАЛЬНО!
Снимаю шляпу, Маэстро!
Инга Лайтиане 16.02.2012 19:06 Заявить о нарушении
Сергей Копер 2 18.02.2012 18:29 Заявить о нарушении