Хлебозавод в Медведково

     "По шпалам", 1979, к.,г., 30 см x 40 см

   Проехал я по московским эскалаторам немало, и вверх, и вниз. Все чаще ездил не оглядывая ни встречных пассажиров, ни рядом стоящих. Но лет 5 назад поднял голову и вижу: Женя Андреев едет. А мы с ним до этого  лет 15 не виделись.  Ясное дело, кричу: "Жди меня внизу", и сделал круг. Станция была «Арбатская», самая большая в Москве, а может и в Европе. Присели, поговорили; то да се. С Женей интересно, он всегда какие-то неординарные мысли высказывает, с которыми хочется поспорить. И возобновилась наша дружба.
       А учились мы с Женей на одном факультете, правда он на 3 года впереди меня. Жил он, как и я, в общежитии, и были у нас общие друзья. Обычно это какие-нибудь бородатые, мрачные, пессимистически настроенные студенты, вне зависимости, реет ли закат коммунизма, или приближается расцвет капитализма.
     Потом нас сплотили стройотряды . Женя - работяга, и у него можно поучиться, как топор держать. И - наконец - увлечение фотографией. Я немного видел фотографий Жени, но он о своих заслугах рассказывал методом от противного. Зато его друг Мишка Загряжский - профессиональный фотограф. Мишка Загряжский печатался в "Комсомольской правде" и даже в "Правде" и было у него несколько неотразимых приемов. Например он заставлял нескольких работяг синхронно размахивать лопатами, а сзади на них должны сыпаться зерно. Это олицетворяло единство рабочих и крестьян.  Неплохо получался "Взгляд в будущее", когда несколько человек, включая какую-нибудь секретаршу, в касках, вглядывались в будущее, закрыв глаза от света, как три богатыря на картине Васнецова. Во время этого снимка сзади стояли несколько человек и держали лозунг, типа "Вперед, к победе коммунизма!".
     В тот 1975 год Мишка Загряжский приехал позже начала работ, как раз к тому времени, как Женя кончил строительство так называемой фотокомнаты, и приступил к её внутренней отделке. В этой фотокомнате были две кровати одна над другой, кают-компания с большим деревянным столом, коридор, и т.н. темная комната. Все было приспособлено для проведения вечеринок подальше от штаба. Одна была незагвоздка. Нужно алиби, и кто-то, кто печатал бы эти фотографии. И вот такого козла отпущения нашли в моем лице. Поэтому часто я сидел в темной комнате, а в кают-копмании велись ожесточенные споры, как свергнуть большевиков. И застрельщиком в этих семинарах был Женя.
     Приходили в нашу избушку многие бойцы-старожилы, которые и КАМаз прошли, и Алдан, и Чернышевский, а потом, после обсуждения текущего политического положения, выходили из нашей избушки -фотокомнаты и шли ко тропинке к реке Канзыбе, через настоящую тайгу, которую там, в Саянской тайге, вблизи Краснокаменского рудника, было хоть завались. С той стороны речушки Канзыба, в которой мы по утрам умывались, поднималась гора "Райкин пуп" прозванная так по имени одной Райки, которая любили загорать на этой горе.
      Посидели мы с Женей на Арбатской, повздыхали, обменялись вестями, и пригласил я Женю к себе на три вокзала, а потом и к нему в «Акри» съездил. В общем, дружба  наша снова запыхтела. Женя уже отслужил радиоинженером на разных предприятиях, и перешел на работу, очень близкую и понятную его душе. Стал что-то вроде главным инженером в строительной конторе. И пригласил он меня подзаработать денег на чистке потолков на Хлебозаводе в Сокольниках. Напарником моим будет Володя, бывший капитан дальнего плаванья, и должны мы отчистить от многолетнего наслоения потолок. Причем сделать это надо будет при работающих печах хлебозавода, на высоте 7-8 метров.
    Что ж, время у меня почему-то было, хотя работал я на трех работах, деньги были нужны, Женя обещал хорошо платить, да и работа хлебная, как никак хлебозавод. А деньги за этот наряд были уже получены заранее, да бригада та работу самую удобную сделала и слила, а самые сложные места, над вечно работающими печами, конвейерами, остались и никто за это не брался. И вот Женя привлек самых своих надежных и негордых работяг, коих оказалось двое и обещал сам помогать.
    Капитан Володя. Он старше меня лет на 10, но несравненно крепче, и главное устойчивее держался на ногах. А это для нас было самое главное, ибо леса, которые мы ставили, вельмо качались, и половину этих самых потолков пришлось скребти, зацепившись за какие трубы в самым неудобных позах, одной рукой. Работали мы во вторую смену, начиная с 5 вечера, и до 12 ночи. А несколько раз и ночью оставались, тем более что люди бывалые.
     Главный секрет в нашей работе было особый химический раствор, который должен был активно воздействовать на потолок и растворять толстый, жирный, мохнатый слой дрожжей, плотно налипший на него. Этот импортный раствор, типа "Ася", но более сильный, мы разбавляли в воде, и этим раствором пытались делать промочки, примочки, прокладки и  втирание в потолок. Инструментами были скребки на длинных палках, щетки, тряпки, ведра. Одежда - то, что готовилось на выброс. И рукавицы, которые очень были нужны, ибо руки портились от грязи, известки и Аси.
   В тот день нужно было освоить самый сложный участок потолка - над непрерывно гудящей плитой, в которую тренированные девушки засовывали протвени с кусками порезанного теста, которые превращались в так знакомые батоны по 12 рублей.

(Продолжение)