Ты его любишь?

ТЫ ЕГО ЛЮБИШЬ?

В мире ничего не проходит бесследно. В мире вообще ничего не проходит.

-Ты его любишь? – Она сидела на краешке стула и обнимала чашку с горячим чаем двумя ладошками с красивыми музыкальными пальцами.
-Почему у тебя возник такой странный вопрос? – Я сильно удивилась. И для меня было удивительно, что я удивилась. Ведь я прекрасно знала, что она пришла сюда именно с этим вопросом.
-Потому что ты ведешь себя так, как будто любишь его… - Пальчики ее иногда подрагивали. Наверно, какой-то закуток мозга все же пытался наиграть обрывки лунных сонат.
-Тебя интересует только это? – Я слегка улыбнулась и мотнула головой, отбрасывая назад белый локон, вылезший из хвоста.
-Нет. Но это – больше всего… - А вот ее черные, как перо ворона, волосы аккуратно и послушно спадали с плеч, создавая живописные каскады, не оставшиеся бы незамеченными каким-нибудь великим художником.
     Я сделала многозначительную паузу, глядя в окно. У подъезда снова стояла скорая.
-Люблю… - Ответила я и обернулась, чтобы не упустить ни единой секунды ее реакции.
     Ее голубые глаза были исполнены пустой грусти. Такую же можно встретить в глазах бездомной собаки или беспризорного ребенка, если только он не в ярости.
-Любишь… Все-таки я была права… - такую же горечь, что была в ее голосе, можно почувствовать, только если разжевать горсть тисовых зерен. Такую горечь очень трудно перенести, ведь ни один человек, способный испытывать такую боль, не заслуживает ее.
-А ты его любишь? – Я смотрела, как в ее глазах собирались озера, вот-вот готовые выйти из берегов. Но она пока держалась, старалась не моргать, знала, что если хлынут слезы, разговору конец.
-Это уже не имеет значения… - Как гордо, глотая обиду, она произнесла эти слова. Так могут только очень глупые женщины или очень сильные. С определенной интонацией, как не умеет больше ни одна живая душа. Если хоть раз услышать именно этот тембр, этот тон, больше не забыть и никогда не спутать.
-Оставь свой драматизм. Мы не в театре, не на сцене. Сейчас мы с тобой за кулисами. Нас только двое, мы можем быть честными. Ведь ты за этим пришла ко мне и принесла этот вопрос, ответ на который очевиден, но ты боишься выбрать его. – На подоконник прилетел голубь. Я достала семечки и высыпала за окно. Птица мгновение смотрела на меня своим глазом-бусинкой, а после, забыв обо всем, стала клевать.
-Да, я люблю его… - Она хотела продолжить, но я перебила.
-Любить – это не поцелуи у подъезда и не катание на машине, и не подарки за ползарплаты, и не смски подруге «он такой классный». Любовь – это сложно! Любовь – это много! Любовь – это трудно. И не всем по силам. И что же,  ты хочешь сказать, что ты слишком слабая, что не сможешь? – Только очень сильная женщина может плакать без всхлипов. Только очень сильная женщина может не заметить, что текут слезы.
-А ты можешь? – В ее голосе звучала надежда. Но вопрос был противоречив. Она ждала, что я отвечу «не могу».
-Могу… - Она была похожа на несчастную зверушку, которой судьба выбрала быть одинокой и мокнуть под дождем. – Если могу я, почему же не можешь ты?
-Я не понимаю тебя! Ты спасала ему жизнь! Ты была с ним, когда никого не было. Ты сидела рядом с его кроватью, чтобы он не задохнулся ночью. А он не отплатил тебе ничем, кроме разочарования. А я готовила ему еду, стирала и гуляла с ним. Но он все время лез в петлю и пил таблетки, чтобы ты оказалась рядом. Что это? И почему же у тебя еще остались силы, а у меня нет?
     Надрывный голос… да, сколько в нем разных мелодий. Для тех, кто умеет ценить, это можно сравнить с букетом ароматов молодого вина. Столько разных вкусов и оттенков. Крик может быть полезным. Крик делает нас свободными.
-Как ты думаешь, чья любовь нужна нам на протяжении жизни? – Мне очень хотелось обнять ее, но пока что было слишком рано.
-Любовь родных и близких? – Ее детская неуверенность умиляла и огорчала одновременно. Человек, идущий за одним ответом, не может задавать глупых вопросов.
-Думаешь, родителей? – Она кивнула. – Или детей? – Она снова кивнула. – А может, подружки, которой ты подарила дорогой мобильник? – Теперь она просто пожала плечами. – Родители умирают, а дети еще не родились. Подруга исчезнет в самый трудный момент. Нам нужна любовь единственного человека на свете. Единственного…
     Судя  по тому, что слезы на ее щеках подсохли, у нее зарождалась надежда. Надежда понять, что я говорю. Или это я сама надеялась на ее надежду…
-Но что мне делать, мы же обе его любим? – Она встала. Как раз, так театрально. И теперь здесь положено хоть какое-то движение. Она молодец, она чувствительная. Именно сейчас я должна обнимать ее. Не подруга, не враг. Просто девчонка, которая хочет счастья. Мы все хотим. Но стремимся каждый по-своему. Кто-то лежа на диване, а кто-то в бесконечных скитаниях и поисках истины.
-Да, я люблю его… - Она уткнулась лицом мне в плечо. Как это редко бывает, ведь я сейчас для нее враг… - Люблю, как Христос любил Иуду. Как любил всю свою паству и прощал им все грехи. И я, кстати, прощаю. Он искупал вину других. Мне тоже иногда кажется, что я страдаю за кого-то. Невозможно просто так настрадаться за саму себя. Мне некогда было совершать такие ошибки, за которые приходится так дорого платить. И ты поверь, что я люблю и помогу каждому, потому что не могу иначе… - Я хотела еще что-то сказать, но она вдруг подняла на меня свои глаза, которые стали синее синего сейчас, из них лились ливни. И она зарыдала громко.
     Только очень сильные женщины могут плакать навзрыд от счастья.


                09.11.2011