Глава четвёртая. Две любви

Хорст Ди Акемай, заметка в нотной тетради:
«Декабрь… Двадцать девятое… рано утром приходила Агния… Рассказала, что Рих и Таури в беде… Но заверила, что всё будет хорошо. Леди Мэй долго плакала. Не знаю, для меня слова «Закрытый Мир» ничего не значат. Но видимо это плохо, очень плохо… Кейфхар ушёл ещё до рассвета. Зайт меряет шагами коридор. Он хоть и кукла, но нервничает, наверняка. Вообще мне всё чаще кажется что он… Живой… Только вот не говорит. Чтобы занять его хоть как-то, я отправил его в Академию, вручив записку к Шаленфройду. Всё-таки Рих его студент. Я… Я не знаю, я злюсь. Я понимаю, что это ничего не изменит, но злюсь. Работы давненько не было. Видать зимой преступники мрут сами. Дописываю эту заметку, потом загляну к Мэй… Попытаюсь её успокоить, и если она будет в состоянии ответить, спрошу, что это за мир такой? Если же нет… Пойду в бордель. Нажрусь как скотина… Куплю ласки какой девчонки поразвратнее… Деньги есть… Но как тяжело на сердце… как тяжело».

-- Как странно… Столько чужих… Непонятных вещей… И никого вокруг… Слой пыли в локоть. Таури… Так что там с вашей теорией?
   Мы расположились в одной… Келье. Да, это больше всего походило на келью. Одна комнатка, кухня и туалет. Сантехника нам была знакома, гномы мастерят примерно-то же самое у себя, и по заказу богатеев. У нас-то туалет в общежитии был что называется «по старинке». Деревянный. Во внутреннем дворике. И сейчас, зимой, это жутко раздражало.
   Тут было две кровати, шкаф во всю стену. Множество вещей, о предназначении которых мы не могли и догадываться. Ковры на стенах. Ковры на полу. Очень похожие на тарикские… Что же, безвкусные ковры есть везде. Эти вдобавок изъедены молью. Ничего, что напоминало бы о жизни, кроме пары рыжих прусаков на кухне.
  Таури предложил:
-- Давайте пройдём на кухню. За столом всё и обсудим.
  Мы прошествовали на кухню. Там был стол, железный. Железный шкаф, керамический умывальник, что-то наподобие плиты, только с какими-то проводами, лампочками и ещё один Единый знает чем. Табуретов было три. Мы с Таури повытаскивали два из них, кое-как отряхнули от пыли, и начали долгий, сложный разговор.
-- Итак, сразу к сути не выйдет… Рихард, вы знаете, как действует магия?
-- Хэй, Таури! Я просто парень с мечом! Всякие колдунства для меня чужды… Хотя, в глубине души интересно.
-- Так вот, основа магии – это Анима. Иначе – незримый мир, существующий с нами бок о бок. Он населён духами, стихийными, и домашними. В реках и океанах резвятся аквиты, воздух наполнен эйрлингами, в почве неспешно блуждают гемманы, и игниары пробуждаются каждый раз, когда рождается пламя. Мы в обычных ситуациях не можем видеть духов, как и духи не могут видеть нас. Эрахна, наш мир, пропитан духами насквозь, они – такая же неотьемлемая часть бытия как солнце, как ветер, как любовь, если хотите. Так вот, маг – это человек, привлекающий внимание духов. Как и прочие, Аниму и её обитателей маг так просто не увидит, но духи питают к нему теплые чувства, видят его, и готовы идти на его зов, и даже гибнуть за него. Пока я изъясняюсь доступно?
-- Вполне. Можно вопрос?
-- Да, Рихард.
-- А как духи питаются, как размножаются? И как вообще стало известно про Аниму, если её нельзя увидеть?
-- Духи следуют стихиям, и/или вещам, к которым привязаны. Они не потребляют пищу, как это делаем мы. Они просто следствие событий и сил в природе, как мокрый песок является следствием дождя. Как размножаются? Ну уж не по своей воле. Опять-таки, по воле природы. После наводнения становится больше аквитов, после землетрясения – гемманов, и тому подобное. Они перемещаются, духи тоесть. Они в постоянном движении. Хотя открыли Аниму всего-то двести лет назад, пока вопросов больше, чем ответов. А как узнали про Аниму? Есть такой минерал… Называется этэрний. В горах добывают. Из останков глубинных созданий. Если вдыхать его пыль, то можно некоторое время видеть духов. Ещё этэрний улучшает реакцию, повышает болевой порог, вселяет уверенность, расширяет границы магических способностей, и конечно же, вызывает привыкание. Ещё этэрний используется во всех отраслях. В лёгкой промышленности, для изготовления особых одеяний, могущих усиливать, или же гасить магию. В кузнечном деле, для создания оружия, способного повергать древних существ и даже нежить, в общем – штука очень полезная. Другие вопросы?
-- Пока нет.
-- Ну хорошо, я продолжу. Чуть что не ясно – смело перебивайте и спрашивайте.
-- Угу.
-- Так вот, если собрать много этэрния, сделать из него взрывчатку, и хорошенько этим шандарахнуть, откроется портал. Причём не куда-нибудь, а в так называемую Пылающую Бездну. Ад, по-нашему. Но Бездна – не только кошмарный мир огня и демонов. Помимо всего прочего, Пылающая Бездна – это ещё и перекрёсток миров. Пока известно только два. Абэрлай, мир дождевых лесов, где не было обнаружено разумной жизни, и Кадаврус, чаще называемый – Закрытый, или Замкнутый Мир. Взрыв этерния привлекает духов, и когда их концентрация на единицу пространства становится катастрофической, ткань реальности расходится. Из Эрахны можно попасть в Абэрлай, через Бездну, с помощью этерния, взяв этерний с собой можно из Абэрлая попасть опять-таки в Бездну, и снова домой, в Эрахну. А вот насчёт Кадавруса… Вот тут проблема. Кадаврус уникален тем, что в нём нет Анимы, следовательно, нет магии, следовательно – нет духов, которые слетятся на этэрниевый взрыв. Кадаврус вообще мир мёртвый. Из Бездны можно некоторое время наблюдать за ним, можно попасть в него а вот выбраться – никак. В библиотеке есть записи о двух экспедициях. Первая была сотню лет назад, а вторая – всего пятьдесят. Первая экспедиция предположительно погибла, а вторая же… Ну, судя по всему она была успешной, но её участники скорее всего по каким-то причинам ушли жить под землю, так что «свысока», через Бездну, за ними наблюдать не выходит. Был документирован случай, что маг-наблюдатель узрел из Бездны поле, на котором камнями в пол человеческого роста был выложен герб Азилии. Дерево на фоне заходящего солнца. Это был явный знак, что наши в Кадаврусе как минимум были. Рихард, вы понимаете, к чему я веду?
-- Вполне, Таури. Хорст бы сказал «Нам труба!». Мы с вами в этом Ка… как его там?
-- Кадаврусе. – учтиво подсказал Таури.
-- Да! В Козяврусе! И мы тут застряли. Правильно?
-- Да, Рихард, всё именно так.
   У меня возникло скверное предчувствие:
-- Так значит… Нечего пока об этом думать, и морочить себе голову… Попытаемся… Извлечь пользу…
-- И… Извлечь пользу? – ошалело спросил Таури.
-- Да! Да, чёрт меня побери! Путей у нас аж два… Первый – искать сородичей, второй – ждать и собирать данные. Вот сейчас… Мы тут пороемся, устоем небольшой погромчик, найдём сумки, соберём книги, мелкие вещи… Для исследований. Как вернёмся – получим за такое пару экзаменов автоматом… Мы вернёмся домой. Обязательном вернёмся! – Хлопнул я кулаком по ладони, и задорно улыбнулся.
-- А знаете… А это мысль… Мы… Мы ведь пусть и поневоле, но – исследователи!
   И нашу милую беседу прервал женский крик…

   Девушка в изодранном платье, босоногая, утопая в предательском песке, местами достававшим до щиколотки, бежала от трёх существ, смертоносных столь же, сколь и отвратительных. Больше всего твари походили на четвероногих пауков, с пёсьими головами. Были бестии серого цвета, размером с телёнка, и надо заметить, весьма быстро передвигались. Девушка споткнулась, упала. Попыталась встать, но боль в ноге заставила её вскрикнуть. Расстояние между охотниками и жертвой стремительно сокращалось. И пустой, холодный и мёртвый город бетонных игл, внимательно наблюдал за зловещей картиной.
-- Уроды-ы-ы-ы! – Раздался яростный крик сиплым, недовольным голосом.
   Твари встрепенулись. Остановились. Между ними и лежащей на песке девушке осталось каких-то двадцать шагов.
-- Как я… Вас… Всех… Ненавижу!!! – Заорал Рихард.
   Девушка внимательно посмотрела в сторону нового действующего лица этой зловещей пьесы.
   Юноша в длинном пальто, с огромным, сияющим мечом. Он стоял, чуть наклонившись вперёд, обхватив длинную рукоять меча обоими руками. Его плечи двигались в такт дыханию. Дыхание паром срывалось с его уст.
-- Тэйрна! – провозгласил юноша.
   И под этот боевой клич ринулся на чудовищных тварей.
   Он показался девушке богом, прирождённым воителем, самым красивым и сильным во всём мире. Девушка внимательно наблюдала, как три твари быстро бросились в сторону рыцаря (а кем ещё мог быть этот юный и отважный одиночка?). Вот две твари пытаются обойти его с боков, машут чудовищными паучьими лапами, на что рыцарь смеётся, и блокирует удары чудовищ своим здоровенным клинком. Взмах, выпад, снова взмах… Звон, будто сталь встречалась со сталью, и меч высекает искры, соприкасаясь с хитином.
  Третья тварь держалась сзади, и пока не предпринимала активных действий, выжидая, наблюдая. Тут третья тварь издала истошный визг. Тварь подобралась, покачалась пару мгновений, переминаясь с лапы на лапу, и… Прыгнула.
-- Тэйрна-а-а-а! – повторил рыцарь, делая шаг вперёд, и совершая мощный выпад вперёд и вверх. Меч с хрустом вошёл в мягкое брюхо твари, та визжала, дёргалась, и по инерции следовала вниз, к рукояти меча. Рыцарь выпустил меч, ставший бесполезной тяжестью от насаженной на него всё ещё визжащей, агонизирующей твари. И тут две других бросились на него.
-- Нет! – прокричала девушка и закрыла лицо руками.
   Она услышала брань, с которой рыцарь упал навзничь, но не увидела, как одна тварь вцепилась мощными челюстями в руку рыцаря, защищённую лишь тоненькой перчаткой. Ещё девушка услышала короткий свист. Девушка убрала руки от лица, веря в то, что всё закончилось, и она была права.
-- Во имя Единого! Таури! Где вы там есть!? Уберите от меня эту мерзость! Я встать не могу… Единый… Как же от них воняет!
   Рыцарь лежал на песке, придавленный тушами двух паукообразных бестий.
-- Вы не ранены? – услышала девушка тревожный голос сбоку. Она повернула голову на звук голоса:
-- Слава Единому нет… Спасибо вам, милорд.
  Стоящий перед ней на коленях юноша был одет в меховую шубку. Его рыжие волосы были собраны в тугой хвост. Его лицо было землисто-серым, усталым, скорбным. В глазах его были беспокойство и забота:
-- Единый хранит нас. Я покину вас ненадолго. Мой друг нуждается в помощи.
   Юноша в шубке помог рыцарю освободиться от груза в виде двух мёртвых бестий, прижимавших рыцаря к земле.
-- Таури, не знал, что вы так метко швыряете столовыми приборами… Каждой мерзости в глаз… И как быстро… Дайте-ка гляну… -- я поднялся на ноги, похлопал Таури по плечу.
  В глазу одной твари по рукоять засела двузубая стальная вилка, в глазу другой – тонкий длинный нож. По рукояти его стекала мерзкая синяя слизь. Видимо – мозги твари. Сказать по правде, я даже не знал, таскал ли эти приборы Таури с собой, или умыкнул в той келье, которую мы осматривали здесь.
-- Ладно, посмотрим-ка кого это мы тут опять спасаем. Таури, вы осмотрели девушку?
-- Виноват, нет… Вы же попросили убрать с вас этих… Этих…
-- Скажите наконец «мразей»… Единый вас простит… Если конечно он сюда вообще заглядывает.
  Я встал, отряхнулся. Левая рука жутко болела, кровоточила. Зверюга с лёгкостью прогрызла перчатку, и насквозь прокусила ладонь. Я стиснул зубы. Перевязкой можно заняться и позже.
  Каким же было моё удивление, когда взглянув на девушку, я понял, что мы спасаем её уже второй раз. Та самая… Та бедняжка, попавшая в лапы бандитов. Сейчас я, наконец, смог разглядеть её поближе.
   Тонкая, маленькая, испуганная, дрожащая от холода девочка. Я бы не дал ей больше семнадцати. Её лицо было измазано сажей. По щекам пролегли мокрые дорожки слёз. Она сидела, поджав ноги под себя, босая, в обрывках, которые когда-то были ситцевым платьем.
-- Спасибо… -- тихо прошептала она.
  И что-то во мне дрогнуло. Что-то во мне сломалось. Я смотрел на неё… Я видел её… Я знал её? Да, знал. Целую вечность. Мы шли сквозь миры, мы побеждали и проигрывали войны, в нашу честь устраивали пиры и турниры, нас рисовали на иконах… Так мне казалось. И теперь, в гиблом мире, называемом Кадаврус, мы встретились снова… Чтобы снова прожить вечность, полную событий.
   Я хлопнул себя по щеке целой ладонью… Ну что за бред? Наверное я просто устал.
-- Как вы? Идти можете? – спросил я, и сам удивился тому, как хрипло прозвучал мой голос.
-- Кажется лодыжку вывихнула… Болит немножко…
-- Рихард я могу понести юную леди… -- предложил Таури.
-- Да я и сам могу… К тому же вы не атлет. Лучше смотрите по сторонам.
-- Но вы ведь единственный воин из нас… У вас оружие! Ваши руки должны быть свободны! – запротестовал Таури.
-- Ну во-первых – я не смогу орудовать мечом с повреждённой рукой… А во-вторых – ваши цирковые навыки тоже кое-чего стоят. Мы к ним ещё вернёмся… Леди, как ваше имя?
-- Тайна. – Сказала девушка и улыбнулась.
-- Ну ладно, не хотите – не говорите… -- я обиженно отвернул голову в сторону.
-- Нет-нет! – запротестовала она, отчаянно жестикулируя. – Меня зовут Тайна… Отец нашёл меня в лесу… Он так и не понял, кто меня бросил, и чья я дочь…
-- Я – Рихард Зверенхофф. А этот рыжеволосый благородный юноша – мой приятель, Таури. Рад что вы в относительном порядке. Я предлагаю вернуться в ту келью, где мы были и немного отдохнуть… Ночь на дворе… Утром решим, что делать. Таури, вы запомнили дорогу?
-- Да, Рихард.
   Я подошёл к стоящей на коленях девушке. Склонился:
-- Обхватите меня за шею. Я понесу вас на руках.
   Он отчего-то покраснела. Но с готовностью выполнила моё указания. Я выпрямился, держа её на руках. Она была лёгкой, как пушинка… Или по крайней мере гораздо легче мешка, с которым Шаленфройд заставлял оббегать Академию трижды каждое утро. Я впервые понял, насколько сильнее стал, благодаря зверствам Ноя. И мы отправились в обратный путь, оставив тела бестий, мою пролитую кровь, и гостеприимство Кадавруса за спиною.

-- Я волнуюсь, Кифа. Интересно, что там с ребятами? – Хорст отчаянно грыз зубочистку.
-- Думаю с ними всё хорошо. Может они даже встретили людей из прошлой экспедиции. Хотя по правде говоря – я тоже волнуюсь. – Кифа сокрушённо вздохнул.
-- Не унывайте. Всё будет хор… -- Мэйфлаур не успела закончиться фразу. Её прервал приступ злого, сухого кашля. Она кашляла долго, зажимая рот ладонью.
   Хорст вскочил с места, и бросился к ней, обняв за плечи, что-то говорил…
   Кейфхар медленно встал со стула. Подождал, пока Мэйфлаур прокашляется.
-- Леди Мэйфлаур. Скрываться дальше нет смысла. Мы можем помочь вам. Мы не дадим терниям убить вас. – Кифа стоял, скрестив руки перед грудью.
   Хорсту вдруг показалась, что маленькая кухня дома, ставшего их общежитием, стала вдруг огромной, и такой холодной.
-- Кифа, обьяснись! – Глаза Хорста пылали.
   В наступившей тишине было слышно лишь тяжелое дыхание Мэйфлаур, всё ещё зажимавшей рот ладонью, и зловещий скрежет струнного механизма, заменявшего Хорсту сердце.
-- Я… Всё скажу… -- Мэйфлаур говорила с трудом, голос её звучал хрипло.
   Хорст продолжал нежно обнимать свою учительницу.
-- Назовите меня по имени, Хорст.
-- Эммм… Ой… я ведь даже не знаю вашего имени… Только фамилия.
-- Элизабет.
-- Ммм… Элизабет.
-- А теперь иначе.
-- Иначе?
-- Лайра.
-- Вы… Не может быть… -- Хорст ошарашено смотрел на Мэйфлаур.
-- Да. Встретились две одиноких души. Лайра Рассветная Странница, и Май-Маэли Арфист. – серые губы Кейфхара тронула улыбка.
-- Май… Маэли? Дьявольский Ветер?
-- Эмм… Долгая история. Итак, что за тернии? Это болезнь?
-- Тернии… Это благо и проклятие. На заре моего народа мы не были бессмертны. Срок нашей жизни лишь в два раза превышал жизнь смертных. Но среди нас был чародей. Мортэнар Искатель. Он потратил почти всё своё время жизни на изобретение «лекарства», как он сам это называл. Мы жили в лесах, и леса подсказали ему ответ. Дерево Эналия, известное также как Древо Вечности, не подвержено старости. Мортэнар выделил из него «суть жизни», токсин, фактически дающий защиту от старения. Он смешал токсин с болотной розой. Вы знаете, что такое роза болот?
-- Знаем… Мерзкая штука… Плотоядный цветок. Ползучая лоза, которая обвивает тело животного или человека, и пускает ростки в ранах. Даже если человек спасается от самого цветка, он обречён. Через время он станет дендритом. Жуткой помесью живого существа, и хищного цветка. Лечения нет. Пока нет. – услужливо сообщил Кифа.
-- Так вот… -- продолжала Мэйфлаур. – Цветок этот никогда не нападал на эльфов. И мы спокойно могли добыть его корни. Искатель ввёл токсин в корни болотной розы. И стал носителем нового растения. Он за год из дряхлого старика стал сильным, здоровым юношей, каким был когда-то. Так мы обрели вечную жизнь. Но была и другая сторона. Мы потеряли свободу. Мы должны были употреблять с пищей кусочки  коры Древа Вечности, или носить на теле волшебные украшения из янтаря. В ином случае – роза разрасталась в нас, как в прочих иных организмах. Оплетая органы. Медленно подчиняя, превращая эльфа в дендрита. Я израсходовала запасы древесной коры. Я обречена. Взгляните…
   Мэйфлаур протянула вперёд руку, ладонью вверх. На ладони осталась изумрудно-зелёная кровь.
-- Выход есть… Есть выход! – Радостно закричал Хорст.
  Хорст полез за пазуху и достал оттуда ладанку. Не желая ждать, просто разорвал её. И протянул эльфийке серьги.
-- Это… Не может быть… Во имя Природы… Как такое возможно? – Мэйфлаур смотрела на регалии дипломата.
-- Вы не ошиблись. Это артефакт времён рассвета эльфийского народа. Это защитит вас от терний. Навсегда. Хорст всегда носил это с собой. Он искал вас. – Кифа продолжал улыбаться.
   Хорст отметил, как очеловечился его друг-вампир. Не было той злой, холодной усмешки. Он сейчас выглядел почти человеком. Бледным, странным, неживым, но всё-таки.
-- Хорст… Но зачем? – Мэйфлаур смотрела на своего ученика новым, испуганным взглядом.
-- Вы – последний эльф Азилии. Это достаточная причина, чтобы рисковать… Я преклоняюсь перед мудростью народа вечности… А ещё… -- и Хорст умолк, собираясь с силами.
-- Ещё… Я полюбил вас… С первой встречи… Простите… Я… Если я не уместен я могу уйти… Куда-нибудь… В Славию… В Альму…
   Кейфхар молча наблюдал, как по щекам Хорста струились слёзы. Он шморгал носом, его губы дрожали. Он не отпускал плечи Мэйфлаур ни на мгновение.
-- Дурак… Какой же ты дурак… -- ласково проговорила эльфийка, и нежно обняла своего ученика.
   Кифа своим мёртвым сердцем чуял, что впереди много бед, скитаний. Много зла. Но сейчас… Сейчас ему захотелось прочитать какое-нибудь нереальное заклинание, останавливающее время. Кифа знал, Хорст сейчас хотел того же…