Кукольник. Банальная история

 
Из века в век
Старая комедия
Плачет Пьеро

Миша Смирнов всегда был спокойным и тихим, настолько тихим, что порой даже родители забывали о его присутствии в доме. Он незаметно рос, взрослел, ничем не выделяясь среди своих сверстников, в школе учителя таких называют тихими троечниками, что и подтвердилось баллами в аттестате зрелости, где единственной высокой оценкой была пятерка по рисованию. Да, Миша любил рисовать, а еще больше любил лепить из пластилина, но в силу природной скромности или застенчивости свои произведения он никогда и никому не показывал. Как-то перед окончанием школы Миша заикнулся, что хотел бы стать дизайнером, но родители в один голос заявили, что профессия с таким названием, если и существует, наверняка не сможет прокормить, поэтому надо поступать на экономический факультет. Вот так Миша и стал дипломированным экономистом.
Контора, в которой Михаилу посчастливилось устроиться на работу по специальности, была связана со строительством, поэтому она не развалилась, как многие подобные, в лихие времена, просто директор стал владельцем, и даже название осталось прежним, только с приставкой «ООО». Миша оказался единственным мужчиной в отделе и поначалу вызвал всеобщий интерес дамского коллектива, но вскоре этот интерес угас – не было в этом молодом человеке, ни примечательной внешности, ни брутальности, ни блеска ума, ни простого нахальства, вообще не было ничего такого, за что мог бы зацепиться женский взгляд. И вскоре Михаил превратился в обычный предмет офисной обстановки, как стол, шкаф или компьютер, дамы перестали просить его пойти «покурить», когда надо было обсудить свои женские проблемы или продемонстрировать интимные обновки.
Вот так год за годом с 9 до 6, пять дней в неделю Миша оставался мелким клерком. Но вечерами и в выходные он становился кукольником. Нет, Кукольником с большой буквы! Сделанные им куклы были великолепны, казалось, они просто замерли на мгновение и сейчас начнут двигаться, говорить, смеяться или плакать. Весь окружающий Михаила мир разместился на широких полках: вот хозяин конторы, с брезгливо оттопыренной губой, готовый разразиться трехэтажной тирадой, вот его секретарша Ниночка, с телефоном в одной руке и зеркальцем в другой, вот Марья Степановна, главбух подозрительно вглядывается в собеседника поверх модных очков, вот все до единой соседки Миши по кабинету, каждая занимается своим любимым делом и это, разумеется, не работа, а вот бомж, живущий в подвале соседнего дома, и еще десятки людей, которые встречались на жизненном пути кукольника.
Однажды, тусклым осенним днем, в их кабинете появилась длинноногая, пышногрудая брюнетка, словно шагнувшая с обложки модного журнала, и глубоким, с хрипотцой голосом объявила, что зовут ее Марианна Рудольфовна, и теперь она будет заведовать этим отделом вместо ушедшей на пенсию Аллы Николаевны. Окинув опешивших сотрудников суровым взглядом темных, почти черных, глаз, она добавила, что поближе познакомится с каждым в процессе работы, но сразу предупреждает, что занятий посторонними делами на рабочем месте не потерпит и, грациозно развернувшись, вышла. Когда стук ее каблуков в коридоре стих, началось бурное обсуждение этого по-настоящему эпохального события.
Михаил же застыл, не в силах даже моргнуть, перед его глазами все еще была Марианна, он все еще ощущал едва уловимый аромат ее духов, ее низкий голос все еще звучал в его голове, это было какое-то наваждение, колдовство, чудо. Не то чтобы Михаил никогда не влюблялся, не чувствовал этого сладостного влечения, нет, у него даже был хоть и небогатый, но все же опыт близкого общения с женщинами. Но это было нечто совсем другое – это была страсть, мгновенно вспыхнувшая и всепоглощающая страсть. Он встрепенулся только тогда, когда почувствовал, не услышал, а именно почувствовал повисшую в комнате тишину. Все женщины смотрели на него так, словно видели впервые, и в их взглядах читалось удивление, смешанное с жалостью.
- Все, - вздохнула тридцатилетняя разведенная блондинка Вика, - пропал мужик.
Вернувшись домой, Михаил торопливо переоделся и, даже не ужиная, принялся за работу. Его чуткие пальцы мяли податливый пластик, придавая ему нужную форму, а перед мысленным взором была она, та женщина, о встрече с которой он мечтал, казалось, всю свою жизнь. В ее имени ему слышался приглушенный рокот накатывающихся на берег морских волн – Марианна…, Марианна…, Марианна. Она появилась в их пыльной конторе, словно на утоптанной, потрескавшейся тропинке вдруг распустился прекрасный цветок. Это само Проведение привело ее к нему, и теперь его жизнь изменится, потому что появился смысл: он будет беречь и охранять этот цветок и, конечно, она это заметит и оценит…
За ночь ветер разогнал казавшиеся неподвижными тучи, а, когда первые лучи солнца заглянули в окно, на столе перед Михаилом лежала почти готовая кукла, лучшая из всех, какие он когда-либо делал. На прекрасном лице настоящей богини светилась добрая, понимающая улыбка, вселявшая надежду на прекрасное будущее.
Кажется, впервые он шел на работу с радостью, а его сердце, заставляло ускорять шаги и не обращать внимания на хмурые лица встречных прохожих, натужный гул готовящегося к нудному трудовому дню города, на слякоть и лужи, в которых, впрочем, отражалось голубое небо с крупными яркими звездами опавших листьев.
Охранник у входа, увидев Михаила, удивленно вскинул брови, но ничего не сказал - просто подал ключи и снова уткнулся в кроссворд. В кабинете было непривычно тихо и сумрачно. Не включая света, Михаил подошел к окну и стал наблюдать, как подходят и подъезжают сослуживцы, но напрасно он вглядывался в лица входивших в здание женщин. Вскоре стук каблуков и громкие приветствия в коридоре спугнули утреннюю тишину, в которой так хорошо было предаваться сладостным мечтаниям, вздохнув, Миша прошел к своему столу и включил компьютер. Повседневная рутина отодвинула любовные переживания на второй план, приглушила нетерпеливое ожидание новой встречи. Но рабочий день подошел к концу, а Марианна так и не появилась в их кабинете. На душе у Михаила было тоскливо, он ощущал себя, как путешественник, увидевший в пустыне мираж и вскоре потерявший его из виду, как наркоман, лишенный вожделенной дозы. Только переступив порог своей квартиры, он немного приободрился – ведь любимая ждала его, пусть и в образе куклы.
Михаил взял в руки свое творение и нахмурился: «Не может быть! Нет, просто освещение совсем другое …, и устал я …, вот и мерещится всякое…, сейчас наложу краски нужных тонов, и все будет как прежде». Кукольник пытался убедить себя, что улыбка на лице куклы за время его отсутствия не изменилась, не могла измениться, хоть он ясно видел: в ней больше нет вложенной им теплоты – лицо стало холодным, чужим, почти враждебным. Забыв про усталость, он терпеливо подбирал оттенки и слой за слоем наносил краску. Постепенно кукла оживала, черты совершенного лица смягчались, и теперь кукольник был почти уверен, что ему удалось вернуть ей тот первоначальный образ доброй богини.
Утром Михаил чуть не проспал, но, прежде чем выбежать из квартиры, взглянул на куклу, чтобы убедиться, что за те пару часов, что он спал, с улыбкой не произошло никаких метаморфоз. Зато погода снова сменилась: шел мелкий холодный дождь, город стал похож на нечеткий карандашный рисунок, словно художнику не понравился набросок, и он в сердцах густо заштриховал его. В офисе тоже все казалось серым, тусклым, бесцветным. Вдруг дверь открылась, и комната наполнилась светом и красками – вошедшая Марианна показалась Михаилу еще прекраснее, чем при первой встрече, он слушал ее голос, как музыку, не воспринимая значения слов, полностью отдаваясь охватившему его наваждению. Только когда она вышла из комнаты, Михаил, медленно возвращаясь к реальности, понял из разговоров коллег, что они все должны по очереди представить новой начальнице отчеты о своей работе. 
Он шел к кабинету Марианны, не чувствуя под собой ног, предвкушая прекрасные минуты общения один на один, и пусть это будет деловой разговор, все равно, ведь это первый шаг к счастью. Постучавшись, Михаил вошел, подал Марианне папку с бумагами и присел на краешек стула. Пока она просматривала документы, он любовался ее идеальным овалом лица, роскошными волосами, стараясь запомнить каждый завиток, чтобы потом в точности воспроизвести прическу на кукле.
- Ну что ж, все в порядке, - Марианна выпрямилась в кресле и улыбнулась.
Михаил встретился с ней глазами, и словно летней ночью окунулся в море, теплая вода которого обняла, подхватила и повлекла куда-то в бесконечную, но нестрашную глубину.
- Михаил Николаевич, вы меня слышите? - донеслось до него как будто издалека.
- Да…, да, конечно, - встрепенулся Михаил, почувствовав, что снова может дышать.
- Так вот, - продолжила Марианна, - я предлагаю вам, сообщать мне обо всем, что происходит в вашем кабинете. Вам это будет нетрудно: как я поняла, вы ведь там как невидимка.
- Ээээ, - Михаил не сразу нашелся, что ответить, - но это как-то не очень красиво…
- Ха-ха-ха! «Не очень красиво»! Ха-ха-ха! Ну насмешили! – Марианна с трудом уняла смех. - Это давно уже повсеместная практика. И вам, разумеется, такая помощь зачтется. Впрочем, я не настаиваю. Подумайте. А теперь идите, работайте.
Михаил вернулся на свое рабочее место, растерянно размышляя, зачем доносить на коллег, и какая от этого польза Марианне, ведь это непорядочно, даже подло. А с другой стороны, вон как они все настроены против новой начальницы, гадости всякие говорят и его не стесняются. Невидимка, он и есть невидимка…, но ведь он ее любит и готов на все, чтобы любимой было хорошо. Доносительство – подлость. Ну что ж! Ради любви он готов на подлость! Михаил резко встал и вышел из комнаты.
Он подошел к кабинету Марианны и уже поднял руку, чтобы постучать, но в этот момент из-за чуть-чуть приоткрытой двери раздался телефонный звонок, и Марианна ласково промурлыкала:
- Да, Котик.
- …
- Я тоже соскучилась.
- …
- Ой, да какие дела в этой занюханной конторе! Хотя, нет, одно дельце здесь есть. Очень выгодное дельце!
- …
- Хотела тебе сюрприз сделать. Да, ладно! Я нашла лоха, который будет поручителем для банка. Думаю, через пару дней денежки уже будут на нашем счете.
- …
- Не переживай! Я навела справки: у него двушка почти в центре, так что под ее залог банк даст нам пару лямов влегкую. 
- …
- Ревнуешь, Котик? Ха-ха-ха! Приятно. Только зря! Я что дура, чтобы ложиться в постель с каждым придурком, который, увидев меня, пускает слюни? Поулыбаюсь ему, и он все подпишет как миленький! Любовь у него! Ха-ха-ха! Ко мне! Ха-ха-ха!
- …
- Не волнуйся! Я все сделаю в лучшем виде! И на следующей неделе сможем махнуть на острова.
- …
- Ага! Как договорились! До вечера. Целую! 
Михаил медленно опустил руку и, едва поднимая ноги, поплелся в свой кабинет. Разумом он понимал, что такая женщина не могла не иметь бойфренда, и готов был бороться за ее любовь, но то, что он услышал, лишало его каких-либо шансов в этой борьбе: ведь для нее он был всего лишь «лохом», «слюнявым придурком», которого не грех и обобрать. Но его сердце не хотело слышать доводов рассудка, оно разрывалось от боли и любви.
А осенний дождь все сыпал и сыпал. Михаил шел сквозь эту, подсвеченную фонарями пелену, подставляя лицо мелким холодным каплям, тщетно пытаясь проглотить стоявший в горле ком. В голове вертелись обрывки мыслей, пустых и ненужных. А сердце в груди надсадно ныло, мешая дышать полной грудью. Дома Михаил стянул с себя мокрый плащ, переобулся и, шаркая стоптанными тапочками, прошел в свою мастерскую. Несколько секунд он обескуражено смотрел на прекрасное лицо куклы, обезображенное издевательски презрительной улыбкой. Ярость, неведомая и дикая, вырвалась из сдавленного сердца и захлестнула его багровой волной. Кукольник схватил молоток и ударил по этой наглой улыбке. Он бил и бил, пока кукла не превратилась в мелкие осколки, разлетевшиеся по всей комнате. Бессильно выронив молоток, Михаил кое-как добрался до кровати и провалился в сон.
Утром он, двигаясь словно робот, умылся, позавтракал и пошел на работу. Ему казалось, что за эту ночь его душа покрылась льдом, как и лужи у подъезда, как хрустевшие под ногами листья. В офисе царило какое-то напряженное оживление, на хмурых лицах коллег застыло странное выражение растерянности, смешанное с едва заметным удовлетворением.
- Что случилось? – спросил Михаил, расстегивая плащ.
- Марианна разбилась, - ответил кто-то равнодушно.
- Как?! – Михаил медленно осел на оказавшийся рядом стул.
- Насмерть.
- Это я ее убил! – выдохнул он, закрывая лицо руками.
- Миша! Ты что! – Вика положила ему руку на плечо. – Ты то здесь причем? Она вчера с любовником из ночного клуба возвращалась ну и влетела на своем «Мерсе» под грузовик. Что интересно, у него пара царапин, а ее спасатели чуть не по кускам из машины вырезали.
- Это я ее убил! – выкрикнул Михаил и бросился вон из комнаты.

Когда на следующий день Михаил Смирнов не появился в офисе, а все телефонные звонки остались без ответа, Вика через подружку, у которой муж работал в милиции, упросила вскрыть его квартиру, опасаясь, что он мог покончить жизнь самоубийством. Но в квартире было пусто. Заглянув в дальнюю комнату, Вика удивленно воскликнула:
- Ого, сколько кукол! А эта, на полу – точная копия Миши, и плащ точь-в-точь как у него был, даже последняя пуговица на одной нитке болтается. Прям, как живой!