Джинсы мужские синие потертые, рубашка клетчатая, тоже ведь мужская. Характер? Да и характер особо женским не назовешь – упрямая, упертая, все время в странных мыслях, задумчивая, часто грустная, но жизнерадостная. Вспыльчивая, какая же ты вспыльчивая, но со мной другая – мягкая и легкая, улыбаешься, как же ты улыбаешься. Сколько нежности, сколько нежности в твоей чуть грустноватой улыбке. Молчишь, постоянно молчишь, лишь улыбаешься своей грустной улыбкой. О чем же ты молчишь, маленькая моя? Что не говоришь мне? Почему боишься сказать? А ты вновь улыбаешься, просто улыбаешься, и на душе становится спокойно. Опять задумчивая, о чем ты думаешь? Любовь твоя, всё такая же искренняя, девичья, нежная и легкая, как тополиный пух. «Не боишься ли ты своей любви?», - спрошу. А ты вновь улыбаешься. Говоришь: «Я не боюсь». А на ресницах слезинки. Слезинки высыхают, а улыбка на твоем лице не блекнет. Сколько лет прошло, милая моя? Ни год, ни два, а улыбка все не блекнет. Улыбаешься так же нежно и искренне, но сейчас все больше молчишь. Всегда молчишь, почему же ты молчишь? Ну, почему, хорошая моя, почему молчишь? А помнишь нашу осень? Помнишь нашу первую осень? Я помню пальто твоё ярко красное и рыжие хвостики из под белого берета. Помнишь дождь? Ты ведь помнишь этот дождь, ты ярким пятнышком бежала к остановке, а я бежал за тобой, за этими рыжими хвостиками, из под белого берета. Я на всю жизнь эти хвостики сохранил. Давно твои волосы седина тронула, а я все помню те рыжие хвостики. А хочешь, хочешь мы и сейчас купим тебе ярко красное пальто? И вновь, как тогда, будем, держась за руки, бежать под дождем? А ты опять смеешься, нежная моя, смеешься и по руке гладишь. Ты не думай, не думай, моя девочка, мы еще пробежимся под дождем. «Веришь мне?». И опять улыбнешься: «Верю». А помнишь? Помнишь вечер? Тот самый вечер, когда твоя бабушка сказала, что ты будешь хорошей женой, мне сказала. Помнишь, как ты испугалась? В свою комнату убежала, заперлась там. Чего же ты испугалась, девочка моя? Я ведь уже тогда знал, что женюсь на тебе, я ведь уже тогда дочку нашу видел, тоже рыженькую, на тебя, как капелька, похожую. А ты заперлась и плакала, я слышал, как ты плачешь, почему ты плакала? А на следующий день я сделал тебе предложение. Помнишь, как ты серьезно сказала: «Виталий, мы еще слишком молоды». Как же я хохотал тогда. Мы в тот же день заявление написали, ты на спор пошла со мной заявление писать. Смешная моя, какая же ты смешная. Я этот разговор помню:
- Мила, выходи за меня?
И ты серьезная:
-Виталий, мы слишком молоды.
Рассмеялся:
-Слабо значит?
Сама меня тогда за руку схватила и потащила в ЗАГС. Не слабо оказалось, уж 53 года как не слабо.
Знаешь, а я не только это помню, я помню, как ты уходила от меня. Помнишь? Как сынишку взяла, как вещи ваши собирала, дурак я был тогда, ведь потерять тебя мог. Стоял возле стены, а ты вещи собираешь, Колька ревет, понимает, что плохое сейчас случится, а ты вещи собираешь, на меня не смотришь. Я только и смог тогда, что проговорить нерешительно: «Останься». Как ты тогда на меня посмотрела, я тот твой взгляд на всю жизнь запомнил, запомнил и в сердце сберег. Ты больше никогда на меня так не смотрела, я урок усвоил, а ты опять научилась мне улыбаться.
Хорошая моя, ласковая, сколько всего у нас было, я твои хвостики рыжие, улыбку твою чуть грустноватую с собой заберу, твой голос мягкий, твой взгляд упрямый, все в сердце, в душе останется.
Ну что же ты, девочка моя? Не плачь сейчас, только не сейчас, мы еще пробежимся под дождем…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.