Сенокос. Часть 6

Утром я проснулась от крика петуха.
Петух! Я сразу же, еще не открывая глаз, вспомнила, что нахожусь в деревне! Через смеженные веки почувствовала, что солнышко уже вовсю пытается проникнуть в комнату сквозь задернутые занавески. Приоткрыв глаза, убедилась, что Настя еще спит. И в доме не было слышно ни шагов, ни разговоров. Значит еще рано. Но я ощущала, что отлично выспалась и отдохнула. От вчерашней усталости не осталось и следа, на душе было светло и радостно, и мне захотелось поскорее встать, оказаться на улице, начать уже что-нибудь делать. Но я боялась разбудить остальных, поэтому решила пока остаться в постели.
Однако уже через минуту до меня донеслись тихая возня и разговоры из комнаты, где спали Полина с Катюшкой. Я все-таки встала, накинула халат и заглянула к ним.
- Не спите? – спросила шепотом у Полины.
 - Уже нет,  - ответила Полина.  – Мы тебя разбудили?
 - Не вы, петух. Не могу понять, все еще спят?
Полина взглянула на часы.
 - Вряд ли. Уже половина седьмого.

И, видимо услышав нас, в комнату тут же заглянула Алевтина.
 - Встали? Ну и хорошо, мы уже собирались вас будить. Мужики-то уж поди наработались.
Надо же! Я так крепко спала, что не слышала, как поднимались и собирались на работу мужчины!

От наших разговоров проснулась и Настя. Все хором мы вышли умываться на улицу. Позади дома висел старый рукомойник, до верху наполненный водой. Такой я видела у моей бабушки, когда  была совсем маленькой.
Умываться на свежем воздухе прохладной водичкой, стоя босиком на траве – это просто чудо! Катюшка морщилась от воды, забавно мотала головой, и мы смеялись, глядя на ее недовольную мордаху!

Потом быстренько к столу. На завтрак каша, ароматный белый хлеб с маслом, и уже бежим переодеваться для работы.

- Можно одеть купальник,  - инструктирует меня Полина. – А сверху халат или сарафан. Жарко будет.
Я одеваю легкий халатик, на голову косынку, на ноги шлепки. И вот мы уже у крыльца, готовы к выходу.

Катюшка тоже с нами, так как сегодня мы уйдем недалеко и с утра еще не печет. Алевтина раздает нам орудия труда – легкую трехпалую рогатину на длинной ручке. Я такого инструмента никогда не встречала, но стараюсь не паниковать: посмотрю, как с ним обращаются другие – авось тоже справлюсь!

У Алевтины в руках сетка, в которой поблескивает прохладными боками трехлитровая банка молока. У Димкиной мамы тоже сумка. Только ее содержимого не видно. Двинулись!
Луг, на который мы идем, почти сразу за деревней. Только не в той стороне, где мы вчера гуляли, а в противоположной. Дошли мы до него действительно очень быстро. И вот я с любопытством и трепетом оглядываю «фронт работ»: довольно большой участок покрыт ровными дорожками скошенной травы. Запах от нее такой сильный, что кружится голова! Он душистый и свежий, и кажется, что не может быть на свете ничего ароматнее!

Рядом с лугом – небольшой сарайчик. Тень от него еще длинная, и туда, в эту тень женщины пристраивают свои сумки. Там же раскидывают одеяло для Катюши,  а на нем  - игрушки. А потом все встают по краю скошенного луга на шаг друг от друга. Я пристраиваюсь вслед за Полиной, и она мне показывает, как нужно ворошить траву, переворачивая ее и взбивая. Дело, как будто, нехитрое, и я приступаю к работе следом за ней.

Чтобы не задевать друг друга, каждый следующий идет с небольшим отставанием от предыдущего. Я замыкаю, и для меня это очень удобно – никого не задерживаю, приноравливаюсь потихоньку к новому инструменту и незнакомой работе.

Мы продвигаемся спиной вперед и там, где проходим, луг становится гораздо зеленей, чем позади нас, потому что мы переворачиваем наверх еще не подсохшую траву. В утренней прохладе уже чувствуются нотки будущего дневного жара. Солнце ослепительно, но еще не жжет, и работается пока легко.

Девчонки, как обычно, весело переговариваются, смеются. Время от времени у меня кто-нибудь интересуется:
- Ну как?
- Все в порядке, - отвечаю я.
- Ну если будет тяжело, ты говори.

Я в ответ улыбаюсь смущенно. Конечно, мне не угнаться за женщинами, которые всю жизнь ездят на сенокосы, но я надеюсь, что хотя бы не отстану от Насти, она же всего лишь школьница.

Закончив по одному ряду, перестраиваемся на второй. Теперь с другого края поля будем идти к началу. Мне кажется, что этот ряд у меня уже выходит лучше: и трава ровнее ложится, и к рогатине я уже приноровилась – она уже не так чужеродно лежит в руках. Даже сноровка стала появляться! И я заметила, что Полина уже почти не подравнивает мой ряд, не прихватывает кусок от полоски, отведенной мне. Так мы проходим туда и сюда несколько раз.

Когда весь прямоугольник покоса стал ярко-зеленым, Алевтина позвала нас передохнуть. Катюшка, увидев, что к ней идут мама, бабушка и «няньки», не скрывала радости: она терпеливо ждала, пока мы работали, но сейчас уже соскучилась.

Из сумки Алевтина извлекла белые железные кружки, ложку, нож. Еще достала буханку белого хлеба и банку варенья. Полина, вооружившись ножом, нарезала хлебна толстенькие ломти. Свекровь Полины разливала прохладное молоко по кружкам, Надежда намазывала ломти вареньем и раздавала их каждому.

А расположились мы прямо на земле, расстелив вместо скатерти газеты рядом с Катюшкиным одеялом. Разобрав кружки с молоком, мы рассаживались на боках лежащей здесь же копешки старого сена.

Этот хлеб с вареньем, со свежим молочком от хозяйской коровки, да на свежем воздухе, напоенном духом подсыхающей травы – наверное никто ни на одном пиру не вкушал такой вкуснятины! После пары ломтей, сытые и разомлевшие, мы откинулись на копну и лежали, глядя в голубое небо и слушая многоголосый щебет птиц.

Еще несколько минут – и  снова поднимаемся на работу. Нужно еще раз переворошить всю траву, пока не разгорелась полуденная жара.
Настя с Надеждой скинули халаты, оставшись в одних купальниках. Остальные побоялись сгореть на солнышке. И вот мы снова встали друг за дружкой и принялись ворошить уже почти высохшую траву. Ее запах стал нежнее и еще ароматнее – запах сена!

Сейчас уже работалось потяжелее – отдых сбил с установившегося ритма, да и стало ощутимо жарче. По вискам потекли капельки пота, влажные волосы норовили выбиться из под косынки. У Надежды и Полины косы слегка растрепались, обычно немного вьющиеся волосы Полины сейчас закручивались кольцами изящно обрамляя раскрасневшееся лицо. С каждым новым рядом становилось все жарче, но зато и все ближе был конец поляны.

Бабушка увела Катюшку домой, а скоро и мы, закончив работу, пошли к дому на обед.

Пока накрывали на стол, а потом обедали, из-за леса показался сизый край грозовой тучи. Почти бегом подхватились мы и помчались обратно на луг. Следом за нами на грузовике, за рулем которого сидел Димка, подъехали и несколько мужчин. Открыли сарайчик, достали из него грабли. Под усиливающийся ветер женщины начали сгребать уже высохшее сено в валки, а мужчины вилами заворачивали валки «рулетом» и носили сено в сарайчик.

Над головой уже нависла мрачная темнота, которая в любой момент могла разразиться ливнем. В вышине пока еще негромко рокотал гром. Мы бешено орудовали граблями. Один валок, второй, третий… Наконец, все сгребли, все спрятали в сарай.

Мы все были встрепанные, лохматые, в сене, но с не погасшими еще азартными глазами и довольными выражениями лиц. Успели! Спасли! Не дали дождю загубить уже высушенное сено!