Испытание

Черт, как холодно в этом проклятом доме… Наверное, 150 лет назад, когда здесь держали перед казнью всяких плохих парней, в их камерах в подвале было еще хуже… Ну да ладно, хлебну лишний разок виски – не зря же Боб притащил сюда его, вот и согреюсь.
Да, а где же этот ненормальный очкарик? Ага, вон он, в соседней комнате, читает какую-то старую книженцию под фонариком. Вот, блин, ботан, выискал где-то в правилах Альфы, что если первокурсники проведут ночь Хеллоуина в одном из самых населенных призраками домов Америки, то они автоматически зачисляются в привелигерованные члены мужского сообщества кампуса. А я, дурак, повелся на эту сказочку… Зачем? Да если б я знал… Ведь во время вечеринки сегодня ночью мне должно было улыбнуться счастье в виде горячего тела преподавателя физики, мисс Джонсон, неофициально называемой Ненасытная Джейн…
Все знали, что она пропускает через себя добрую половину новичков колледжа, эдакий факультативчик по физике для избранных… вернее по физиологии и анатомии… гыыы! Хотел бы я сейчас оказаться в кампусе – крошка Джейн поняла бы, что ее намеки были правильно истолкованы…
Ладно, черт с ним, после этой ночи в Уэли Хаус она точно не пропустит меня – в первую очередь мисс Джонсон выбирает всяких местных знаменитостей, а очкарик Боб ее вряд ли заинтересует.
Так, что там у нас по времени? Ага, без четверти 12. Согласно всяким дурацким легендам, которые нарыл малыш Бобби, самое сложное в ночь Хеллоуина – это продержаться в доме с привидениями час после полуночи. Бред вообще какой-то… Но радует только то, что осталось чуть больше часа и все, можно будет ставить галочку, что призраки – это полная хрень, и отправляться спать.
Я прошелся по комнатам, посмотрел на портрет какой-то тощей дамы с изможденным лицом (чем же это ее так жизнь замучала?) и выглянул в окно. Унылейший вид – чахловатые деревья вдоль забора, вяленький газончик, а ближе к дальнему углу – большая виселица, сохранившаяся еще с тех времен, как тут вешали осужденных. Эдакая пугалка для туристов… Хотя выглядит жутковато… Даже холодком по коже пахнуло…
Внезапный порыв ветра распахнул окно рядом со мной и я ощутил реальный холод. Так, быстренько закрываем его, а то еще ненароком разобьется что – смотритель, который пустил нас сюда на ночь за 100 баксов, нам же башку потом снесет…
Закрывая окно, отметил для себя, что здоровенные часы в холле 1-го этажа пробили полночь. Ну и? Где же тут толпы скелетов в простынях, гремящих цепями? Так и знал – байки для детей.
Но тут весь дом словно застонал деревянным скрипом своих конструкций, как будто распрямляя уставшие и затекшие за день плечи. Из каждой щели, из каждого угла повеяло каким-то жутким, затхлым холодом (могильным – невольно подумал я). Краем глаза я заметил какие-то тени, мелькнувшие по саду и веревочные петли на старой виселице, начавшие качаться вразнобой.
Чччерт, а жуткое зрелище, продрало аж до самой задницы! Так, где тут у нас умняшка Боб? Я бы начхал уже на все и смылся отсюда. Вот он, стоит как памятник посредине холла. Чего замер? Подхожу к нему, трогаю за плечо. Никакой реакции, застыл, как вкопанный, вперив во что-то взгляд.
Я чувствовал, что не стоит смотреть, на что это он залюбовался, но проследил за его взглядом. Господи Иисусе! От ужаса все мое тело покрылось огромными мурашками, а яички превратились в два заледенелых каменных шарика.
Прямо перед нами в дверном проеме на веревке висел мужчина в старинной одежде, с распухшим лицом и посинелым языком. Он мерно раскачивался на веревке, будто от сквозняка, поворачиваясь к нам то связанными за спиной руками, то этим ужасным мертвым лицом. Вдруг мертвец резко остановился, словно его кто-то придержал, чтоб не качался, повернулся к нам лицом и открыл глаза. Если бы я хотел хоть немного пИсать , то наверняка бы уделал свои штаны тут же.
В этих мутных глазах, подернутых белесой дымкой, не читалось вообще ничего. Но яростное рычание, исходившее из этой давно сгнившей глотки, очень ясно говорило о том, что нам здесь откровенно не рады. Призрак задергался на веревке в тщетных попытках разорвать путы на запястьях, его лицо исказилось злобой и ненавистью, с почернелых губ, покрытых зловонной слюной, срывалось невнятное шипение.
«Все, рвем отсюда когти! Я видел уже достаточно. Больше не хочу!» - наконец-то выдавил из себя слегка пришедший в себя Боб и, схватив меня за рукав, потащил к лестнице вниз.
Вдруг откуда-то снизу послышался протяжный стон, как будто стонавший умирал, причем уже очень долго и мучительно. За ним последовал душераздирающий крик, полный муки и боли (наверное, именно так кричали жертвы под пытками испанской инквизиции). Ему вторил тихий шепот женщины, еле различимый за другими звуками. Все, что я сумел расслышать, были обрывки фраз «нет, не надо…. Я не делала этого… мой ребенок…. Пожалейте его…». Потом к этому нестройному хору стали добавляться все новые и новые звуки…
Мы кубарем скатились вниз по лестнице и помчались к выходу через галерею комнат .
Со всех сторон доносились голоса, крики, стоны, сливавшиеся в одну дикую, непереносимую какафонию. За ней я не слышал звука собственного дыхания, не различал пульсации тела, отчего ощущение полного погружения в пучину этого мрака и ужаса только усиливалось.
Мы с Бобом добежали до последней комнаты на 1м этаже. Еще один поворот, и финишная прямая – холл у центрального входа, за которым – свобода от всего это кошмара. Внезапно дверь в холл захлопнулась и перед ней из ниоткуда появилась худая фигура женщины в длинном черном платье с белым воротничком. Я присмотрелся и обмер – эта та самая дама с портрета наверху! Только здесь она выглядела еще ужаснее – мертвенно белое лицо, черные ввалившиеся глаза с безумным взглядом, неподвижно вперившиеся в нас, сухие потрескавшиеся синие губы, которые что-то невнятно бормотали. Женщина медленной дергающейся походкой пошла в нашу сторону, протянув к нам руки со скрюченными пальцами, словно намереваясь вцепиться нам в горло.
«Скорее, в эту дверь! Там, через одну комнату, задний выход! Мне смотритель говорил, замок открывается любым похожим ключом!!» - гаркнул мне в ухо Боб и поволок в ближайший проход (откуда в щуплом очкарике столько сил?..). Мы пронеслись через небольшую комнатульку, на одном дыхании открыли дверь каким-то ключом с моей связки и вывалились из дома.
Я в изнеможении опустился на крыльцо, хватая воздух ртом, как задыхающаяся рыба, пока умница Бобби запирал дверь трясущимися ручонками, после чего сам брякнулся рядом со мной.
Свежий ветерок приятно обдувал наши мокрые разгоряченные лица, ночная тишина была лучшей усладой измученному слуху… особенно после того, что нам пришлось услышать в этом доме…
«Я так думаю, что эта тетка сюда не пройдет. Да и чувак этот….висящий тоже. Видимо, они привязаны именно к этим комнатам» - протирая запотевшие очки, сказал Боб. «Но все равно, давай-ка побыстрее уберемся отсюда. Не знаю, как я после этого вообще…». Неожиданный звук заставил Боба замолчать. Это затряслась дверь, через которую мы выбежали. На пороге появилась худая женщина с портрета. От ужаса мы с Бобом не могли пошевелиться и как зачарованные смотрели на нее. Она молча подняла руки, словно призывая кого-то. Мы автоматически повернули головы туда, куда указывали ее пальцы.
В дальнем углу сада, где в ограде ясно угадывались заложенные камнем ворота, задрожал воздух и из этого марева стали появляться фигуры людей в одеждах вековой давности. Мужчины, женщины, молодые, не очень… Они молча подходили к нам, растянувшись линией, словно отрезая пути отхода. Призраки встали перед нами и мы наконец-то смогли рассмотреть их в нечетком свете луны. Все они были разными, как и подобает быть людям, но у них всех было кое-что общее – распухшее потемневшее лицо, яркие глубокие борозды на горле и неестественно изогнутые шеи.
«Это казненные» - в ужасе прошептал я. «Повешенные здесь, в этом самом дворе, на этой чертовой виселице. А шеи у них так скособочены, потому что сломаны при повешении».
Мой шепот разорвал нависшее давление тишины, и призраки словно проснулись. С диким ревом, полным ненависти и боли, они набросились на нас с Бобом и поволокли куда-то.
Нет….. не может этого быть….. призраки не могут ТАК контактировать с людьми, ведь они, черт их дери, бесплотные духи!…… ни хрена ни бесплотные, держат словно клещами…. Господи, какие холодные руки…. не может вообще такого быть.. я верно просто уснул где-нибудь на кресле в этом чертовом доме…. надо проснуться, дать по шее Бобу и сматываться…. проснуться надо…. Куда вы меня волочете, дохляки?.... Твою ж мать, виселица!!!!!! Боба уже вдевают в петлю….. нет, не может быть!! Он беспомощно бьет ногами по воздуху…. все, парню крышка… За что? А меня-то за что? Я не причем!! Это не я все это придумал!....
Господи, Отец всемогущий, я никогда тебя не тревожил своими просьбами, но сейчас, старик, РЕАЛЬНО НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ!!!! Спаси и защити меня!! Как? Я уже в петле?! Нет!! Нет…… не надо…. неееееееееет……………



SAN DIEGO NEWS.
Происшествие на вилле Whaley House.

Вчера утром на старинной виселице, которая является экспонатом музея и орудием казни 19 века, смотрителем знаменитой на всю Америку виллы с привидениями были обнаружены 2 повесившихся молодых человека, студенты местного юридического колледжа.
Пока идет расследование, полиция воздерживается от комментариев, но по предварительным данным, это можно классифицировать как самоубийство, мотивы которого выясняются.
К сведению наших читателей, за последние 20 лет это уже 13 массовое самоубийство на территории бывшего здания суда. Интересно, что же так притягивает молодых людей расстаться с жизнью именно тут и именно в ночь Хеллоуина?