Первый снег

Лунный свет, проникая в комнату серебристой дымкой, растекался по крашеным половицам. Светлана не включала свет.  Она тихонько сидела возле спящей матери и держала ее за руку. Мать бредила. Светлана не могла разобрать ее слов, обрывков фраз. Она пыталась задавать матери вопросы, та отвечала несвязно, невпопад.
- Кого позвать-то мам? – шептала Светлана. – Кого?
- Его. Его. – в бреду повторяла мать.
- Кого? – снова спрашивала Светлана, вытирая со лба матери испарину.
- Позови. Не придет. – металась по подушке мать. – Придет. Потом. Не придет. Позови!

Утром Светлана кормила мать горячим бульоном:
- Мам. Ты всю ночь звала кого-то.
- А кого мне звать, дочка? – удивлялась мать. – Не знаю.
- Вот и я не знаю. – вздыхала Светлана. – Но кого-то звала.
Она отставила в сторону пустую чашку, поправила матери подушки, посильнее укрыла ее одеялом.
- Сядь, дочка. – попросила Светлану мать.
Светлана села на табурет, взяла мать за руку.
- Знаешь, что, - устало произнесла мать. – умру я скоро. Точно знаю! Вы меня, хоронить несите не прямо по нашей улице, а кружочек сделайте, вот я сейчас тебе расскажу как…
- Мам! Ты чего такое говоришь! – возмутилась Светлана, вскакивая с табуретки. – Тебе жить еще, да жить. А ты тут удумала!
- Сядь! – строго сказала мать. – Дослушай.

Ночь снова выдалась неспокойной. Мать бредила, металась по кровати.
- Позови! Позови! Придет! – кричала она.
- Кого позвать, мам? Кого? – спрашивала ее Светлана. – Кого позвать?
- Позови. Придет! Не придет!
- Да кого, мам?
- Позови. Коляша. Придет.
- Какой Коляша, мам? Ты о ком?
- Здесь разлучница. Там будем. Там вдвоем будем! Придет!
- Света! – заглянула в комнату соседка. – Гляжу, у вас свет горит. Что совсем плохо Нине?
- Да вот снова бредит. Позови да позови. А кого не пойму. Коляшу какого-то.
- А-а! – шепотом протянула соседка. – Николая зовет. Ну, надо же. Это Мишки, твово брата старшого, отец.   Вот не забудет же никак. Ты смотри. Столько лет прошло. Любит! Всю жизнь любила!
                ***
Яблони сбрасывали цвет, весенний воздух дурманил свежестью. Поцелуи пьянили, как молодое вино.
- Люблю тебя! – шептал Коляша. – Люблю.
- И я тебя!  - отвечала Нина. – И я тебя люблю.
Лунный свет молоком разливался над цветущим яблоневым садом, где-то в гуще молодой листвы заливался соловей.
-  Нина. Нинка. – продолжал Коляша, не отрываясь от ее губ. – Люблю.
- Говорят, ты к Лизавете ходишь? – слегка отстранившись от Коляши, спросила Нина.
- Врут! – отрезал он. – Не слушай! Никого не слушай! Люблю!
Это «Люблю» затмевало разум, волновало, сводило с ума. Она не замечала ничего вокруг, кругом был он и только он. Он и его «Люблю».  А ведь это слово просто так не произносится! Не произносится не чувствуя, не произносится, не разливаясь по сердцу нежностью. «Люблю» не произносится не любя!

Солнце давно спряталось за горизонтом. Она стояла на крыльце. Он не пришел. Он снова не пришел. Днем проезжал мимо ее дома, не остановился, не посигналил, как обычно, даже не глянул в ее сторону. Говорят, к Лизавете зачастил. Врут? Вряд ли! Что ж, значит она достойнее. Ничего не поделать.
Постояв на крыльце еще немного, Нина погладила округлившийся живот и зашла в хату. Не пришел! Снова не пришел!

                ***
- Мам. – тормошила мать Светлана. – Мама! Мама! Мамочка!
- Все! Света! Все! – оттаскивала Светлану от матери соседка. – Все! Померла!

- Она просила, как понесем хоронить, круг сделать, улицу обогнуть. – отрешенно произнесла Светлана.
- Поня-я-ятно. – протянула соседка. – Мимо Коляшиного дома просила пронести.

               
Светлана проснулась в холодном поту. Какой страшный сон. Страшный и непонятный. За два года мать не приснилась ей не разу, а тут…  Приснилась. Да как приснилась:
Шел снег. Первый снег. Мелкий, мокрый и до безобразия противный снег. Он падал на полусгнившую листву, на дорожную грязь. Падал и таял, растворяясь в серых лужах. Светлана тащила гроб с матерью по сельской разъезженной дороге.  Она тянула его за толстую скрученную веревку, собрав воедино всю свою силу. Снег усиливался, пытаясь сбить ее с пути, а она тащила и тащила, не обращая внимания на истертые в кровь руки, на индевеющие на ресницах слезы, на потрескавшиеся на ветру губы. 
- Еще немножко осталось. – подбадривала она себя. – Еще совсем немножко. Потерпи, мамочка.
Ей было тяжело, несколько раз она падала, вставала и продолжала путь.
- Вот он этот дом. Вот он. – шептала Светлана. – Вот тут, мам, твой Коляша живет. Скоро вместе будете.

Светлана вскочила с кровати, оглядела комнату, освещенную жалкими лучами ноябрьского солнца.
- Приснится же такое. – произнесла она и поспешила на кухню сварить себе кофе и привести мысли в порядок.
День закружил повседневными делами, заботами, спешкой. А сон все не шел из головы. Светлана набрала номер старой подруги:
- Привет, дорогая! – произнесла она. – Как поживаешь? Чего там в нашей деревне нового?
- Привет! – радостно отозвалась подруга, принимаясь рассказывать о своем житье-бытье.
Они болтали о всякой ерунде.
- Ой, Света! – вдруг спохватилась подруга. – Забыла сказать. Николай Яковлевич умер. Ну, тот самый… Ну, что с отцом моим дружил. Ну, Коляшей его мать называла! Ну, поняла про кого я?
- Поняла. – тихонько произнесла Светлана. – Все поняла.

За окном кружил снег. Первый снег. Он падал на полусгнившую листву, на дорожную грязь. Падал и таял, растворяясь в серых лужах…




Картинку взяла здесь: Туписов Владимир. У деревни. Первый снег.
http://artnow.ru/ru/gallery/3/8337/picture/22/179131.htm