Видение Олимпа

               




                Видение Олимпа

                Комедийная миниатюра


                Кирилл Мельник. 2004 год.































Сцена 1

Зевс. Все собраны? Боги? Все, кого просил?
Все (хором). Все.
Зевс. Имеющий мозги пусть да понимает, желаю видеть праздник в честь женщин, нет в честь весны.
Дионис. А повод в чем?
Зевс. Не перебивать, когда Зевс начинает мысль это…это…
Дионис. Толкать.
Зевс. Да толкать, то есть не перебивать! И сзывайте на тот пир воительниц, героев, героинь, кентавров, нимф, дьяволиц- красавиц, матерей, богинь, всех- знакомых, незнакомых, знатных и незнатных. Чтоб на пире моем было особей обоих полов в полном объеме. И всех ваших жен и подруг  возьмите обязательно. Вектор на ближайшие семь дней вам задан? Вопросы к Зевсу? Нет вопросов, сбор богов почитаю закрытым. 88- го этого месяца по моему календарю зевсов пир. Действуйте, идите и помните меня. Гименея прошу вечером зайти ко мне.
Дионис. У Диониса вопрос.
Зевс. Ну.
Дионис. И что, мне это их веселить, со всеми это…
Зевс. Что?
Дионис. Выпивать?
Зевс. С кем со всеми?
Дионис. С противоположенными особями?
Зевс. И что с того?
Дионис. А у меня принцип, с нового парнасского года ничего не пить.
Зевс. А у нас с Гименеем принцип- напиться при любой возможности.
Дионис. А Юнона, Юнонушка, женушка ваша придет, а? Придет, да?
Зевс. Молчать! Давно это было, когда с Юнонушкой мы на праздники ходили!
Дионис. Ну, извините, если задел за живое.
Зевс (вскакивает с места). Это я сейчас тебя задену за живое!! Самый верховный я бог или не самый верховный! Все свободны!
(Все боги расходятся.)



Сцена 2
 
Зевс. А где орел, орел молниедержец? Где орел, где орел, да от моего положения дел сам зевсов орел давным-давно покинул  трон  и спивается, хлещет, где нальют. Да и от Зевса! От Зевса самого уже  не искры идут, а, так сказать, спиртным на весь Парнас громоразит. А жена что мне на это? А жену свою я выдворил в это, в  незапамятные времена. И чуть кто вспомнит, тут же воплю: «Не хочу ее ни видеть, ни слышать, стерву старую, в морге Пентагона видел я ее. Нос покраснел, грудь провалилась, как уши спаниеля!»
(Зевс смотрит в зеркало, входит Гименей.)
Гименей. Я не помешал?
Зевс. Настойку от склероза ты дома помешал?
Гименей. Что?
Зевс. Старые мы стали.
Гименей. Ну, понятное дело, что не молокососы.
Зевс. Да деды старые, ну, скажи, такая морда нужна?
Гименей. Да и я уже не мальчик.
(Гименей садится, наливает себе и Зевсу вина из бутылки.)
Зевс (подымает бокал). Ты хочешь сказать, что мы это с тобой тю- тю.
Гименей. Ага, тю- тю, свое отмотали. Сидим в старых девках.
(Зевс выпивает, вскакивает.)
Зевс. Молчать! Вместо того чтобы пьянствовать со мной, лучше бы.
Гименей. Что?
Зевс. Подыскал бы мне к празднику жену. Знаешь, что самое важное в браке?
Гименей. Верность, терпимость.
Зевс. Нет, самое главное вовремя остановится, пока все слишком далеко не зашло. О!
Поищи мне такую, которая бедрами, бедрами работает, как корова, не крысу, а настоящую молочную корову. Когда влюбляешься, это  все равно, как будто облизнули тебя теплым языком или потрогали страусиным пером. А как влюблюсь, как взыграет во мне могучая кровь низринутых титанов, самому страшно. Вот подумай, какой смыл в красивой девушке, если ей никак нельзя возобладать? Правильно – никакого, так что ищи деву, чтобы я ей возобладал  и придал тем смысл.
Гименей. А орел?! Как на это посмотрит?
Зевс. Что орел? Если отрезвеет, то посмотрит на все это как настоящий орел.
(Проводит к двери.)
Гименей. Значит, будет пир.
Зевс. Да. А то получается, что стучится ко мне это, ну, ну…
Гименей. Это?!
Зевс. Э-э склероз, о! Эрот – горько- сладостный бог. А богини в дому давно не видно.
Гименей. Да, вообще – то, как- то для Зевса не серьезно.
Зевс. Так что ты, бог брака, свободен, с горочки  и прямехонько, и чтоб через неделю на праздник были мне богини или нимфы или еще как их там?
Гименей. В молодых бабищах должна быть праздника вся суть.
Зевс. Вот- вот – вот. Сам я старый уже стал за всякой волочиться.
(Выпроваживает  его.) Не будет женщин – быть бедам и войнам!



Сцена 3

Одиссей. Жили себе, жили  на Олимпе третье тысячелетие, уже не известно какой эры без всяких весенних праздников, а тут раз, а тут раз! Ну, что прикажите думать об уме бога, у которого возраста больше, чем у всех нас вместе взятых  и который вытворяет такое?
Гомер. По Олимпу слух про весенний праздник как прошел, так все наше население, все от орла молниедержца до последнего массовика испугалось.
Одиссей. Где этот прохиндей Гименей?
Дионис. Он как с  Зевсом подружился, как встретились после заседания, так он с тех пор и это - бухло.
Гомер. Что?
Дионис. Бухает бухашек от несчастья.
Одиссей. Иначе говоря, пьет от счастья.
Гомер.  С горя?
Дионис (с бутылкой). И  я вот с горя всю жизнь пью, уворую денег и пью от бедности.
Гомер. Слушайте, а не захотел ли Зевс по старине сволочить…
Дионис. А что значит сволочить?
Гомер. Уволочить у кого- нибудь женщину.
Одиссей. Зевс мелочиться не станет, чьи самые лучшие подруги?
Все (хором). Наши.
Одиссей. А из наших, кто в числе первых?
(Вбегает Пан.)
Пан. Идет! Идет!
Дионис. Кто?
Пан. Гименей.
(Входит Гименей, озабоченно садится на ступеньку вдалеке от всех.)
Дионис. Ну что?
Пан. Что?
Гименей. Не дай боги вам услышать то, что вы сейчас услышите!
(Боги отступают от него.) Извините, у меня сердцебиение прошу вас замолчать.
Пан. Так мы молчим. А, знаете, я заметил, что тот леший больше всех говорит,
который меньше всего понимает!
Гименей. Нашим любимым женщинам угрожает серьезная опасность. Как говорят: «Сколько Зевса ни корми, а он все равно на женщин смотрит».
(Вскакивает, трясет Пана.)
Ну, скажи, кто захочет делиться своим достоянием еще с кем- то?
(Пан начинает рычать.)
Одиссей. Что с ним? Успокойте его, а то он сейчас умрет.
Пан. Не замолчу, пока не дадите высказаться.
Одиссей. Мы слушаем. 
Надо выбрать среди наших лучшую жертву, которая на празднике подлизалась бы к Зевсу. А мужику ее навалить от всех целую гору драгоценностей и подарков.
Дионис. А пусть он лучше еще порычит. Мне так понравилось! Ррр… ррр… ррр…
Пан. Сдурел. Ну, так кто против предложения, прошу выйти со мной во двор.
Все (хором). Никто не против.
Пан. Ну, выдвигайте предложения, Пан вас слушает.
Одиссей. Вот взять хотя бы хорошенькую… сказать?
Пан. Сказать.
Одиссей. Вот взять хотя бы эту улыбчивую, светловолосую не в меру  и самолюбивую в достаточную меру Эвридику.
Пан. Да весь Олимп для Зевса  лучше не найдет.
Одиссей. Вот – вот,  жизнерадостна, Орфей нам клялся, что  в преисподней она Аида  с Персефоной своими шутками до смерти уморила.
Пан. Вот- вот, чтоб Эвридике  кого –то полюбить надо сперва это развеселить, а потом, что развеселит, то и зацелует и уморит. Да Зевс ее как увидит, так прямо к себе и возьмет.
Дионис. А она перед ним ножками так чик- чик, так потанцует и скажет: «Вот видишь, все хорошо». Ага, потому, что у Эвридики все время все хорошо.
Орфей. Злые вы, у Эвридику может музыка моя одна в душе три тысячелетия к ряду и звучит, нельзя ей к Зевсу. А вот у Одиссея жена – высоченная, стройная, Пенелопа – это же аристократичная антилопа.
Одиссей. Да. Пенелопа – антилопа подходит, но у антилопы знаете какие рога: Во - о –о. (Показывает.) А если бодаться начнет?  И очень острые.
Пан. А- а , ну, да. В таком случае не подходит.
Все. (хором). Нет, не подходит, вдруг бодаться начнет?!
Пан. О! Мысль, мысль! Поймал тебя, родимую. Теперь все! Тай – та – радай. Мысль могущественнейшая.
(Все приближаются к Пану.)
Пан. Ты меня извини, Дионис, но я никогда не мог понять, что  в тебе нашла твоя жена Ариадна, она же  ум, глыба и тут на тебе- Дионис.
Дионис. Я тоже об этом долго думал и пришел к выводу, что кроме ума во всякой богине содержится еще изрядная доля глупости. Так вот эта доля глупости и влюбилась в меня. А ? Мысль!
Пан. Дионис, у тебя есть шанс быть очень богатым богом.
Все (хором). Очень богатым.
Дионис. Если бы я не знал силу ее страха и ревности, а Ариадна страшная, когда ревнует, она все может тогда. Ну, вот я ей скажу: «Уйдешь к Зевсу, начну волочиться за Марсовой женой, и еще скажу, что Пан во всем виноват, и еще не знаю, что сделаю, но это будет ужасно жутко».
Пан. Нет, не идет.
Все (хором). Не идет.
Дионис. А что у нас с подрастающим поколением, он, помниться, у амура Психея была хороша, А?
Пан. Ну, если честно, такая глупая, я сам с ней разговаривал. Хи- хи, ха- ха направо и налево. Я ей говрою: «Ну, разве может  у  тебя, такой богопротивной женщины что- нибудь путное в голове быть», а она мне: «Если я богопротивная – значит, бог все – таки есть».
Дионис. Пан, как ты думаешь, а я не глупый относительно Психеи, могли бы с ней разговаривать на равных?
Пан. Пень пнем – вот ты кто рядом с ней.  Больше предложений нет?
Все (хором). Нет.
Пан. В таком случае идите все спокойно по домам. А мы с Дионисом отметим очередное поражение богов против Зевса.
Дионис. Правда…
(Гости возвращаются.) Есть мысль.
Одиссей. Ну?
Дионис. Забыл, вот пьянь болтная. А! Вот- вот начинаю припоминать. Надо сделать попытку отговорить Зевса.  Послать к нему человека, чтобы я потом не ходил и не говорил: «А что вы сделали …» Ты, Геракл,  тринадцать подвигов совершил?
Геракл. Совершил.
Дионис. Так что у тебя на лбу написано- четырнадцатый совершить.
Пан. На то он и герой, чтобы всех спасать.
Гомер. И с плохой вестью можешь не возвращаться, каким ты будешь после этого героем? Никаким.
Все (хором). Никаким!
Пан. Так, что, Геракл наш, бери ты свою шкуру, одежду то есть и сразу в администрацию Зевса.



Сцена 4

Зевс. А, герой, ну как твоя девка груди крепкие? Как мячик? А?
А какой ты герой? Вот я герой? Столько лет прожил без женщин, вот это подлинный героизм? А сколько бы ты мне, герой, лет дал?
Геракл. Ты прямо как девушка. Выйди на улицу спроси у любого. Ты стар, как кляча.
Зевс. Выбирай выражения, тупоголовый. Стар, но я пяти ваших божков стою. Понимаешь, Геракл, в меня вселился какой- то бес любви. И неправда, что я стар как кляча! Неправда!
Геракл. Так что же вы так кричите?
Зевс. Что у Зевса чувств не может быть, он Зевс, но он, кроме того, что Бог еще и человек.
Геракл. Но.
Зевс. Нет, ты отвечай, могу ли я как один из ваших болванов влюбиться, что называется стопкраном или не могу?
Геракл. Стопкраном, думаю, что ты не  влюбишься, а вот автотормозм - да.
Зевс. А не влюбиться мне нельзя, у меня положение можно сказать критическое, а женщины у нас молодые, не дурны собой.
Геракл. Образованы, не то что…
Зевс. А как развлекаются? Кто как может? Аж стены порой дрожат. Трещины идут после этих развлечений. Погром полнейший. Давай гроши на ремонт потом!
Геракл. Поберег бы себя, ну куда тебе с молодыми кобылицами скакать? Ты что в прошлом мало помучался?
Зевс. Сказал праздник, значит праздник. Не сидеть же мне по ночам перед зеркалом в гордом одиночестве и лысину расчесывать и то нельзя – волосы выпадут.
Геракл. А, впрочем, я тебя понимаю. Знаешь, же что можно обжечься, а все равно лезешь к этим женщинам. (Подходит близко к Зевсу.)  А, знаешь, никогда я не был героем, всю жизнь с кем – нибудь, как- нибудь, где – нибудь! Но это я только тебе говорю, как другу!
Зевс. Если у тебя больше нечего сообщить, то можешь идти. И передай своей Мегаре пламенный привет.
(Геракл уходит, входят Пан и Одиссей.)
Сегодня что день посещений, вон Геракл только что был, все настроение испортил, стерва!
Пан. Извините, что мы без предупреждения.
Зевс. Денег пришли просить – не дам! В чем дело красавцы?
Одиссей. Нет, нет, нет. Завязали. Мы все с этим.
Зевс. Да не размазывайте.
Одиссей. Я ужасно волнуюсь, как видите. Один, словом, только вы один можете нас понять. В общем, мы к вам с предложением.
Зевс (вскакивает). Обои?!
Одиссей. Обои.
Зевс. С предложениями?
Одиссей. С предложениями.
Зевс. Ну!
Одиссей. Мы подумали, а не жениться ли вам на какой – нибудь нашей общей знакомой, а, а?
Пан. Я всегда вас любил как родную мать!
Одиссей. Хороша мысль?
Пан. Что же это я молчу как леший? Вот взять хотя бы графиню – богиню этого самого молодого божка нашего Олимпа Орфея.
Одиссей. И взять хотя бы Афину, чем ни пара? Воинственная женщина, вот давеча слышал, она возле Парнаса себе земли отвоевала, как их там назвали?
Пан. Воловьи лужки.
Одиссей. Да- да – да. Стада рогоносцев на них пасутся. Потому и назвали воловьи лужки. А? Достойная женщина.
Пан. Или эта молоденькая, новенькая, красивенькая, та, что с детишками все больше. Вот она, точно стервозностью не может похвастаться. Ничего, подрастет узнает, что и в жестокости богиня может извлечь прок.
Одиссей. Или та, что от наших мудрецов философов пришла. Гордость же не порок, хоть с гордыней можно далеко уехать. Сильна же и духом и внешностью, что- то от орлицы.
Зевс. А с кем Гомер водится сейчас. По виду вроде человек не глупый – полностью доверяюсь на его вкус, так кому он сейчас песенки напевает?
Одиссей. У него со всеми женами, как это? Со всеми – хрено – менуто. И потом, понимаете, Гомер – личность народная, он принадлежит всем музам и никому и потом у него возраст.
Пан. Женитесь поскорей на этих, кого мы назвали. А мы пошли к лешему и тому подобное. Благословляем вас и прочее. И, и совет – не трогайте наших девок, не трогайте, не трогайте, дуры полнейшие, лошади деревенские.
Одиссей. Ну, о чем Зевсу с лошадью говорить, а знаете, бывает, так повернется – просто оскорбительно.
Пан. Ну, мы пошли, а то нога отнялась. Пора сваливать с плеч и все прочее.







Сцена 5

(Пан один, выходит Зевс.)
Пан. Спокойно, сохранять спокойствие. Никакой ответственности за все, что происходит сейчас на этой площадке я не несу. Клянусь громом, я не виноват, что так, все так получилось.
Зевс. А не послать, не послать ли на них всех этого грому с небес?
Пан. И просили предать, что уже никто тебя не боится и что без тебя одного Олимп обойдется. А без них, без всех остальных – не быть Олимпу. Жалуются что, мол, такая дедовщина  у нас творится. Зевс вечно злой ходит.
Зевс. Тьфу, на них. Как в сущности много довольных, счастливых влюбленных во что ни попало людей и богов и живут так, как будто бы все обстоит благополучно.
Пан. Подавляющее большинство!
Зевс. Пан, почему меня никто не любит? Все в мире как-то устраиваются, только у иерарха всех богов и людей никого нет. Что мне лечь, где – нибудь по центру при народе и кричать: «Дайте мне любимую жену, а то сердце разорвется ?»
Пан. По – моему верховный бог должен быть почти недосягаем. А раньше! Вспомните молодость, вечно гонялись за чем- нибудь и все бестолку, никого рядом с вами нет! Настоящая любовь приходит, когда ее и не ждешь и не думаешь о ней. А она раз и тут как тут, не в вымысле, не в навязчивой фантазии, а в правде вся суть.