В Зоне никогда не ходят по своим следам. Это – закон. Кроме суеверий на этот счет есть и вполне объективные причины. Человек, возвращаясь по маршруту, пройденному недавно, невольно расслабляется, полагаясь на свою память. Зная, что «до того камня чисто», очень трудно убедить себя в обратном. Можно тридцать раз сказать «надо быть осторожней», но подсознание сделает по-своему. А Зона таких вольностей в обращении с собой не прощает. Поэтому сталкер, если ему необходимо вернуться, непременно заложит крюк, чтобы обойти прежний маршрут. Пусть дальше получится, зато – надежнее.
Ледоколу возвращаться на «Росток» по дороге было неудобно. Поэтому он двинулся со мной в сторону Рыжего леса. Мы прошли всю деревню и поднялись по тропе на взгорок – поселенье располагалось в долине. С высотки отлично просматривалась дорога до блокпоста «Наемников». Сейчас на ней было безлюдно, как, впрочем, и всегда. Мало кто из бродяг рисковал заходить в этот сектор.
Цепь аномалий сопровождала нас слева, пока мы не перевалили через гребень холма. Тут «Электры», будто зайдя на запретную территорию, разбежались веером, оставляя множество проходов между. Получился лабиринт, приглашавший потягаться с ним в сообразительности и наблюдательности. Мы с Лехой переглянулись и, ни слова не говоря, двинулись перпендикулярно нашему прежнему маршруту, прямо в гущу искрящих аномалий.
В голове у меня бродили сумрачные мысли. Было жаль Сержа. Он, хоть и себе на уме, но мужик надежный… Был. Из него мог бы получиться отличный сталкер. Ветеран. Легенда. Если бы глупо не погиб. Я считал себя ответственным за его смерть. Не знаю почему. Вроде, не было на то оснований, а, все равно, червячок вины меня глодал. Может, причиной этому был факт знакомства его с Кузей, начавшегося с моей легкой руки.
Кузя! Сволочь! Хоть я и понимал его мотивы, а, все равно, простить ему смерть напарника не мог. И то, что я Кузю отпустил, было, вопреки моим словам о гуманности, всего лишь изощренным способом отомстить. Тут, Кузя, конечно, прав на все сто процентов. Пройти этот маршрут только с пистолетом и ножом – чистой воды смертный приговор. Так что, на моей совести повисла еще одна смерть. Охотник, Серж, теперь – Кузя, пусть ему хорошо лежится! Долг перед Зоной опять подрос! Только бы Она не потребовала расплаты по векселям раньше времени.
Ну почему в жизни все так по-дурацки устроено? Ведь это уже было за Периметром: друзья, предающие тебя, любимые, обманывающие при первой возможности, власти, стремящиеся втоптать в грязь. Я думал, когда пришел сюда, что в Зоне все не так. Оказалось – действительно не так. Тут все более жестко. Если предательство друга на Большой земле может обернуться для тебя неприятностями и расстроенными чувствами, то здесь, непременно, – пулей в спину. Если сломанная нога за Кордоном – всего лишь мелкая неприятность, то в Зоне – смертельная опасность, преодолеть которую можно только вдвоем.
В юности я с большим удовольствием читал фантастику Гаррисона. Была у него одна книжка – до сих пор помню ее название – «Неукротимая планета». Так вот, в ней рассказывалось про мир, где все живое имело одну цель - уничтожение человеческих существ. В том мире жили супермены, по нашим меркам. Они могли голыми руками сражаться с чудовищами, обладали отменной реакцией и полным презрением к смерти. Но люди, в конечном итоге, погибли, кроме тех, кто вовремя сбежал оттуда. Все потому, что они не смогли побороть в себе жажду убийства и принять для себя девиз, единственно приемлемый для того мира – сотрудничество.
Так, неужели, сталкеры обречены на вымирание именно по этой же причине? Потому, что каждый жрет каждого. Потому, что в большинстве своем, ходоки стремятся только к одному - личному обогащению, подменяя этим понятием другое – богатство. Прошу понять меня правильно – богатство, не есть синоним роскоши. Только, почему-то, люди рвутся именно к роскоши, во всех ее проявлениях: власть, деньги, возможности. Эта триада засасывает похуже болотной трясины. Власть равно деньги, деньги равно возможности, возможности равно власть. И так по кругу, пока не придет единственный финал. От него еще никто не смог убежать. Старуха с косой является ко всем – и к богатым и к бедным.
Я понимаю: хочется прожить жизнь в достатке и довольствии, а не пытаться свести концы с концами. Только, почему ради этой призрачной цели непременно нужно топить окружающих, мотивируя свои действия тем, что на всех не хватит? Почему так? А?
Аналогичная ситуация и в Зоне. Но, насколько я понимаю, разбогатеть тут еще никому не удалось. Богатеют другие – те, кто сидит за Периметром и выступает на экранах, призывая раз и навсегда разобраться с вредной частью суши.
Призрачные мечты ведут к призрачным целям, а те, в свою очередь, к неправильным путям. Я не ангел. Я не могу сказать о себе, что в жизни не совершал ошибок и подлостей. Нет, конечно! Да и покажите мне хоть одного, кто мог бы, не кривя душой, сказать о себе такое. Но здесь я понял, что за все придется расплачиваться. Обычно, конечно, это происходит позже, чем хотелось бы обиженным. Но расплата неизбежна. Это – закон. Пока Человечество не прекратит грызню и не оставит попытки уничтожить само себя, все люди будут жить как в Зоне – мифические хозяева, барыги, бандиты, сталкеры. Не хотелось бы мне, чтобы история Земли закончилась Зоной, в которой нет желания жить, потому что приходиться выживать: просыпаться и засыпать с оружием на боевом взводе, думать о том, что пора менять фильтры в противогазе, надеяться, что сегодня опять пронесет…
Что-то часто, последнее время, на меня мысли о сущем нападают! Старею, наверное. Пока я решал мировые проблемы, Леха успешно провел нас через лабиринт аномалий, и теперь мы стояли на относительно безопасном месте.
- Ну что, Крохаль, - Ледокол повернулся ко мне. - Какие у тебя теперь планы?
- Не знаю, - честно признался я. – У нас с Сержем был договор о взаимном сотрудничестве. Он силу утратил.
- А что за договор, если не секрет? – полюбопытствовал сталкер.
- Сначала он со мной должен был пройти к «Радару», - я не видел смысла сейчас что-то скрывать, - потом я с ним – на Станцию.
- Ну, ни хрена себе! – выдохнул Леха. – А установление коммунизма на всем белом свете в ваши планы не входило?
- Нет, - я про себя усмехнулся тому, насколько близок был Ледокол к моим недавним мыслям. – Хотя, идея – ничего себе. Надо попробовать.
- Попробуй, - кивнул головой сталкер. – И меня с сбой возьми. Я тоже хочу к мировому благу приложиться.
- Леха, - я махнул рукой. – Прекрати. Ты из «Долга». Тебе с одиночкой не по пути. «Остановим заразу Зоны!» - это твой девиз. Возвращайся к своим. Воронин, наверное, волнуется, куда это его боец пропал.
- Воронин меня послал вас с Сержем прикрыть!
Во как! Вот это новость! Воронин, значит! Интересно, а генерал заранее знал, что мы к хутору пойдем с Сержем? Стоп!!! А тогда, у тракторной бригады?! Тоже Воронин?
- Леха! – от напряжения мой голос осип.- Повтори, что ты сказал сейчас!
- Повторяю! – голосом вокзального информатора проговорил Леха. – Генерал Воронин, командир группировки «Долг», отправил меня, Алексея Ледокола, бойца означенной выше группировки, в рейд, имеющий конкретную цель - подстраховать двух сталкеров: Крохаля и Сержа. Что здесь непонятного?
- Непонятно, откуда Воронин вообще узнал, куда мы идем. Тебе он что сказал?
- Мне он сказал дословно следующее: «Леха! Это, наверное, самое важное задание в твоей жизни! Тебе нужно будет добраться до деревни кровососов и подстраховать там Сержа с Крохалем». – Ледокол проговорил это на одном дыхании, после чего сделал вдох и продолжил, глядя на меня: - Чего глаза выпучил, как омар? Любит тебя наш командир! Пользуйся, пока можешь!
- А как он объяснил свою осведомленность?
- А, никак! – Леха отмахнулся. – Это ж Воронин, мать его так! Он не объясняет, он приказывает. И перечить ему бывает сложновато.
- Послушай! – я приблизился к сталкеру. – Что-то тут нечисто. Никто, кроме меня и Сержа, не знал нашего маршрута. Да и Серж узнал меньше суток назад. Как твой чертов начальник об этом проведал?
- Не знаю, - развел руками Леха. Потом он принял позу учителя, излагающего очередную непреложную истину, и проговорил: - Есть три вещи, непонятные мудрецам: путь птицы в небе, путь змеи на камне, и путь Воронина в Зоне. Я, например, давно махнул на это рукой, и принял за данность, что генерал осведомлен о происходящем значительно лучше всех остальных сталкеров, сваленных в одну кучу.
- Так, Леха, - я сел на камень и пригласил сталкера присоединиться. – Теперь еще раз и медленно. Считай, что я полный придурок, который только что научился ложкой в рот попадать. И объясни, как ты здесь оказался.
- Ты здоров, Крохаль? – Леха заботливо приложил руку к моему шлему, изображая попытки потрогать лоб на предмет повышенной температуры. – Голову не напекло?
- Заканчивай! – рявкнул я, все больше раздражаясь от непонимания происходящего, и оттолкнул лехину руку. – Объясни, что вообще тут происходит? Я уже ничего не понимаю!
- Ладно, ладно! - Ледокол примирительно замахал руками и немелодично пропел: «Отпус-с-ти мне батю-ю-шка грехи-и! Знаю, у меня их-х очень много-о. Вы-ы-слушай, прошу, и-и-и помоги-и!» Расскажу! Все, как на исповеди! Честное слово! Только ты на меня больше не серчай, уважаемый сталкер Крохаль! А то я расстроюсь и тихо загнусь под ближайшим кустом от обиды. И останется твой долг ко мне невыплаченным. Тебе же совесть не позволит потом спокойно жить – замучает совсем.
- Ничего, пусть замучает. Потерплю. – я не мог долго сердиться на Ледокола, которому, плюс ко всему, действительно многим был обязан. – Ты рассказывай, не отвлекайся.
- Приставучий ты какой! – Леха присел рядом. – Ладно, слушай. Значит, наверное, дня три назад вызвал меня к себе Воронин, и сказал, чтобы я все дела Шурину сдал, и сидел на базе в получасовой готовности. У нас же знаешь как: «Есть, товарищ генерал!». Ребята в рейд, а я в казарму. Лежу, понимаешь, на матраце, бока пролеживаю. Хорошо! Только скучно. Вечером вчера зовет меня генерал опять пред свои ясные очи, и говорит, что утром надо мне будет собраться-подпоясаться и топать в сторону «Милитари». Я ему: «За каким чертом, дорогой начальник?» А он в ответ: «Бегом, твою мать!» Ну, я руками развел, козырнул и двинул. Только за пределы «Ростока» вышел, мне от Воронина сообщение пришло, дескать, дорогой мой Леха, и далее по тексту. Я, как и ты, ничего не понял. Ну, думаю, у начальства очередной заскок приключился. Однако, приказ есть приказ. Пошел дальше. Только до холмов добрался, смотрю, Кузя впереди. Да так шустро чешет! Я за ним. Он через лощину прошел, и к деревне прямиком. О как, думаю. Ему-то что надо в той деревне? Там же, отродясь, кроме кровососов, ничего не было! Я, значит, потихоньку, за ним, чтобы он меня не заметил. А тому – хоть бы хрен по дороге: несется к домам и по сторонам не смотрит. Потом вижу - залег. Я тоже за камушком спрятался. Кузя полежал-полежал, и дальше побежал. Я, как ты сам понимаешь, двинул за ним. Вижу, он к дому. И я к дому. В окно тихонько заглянул: Кузя из «Калаша» в подвал целится. Я в дом, а там стрельба. Притаился за стенкой. Тут, как раз, на ПДА сообщение упало, что в этой самой деревне только что застрелили Сержа. Ну, я и вышел. Как раз к развязке успел. А вот откуда Воронин про это заранее знал, это, ты меня уволь, сам у генерала выясняй. Так что, мне тебя теперь страховать, пока наш дорогой начальник приказ свой не отменит. Странно, что он еще на меня через сеть не матерится, за то, что я Сержа прохлопал.
- Действительно, странно. Ну, Леха, вокруг меня за последнее время столько всего произошло, что еще одной странности я просто не удивлюсь. Хочешь, пошли со мной. Для меня это даже хорошо: одного напарника у меня убили, а второй, потенциальный, ссучился. Так что, не в обиду тебе сказано, как запасной вариант ты мне очень нравишься. Пошли!
- Куда?
- В Припять, для начала. Запасов у тебя хватит на такой рейд?
- Крохаль, - Леха даже встал от неожиданности услышанного. – Ты совсем плохой, да? Чего ты в той Припяти забыл? Мало, что ли, по Зоне других мест, где голову сложить можно?
- Мест-то, Леха, может, и не мало, - я вздохнул, - только в Припять меня долг зовет. Понимаешь? Долг! За себя и за того парня. Ну, очень мне туда надо!
- Ну, раз очень надо… - Ледокол тяжело вздохнул. – Тогда пошли. А то ведь ты, без присмотра, опять в какую-нибудь шнягу влезешь. Редкостное у тебя везенье, Крохаль, попадать туда, куда обычный сталкер добирается только в пластиковом мешке. А ты, зараза такая, оттуда еще и выбраться целым умудряешься. Везунчик!
- Не перехвали, Леха! – я тоже поднялся. – Пошли, потихоньку.
Это «потихоньку» заняло, в обще сложности, почти двое суток.
К ночи мы добрались до подступов к Рыжему лесу. Свое название он получил за странный цвет деревьев, которые росли там. Они, в силу каких-то причин, прибрели рыжие листья, которые не сбрасывали ни зимой, ни летом. Лес так и стоял круглый год, как игрушка красного золота в лавке ювелира.
Считается, что рыжим этот лес стал еще после аварии 1986 года, когда его накрыло выбросом. Не Выбросом, а выбросом - радиоактивным облаком. Только, говорят, что тогда лес был сосновым, а не лиственным, как сейчас, и располагался не на подступах к «Радару», а севернее города энергетиков. По каким причинам лес претерпел такие изменения, на этот вопрос вразумительного ответа нет. Но, факт остается фактом: лес сместился южнее и стал лиственным. Вообще-то, с Зоны станется переместить целый сектор на несколько километров в сторону. Тот же «Блуждающий ручей». Кто-то считает его очень реальным миражом, а кто-то – путешествующим с места на место участком Зоны. Кто из ребят прав, а кто ошибается – не мне решать.
Лес частично попадает под действие «Радара». Где точно проходит граница, никто сказать не может, поэтому, только самые сумасшедшие ходоки рискуют бродить под рыжими деревьями. Кому-то удается вернуться оттуда целым и невредимым, а кому-то нет. Вторых больше. Только в западных районах Леса можно передвигаться, не опасаясь, что на твои мозги повлияет «Выжигатель». Но, бывает так, что и запад Леса, да и Мертвый город, к пригородам которого он подступает, попадает под волну смертельного пси-излучения. Такое случается раз в две-три недели, причем, график активности «Радара» никто составить не может. Раньше пытались проследить зависимость мощности излучателя от Выбросов. Не получилось. Обе эти опасности жили своей жизнью, мало замечая друг друга. Ученые, когда у них закончились рациональные объяснения, выдвинули теорию, что мощность излучателя, следовательно, и контролируемая им площадь, находятся в зависимости от активности Солнца. Кто им такую идею подкинул? Ребята с Янтаря даже подвели под свою гипотезу доказательную базу. Наверное, кто-то отхватил на этом неплохой куш. Я же могу только сказать одно: как был «Радар» вещью в себе, так ей и остался. И сколько бы научники ни говорили, что они разгадали его тайну, я им не верю. Пока еще ни один ученый не пошел в Рыжий лес, чтобы проверить свои предположения. А сталкеры… Ну, что ж, сталкеры ходят. И пропадают. Но так по всей Проклятой Земле. Просто, в Зоне есть места, куда лучше вообще не забираться, если на нет острой необходимости. К таким относится и Рыжий лес.
Уже почти стемнело, когда мы увидели первые деревья медно-красного цвета. Лес, даже среди вечных осенних красок Зоны, выделялся какой-то вызывающей боевой раскраской, в ночи казавшейся черной. Эти места я знал не очень хорошо, зато Леха, как оказалось, ориентировался в них превосходно. «Долг», одно время, держал тут группу наблюдателей, которые контролировали подступы к Лесу, а, самое главное, выходы из него. Не хотел Воронин, что бы «Монолит», проскочив через «Радар», неожиданно оказался на равнине. Поэтому, у «Долга» тут был схрон, к которому Ледокол меня и вывел.
Землянка притаилась в чистом поле. Если не знать, что под землей скрыто довольно просторное помещение, то можно стоять в шаге от двери, и ничего не заметить. «Долг» постарался на славу, маскируя свое убежище. Я бы тоже прошел мимо, если бы Ледокол не обратил моего внимания на остов БТРа, фонящий, словно его вынули из активной зоны реактора. Когда Леха сказал, что ночь нам следует переждать внутри этой железки, я посмотрел на него как на сумасшедшего. Но, оказалось, что «Долговец» не шутит. Он спокойно приблизился к бронетехнике, открыл скрипучий десантный люк и скрылся в нем. Я уже мысленно похоронил напарника, когда дозиметр, вдруг, замолчал, словно не разрывался от натуги секунду назад. Из люка показался довольный Леха и призывно махнул рукой. Я, еще не веря своим глазам и показаниям прибора, последовал за «Долговцем». Дозиметр молчал, как партизан на допросе.
Леха хитро улыбнулся, глядя на мою растерянную физиономию, и приоткрыл один из железных ящиков, прикрепленных к борту бронемашины. В этот же самый момент дозиметр вновь заголосил, а цифры в строке тактической информации показали запредельные величины. Я чуть было не выскочил вон из этого железного гроба, но Ледокол меня удержал. Он открыл ящик полностью, и я увидел два артефакта, которые встречаются повсеместно: «Грави» и «Медузу». Потом я присмотрелся, и разглядел позади них более редкую находку – «Ночную звезду». Леха безбоязненно протянул руку, и снял с полочки «Медузу». Мой дозиметр тут же замолчал, и принялся отщелкивать вполне приемлемый уровень радиации.
- Вот так, Крохаль! – сказал Леха, глядя на меня. – «Долг» Зону еще и изучает, чтобы было ясно, как с Ней бороться. Только, в этом направлении мы мало продвинулись. Зато – нашли несколько интересных приблуд. За эту, например, надо Болотного Доктора благодарить. Он идею подкинул. Такое сочетание артефактов сводит с ума дозиметр, но реально на радиационную обстановку не влияет.
- Как это вы умудрились проверить?
- Очень просто – накопительный счетчик рядом положили, потом посмотрели. Ничего. Теперь, если надо в чистом поле что-то спрятать, так и маскируем. Ни один схрон пока не разворошили.
Я вспомнил, сколько раз проходил мимо подобных участков с повышенной радиацией. В большинстве своем, конечно это были «Горячие пятна», но несколько заимок «Долга» я, наверняка, пропустил. Нет, внутрь, конечно, я бы не полез, даже зная, что это все - бутафория. Но, просто, любопытно. Надо будет себе на заметку взять. Если, конечно, из рейда вернемся.
Вниз вела лесенка, начинающаяся от люка в полу БТРа. Метра на два ниже уровня земли был оборудован небольшой бункер. Ни в какое сравнение с моим он, конечно, не шел. Это было просто помещение, вырытое в грунте и сверху перекрытое стволами деревьев. В комнатке все было предельно аскетично: никаких топчанов и прочих удобств. Запас провизии и воды хранился в трех деревянных ящиках у одной из стен. Вдоль другой стояли еще два армейских ящика: в одном лежали четыре «Абакана» с двумя или тремя рожками к каждому и несколько пачек патронов. Второй ящик был разделен на два отсека: в одном лежали противогазы, аптечки (синие армейские) и несколько упаковок с перевязочными пакетами; в другом я увидел гранаты и выстрелы к подствольнику. Негусто, конечно, но иметь на передовой подобный схрон полезно. Тут всякое случиться может. А с таким арсеналом до «Ростока», при известном опыте и везенье, добраться можно запросто.
Время до утра мы с Лехой коротали в землянке «Долга». На посту никого не оставили: люди сюда не сунуться, а от мутантов нас надежно прикрывал люк бронетранспортера. Ночью мне опять приснился учитель. На сей раз он ничего не говорил, а только стоял в стороне и грустно улыбался мне. Не знаю, что этот сон должен был означать, но проснулся я в скверном расположении духа. Тело мое ныло, будто я только что вернулся с десятикилометрового кросса при полной выкладке. Может, на меня так излучение «Радара» действовало? Леха, меж тем, выглядел бодрым, выспавшимся, и с завидным аппетитом уплетал консервы из жестяной банки. У меня же кусок в горло не лез. Только осознание того, что я приближаюсь к своей цели, где мне могут понадобиться все силы и даже больше, помогло справиться с сублимированной пищей. Как только я проглотил последний безвкусный комок, Леха встал, собрал мусор в пакет и первым поднялся по лесенке.
Мы выбрались наружу через фонящий БТР. Погода Зоны соответствовала моему хмурому настроению. Дождя не было, но серое небо обещало, если не потоп, то ливень минимум. Холодный порывистый ветер пробирал бы до костей, не будь мы облачены в защитные костюмы.
Рыжий лес оставался севернее, а мы постепенно сдвигались к Мертвому городу. Приближение к городским окраинам ознаменовала встреча с большой стаей слепых собак. Хорошо, что при них не было чернобыльца, иначе нам с Лехой пришлось бы туго. Хотя, и так вышло несладко. Слепцы перли лавиной, будто что-то гнало их на нас. Полностью презирая потери, они текли как река, а мы только успевали менять магазины. Последнего пса удалось добить, когда автоматы уже начали дымиться. Собака рухнула нам под ноги, успев дотянуться когтистой лапой до моего ботинка. По самым скромным подсчетам выходило, что в этой стычке мы потратили четверть, если не больше всего боезапаса, что был при нас к моменту старта из деревни кровососов. Если так будет продолжаться, то патронов нам хватит только до Припяти, а дальше придется лапу сосать, как тому медведю.
Однако Зона, на сей раз решила ограничиться «устным» предупреждением. После этой встречи с собаками мы прошли мимо Мертвого города по закраине Леса, никого не встретив. Только призраки, вечные обитатели этих мест, донимали нас своим присутствием. От этих соседей вреда было не больше, чем от назойливой мухи. Они не мешали нам идти, однако, сильно отвлекали внимание, маяча на опушки. Глаз то и дело цеплялся за мельтешение среди кустов и редких деревьев, что сильно снижало скорость нашего передвижения.
Все сталкеры, ходившие в этих местах, рассказывали, что каждому призраки являются свои. Не знаю, что виделось Лехе, но я замечал, как он, время от времени, нервно сжимает цевье своего «Абакана» и давит рефлекторное движение руки, вскидывающей автомат к плечу. Меня Лес не побаловал разнообразием видений: Охотник и мой отец, сменяя друг друга, сопровождали нас на протяжении всего времени, пока мы шли мимо медных деревьев.
Только когда мы миновали Рыжий лес, а с ним и Мертвый город, на удивление спокойный сегодня, призраки тоже отстали. На прощанье я обернулся и увидел, как отец и учитель, стоя рядышком, медленно истаивали в воздухе. Полупрозрачный Охотник, так мне показалось, махнул рукой и совершенно растворился в сизом мареве, неожиданно поднявшимся из травы.
Лес и Мертвый город остались за спиной. Мы постепенно стали продвигаться на северо-восток, вдоль гипотетической границы работы «Выжигателя», приближаясь к конечной точке похода. Теперь наш путь лежал прямиком к городку энергетиков, опустевшему весной восемьдесят шестого года.
Через некоторое время справа показалось большое поселение, отгороженное от нас стеной аномалий – Чистогаловка. Мы не пошли туда – смысла не нет, да и через аномальное поле пробиться проблематично. Ловушки были натыканы густо и хаотично, как грибы после дождя, что отмечалось даже без детектора и бинокля. Можно было, конечно, прикрыться «Обмылком», отлично себя зарекомендовавшим, но пресловутое Чутье говорило, что на сей раз лучше от экспериментов с аномалиями воздержаться. Кроме того, Чистогаловка, как и станция Янов в нескольких километрах за ней, находилась в зоне интереса «Монолита». Там появляться нам пока не следовало. Еще не стоило сбрасывать со счетов и тот факт, что этот сектор, в смысле – Чистогаловка, периодически накрывало излучение «Радара». Основной свой удар излучатель, конечно, направлял чуть дальше: Янов – южная часть Припяти – Красное за рекой. Это была северная граница запретной территории. С юга веретено пси- излучения проходило через Копачи, Кривую Гору, Зимовище за рекой, и упиралось в Красное, завершая громадную дугу. Острием веретено начиналось от «Радара» в военном годке Чернобыль-2, который на всех картах советских времен обозначался как пионерлагерь севернее поселения Корогод.
Мы уже миновали уровень «Радара», оставив приснопамятный «Выжигатель мозгов» справа, и сейчас двигались к Припяти. Печально известная ЧАЭС была где-то километрах в пяти-шести к востоку. Аномальный фронт постепенно оттеснял нас от Станции, заставляя приближаться к болотам возле Буряковки. Такой маршрут ни меня, ни Леху не устраивал. Если не удастся в скором времени проскочить на север, то потом придется закладывать крюк, чтобы миновать заболоченный участок леса, и по дорогам добраться до северных окраин города энергетиков.
Проход нашелся, когда мы добрались до железной дороги, уходящей вправо в сторону Янова и дальше до ЧАЭС. По моим прикидкам, отсюда до Станции было километров восемь. До Припяти, точнее, до завода «Юпитер», если пойти напрямки, всего-то около пяти километров. Только, напрямки пройти не давала Зона, выдавливая нас севернее. Справа отчетливо виднелась выжженная земля, заходить на которую, даже при молчащих ПДА, было чересчур рискованно. Поэтому мы с Лехой, не сговариваясь, пошли прямо на север, в надежде, что когда-нибудь нам представится возможность свернуть к городу. Скоро перед нами встал лес. Судя по карте, в нужном нам направлении через него шла дорога. Только она давала возможность продвинуться на север, ибо в самом лесу, что даже отсюда было заметно, земля буквально заросла аномалиями.
Проселок, по которому мы собирались пройти, давно должен был превратиться в заросшую просеку. Однако Зона сохранила его в первозданном виде. Слева и справа лес был полон аномалий, лабиринт которых, похоже, был непроходим. Нам ничего не оставалось, как только двинуться вперед по дороге, выглядевшей так же, как, наверное, и тридцать лет назад.
На наше счастье, Зона ограничила свою фантазию только странным видом самой дороги и не гнала мутантов навстречу. Иначе в узком коридоре между аномалиями нас бы изрядно потрепали. Изредка встречающиеся в этих пустынных местах твари шарахались от нас, как черт от ладана. Похоже, «Монолит» серьезно прореживал их ряды. Хорошо, что сектанты сами сюда не совались, предпочитая отсиживаться возле возлюбленной Станции, охраняя свое божество.
В любом случае, место, где мы сейчас находились, сильно напоминало бутылочное горлышко: слева оно ограничивалось болотами возле Буряковки, а справа – заболоченными низинами у Янова. Промежуток между болотами – самый удобный путь на север. Если бы не высокая аномальная активность, то сталкеры шли бы тут к центру Зоны как по бульвару. На месте сектантов из «Монолоита» именно тут я бы и организовал засаду, особо не надеясь на обороноспособность Зоны. Вернее – помогая Зоне охранять самую главную свою тайну, скрытую, по рассказам, в недрах взорвавшегося реактора.
Однако, секретом этим был не Монолит. После очередного явления Охотника, когда он показал мне пресловутый камень, я прекрасно понимал, что легенды об Исполнителе желаний – не больше чем сталкерский фольклор. Однако, что-то ЧАЭС в себе скрывала. Что-то, что надо было охранять всеми силами. Что-то, невозможное, запредельное, что нельзя давать в руки людям. Поэтому, получалось, что «Монолит» выполнял важную миссию по защите людей от них самих.
Я поймал себя на мысли, что понимаю сектантов, более того – начинаю испытывать к ним симпатию. Наверное, так и меняется мировоззрение, и люди переходят в стан врага, поняв, что сражались не на той стороне.
Насколько я помнил старую карту Зоны отчуждения, дорога, по которой мы сейчас двигались, шла в сторону Кошаровки и Новошепеличей – северных пригородов Припяти. Примерно через километр влево должен был отходить еще один проселок – в сторону древни, названия которой я не мог вспомнить. Зато я прекрасно знал: если двигаться прямо, то еще через километр мы выйдем на асфальтовую дорогу от Кошаровки к Чистогаловке, обходящей Припять с запада. С этого места, если поля не заросли, можно уже увидеть город энергетиков и завод, к которому мы шли.
Именно возле перекрестка, от которого начиналась дорога к неизвестной деревне, нас и встретили бойцы «Монолоита». Хлесткий выстрел СВД, а за ним и второй, раздались где-то вдалеке, и я почувствовал толчок в грудь. Такое ощущение, что меня лошадь лягнула. Я отлетел на шаг и упал в придорожную канавку, пытаясь восстановить сбитое попаданием дыхание. Перед глазами поплыли темные круги, а в голове раздался колокольный набат, когда я приложился ей о землю. Словом, на несколько мгновений из обстановки я выпал.
Лехе со своим снайпером повезло больше: пуля только чиркула Ледокола по шлему, не причинив вреда. Когда я немного восстановился, мой напарник уже успел скрыться в кустах возле какого-то валуна. Судя по всему, «Монолитовцы» нас потеряли, потому что с их стороны была тишина.
- Крохаль, - раздался голос напарника в наушниках. - Ты как? Жив?
- Не дождешься! – я откашлялся. – Нормально все, только больно, а травм, вроде, нет. Что впереди?
- «Монолит» впереди! Засада! Человек шесть и два, может три снайпера. Попали мы, короче.
- Какое до них расстояние?
- Метров шестьсот-семьсот. Где-то так.
- Я точнее? – я очень осторожно перевернулся на живот, ежесекундно ожидая пулю в лоб. – Судя по всему, накрыли нас из СВД, но на излете. Значит – метров пятьсот минимум. Ты как думаешь?
- Ну, Крохаль, ты и вопросы задаешь! Мне что шагами измерить?!
- Ладно, извини! Это я погорячился. Тактическую обстановку сказать можешь?
- Сходу! – голос Лехи мне не понравился – слишком веселый. – Мы в дерьме, товарищ командир! Какие будут указания? Ложку, чтобы расхлебывать, я уже приготовил! Откуда начинать хлебать?!
- Шутник, итить-колотить! – выругался я и посмотрел на тактический экран. – Леха, ты видишь то же, что и я?
- Вряд ли! – тут же отозвался Ледокол. – Я вижу камень прямо перед собой, а ты, скорее всего, - грязь в канаве!
- А на ДЖФ ты не смотришь?
- Смотрю, только, там тихо. А у тебя?
- И у меня. Вряд ли «Монолитовцы» нас просто так отпустят. Что-то они задумали.
- Ага, с флангов обходят! – согласился Ледокол.
Ситуация действительно была критическая: нас зажали на дороге и не давали поднять головы. Я готов был спорить на любую сумму, что снайперы никуда не делись, а тихо сидят на позиции и выцеливают нас в оптику. Хорошо, что «гауссов» у них не было, иначе от нас давно бы нежный фарш остался. Который, как известно, назад не закрутишь!
- Леха! – я решил немного поиграть в прятки. – Ты пошуметь можешь, чтобы снайперов отвлечь? Мне пару секунд надо всего.
- Ты что удумал? Куда тебе из канавы бечь? Только высунешься, сразу свинцом нафаршируют!
- Ага! А если мы тут просто лежать будем, то нас чаем с пряниками напоят и домой проводят. Отвлеки их, мне нужно ближе подобраться. Для моего «Винтореза» метров триста надо, чтобы гарантированно попасть.
- Ты как к ним подбираться собираешься?
- Это мое дело! Ты пошуми!
- Ладно! – Леха пошевелился, и тут же пуля калибра 7,62 выбила искры из камня возле его головы. – Достаточно!? Или мне во весь рост встать и «Яблочко» сплясать?!
- Лучше «Цыганочку»! С выходом! – сказал я и активировал камуфляж.
Я уже почти выполз на дорогу, когда впереди раздалась беспорядочная стрельба и многоголосый вой: люди вторили хищникам. Казалось, что мутанты напали минимум на взвод сектантов. Если порождения Зоны атакуют неожиданно, как сейчас, то бой превращается в мясорубку, причем, в качестве мяса выступают люди. Сейчас же впереди разворачивалась баталия, посерьезнее Курской битвы. Чувствовалось, что первую волну мутантов «Монолитовцы» успешно отбили, однако, те не успокоились и пошли на второй приступ.
Мне было не интересно, чем закончится противостояние людей и монстров. Более насущной проблемой сейчас было наше с Лехой выживание. Мы вскочили, и моля Зону о снисхождение, побежали сквозь кусты в сторону Припяти. Где-то через километр мы оказались на старой дороге, поднимающейся в гору. Если бы не складки местности, то отсюда можно было бы видеть окраины города и завод. Зона, казалось, пощадила этот участок леса, не дав аномалиям расселиться под деревьями. Только это показное умиротворение не приносило нам спокойствия. Давно известно, что в если сейчас все хорошо, то через пять минут все станет плохо.
В нашей ситуации плохо стало не через пять минут, а когда мы выбрались на опушку. Путь по лесу, густо заросшему кустарником, в тяжелых костюмах был утомителен даже без посягательств мутантов на наши жизни. Достаточно просто пройти полтора километра, продираясь через сплетения малины, приобретшей в результате мутаций свойства колючей проволоки, чтобы почувствовать себя вымотанным до предела.
Лес закончился. Мы остановились на небольшой полянке, одним своим краем открывавшейся в сторону Припяти. Нам необходимо было отдохнуть. Но подходящего места для привала поблизости не нашлось: сзади простирался лес, где совсем недавно мутанты рвали отряд «Монолита», а прямо перед нами было поле, заросшее невысокой бурой травой. По краю леса шла дорога, через асфальт которой пробивались пучки травы, похожей на мотки медной проволоки. Насколько хватало глаза, дорога вела вдоль леса, иногда скрываясь в кущах кустов и невысоких деревьев. Метров в пятидесяти севернее нашей точки, дорога забирала чуть правее и потом скрывалась в лесу. Если мне не изменяла память, то этот асфальт на севере должен был упереться в Кошаровку, оставив Новошепеличи справа. Я поглядел на спутниковую карту Зоны. Так и есть. А вот и проселок, по которому мы шли, пока не нарвались на засаду «Монолитовцев». Он примыкал к дороге слева, метров через триста или чуть больше после поворота.
Мы залегли под поваленным деревом на кромке леса и принялись в бинокли изучать окрестности. Чуть правее нас в низинке, виднелось болотце, раньше, видимо, бывшее озерцом. Еще дальше, за небольшим забором – какие-то постройки, похожие на ферму. По прямой, в двух километрах за болотом, над лесопосадками возвышались строения «Юпитера»… Вот он… Только руку протянуть!..
Однако, как бы близок не был заветный финиш, не стоило забывать еще об одном правиле, выдержавшем проверку Зоной: на последних метрах особенно не спеши, чтобы на пень не налететь.
Бинокль, синхронизированный с тактическим компьютером, услужливо приблизил и показал мне позицию снайперской пары «Монолита», засевшей на одной из крыш завода. Два километра для полевого бинокля – очень большое расстояние, чтобы можно было рассмотреть что-то в деталях: подрагивание рук смажет картинку. На мое счастье, я взял из бункера не обычную оптику, а современную электронную систему, позволяющую стабилизировать изображение, сфотографировать его, померить расстояние до объекта… Да мало ли что еще умело это чудо военной техники! Пока же бинокль выделил мне красной рамкой снайпера, готового открыть огонь по цели. Я согласен был поставить любые деньги против ложки «студня», что стрелков там не двое, и вооружены они не СВДшками… «Гаусс», если с хорошим снарядом, километр перекроет. Даже не напрягаясь. А в чистом поле против снайпера, который тебя с крыши пасет… Ни подпрыгнуть, ни залечь, как говориться.
Судя по безрадостным вздохам Ледокола, он тоже понимал, что напрямую к «Юпитеру» нам не пробиться. Придется обходить. А время, меж тем, уже близилось к вечеру.
- Что думаешь? – я перевернулся на спину и уставился в хмурое небо, местами покрытое рваными хлопьями низких черных облаков. – Как дальше пойдем? Мимо снайперов тут не проскочить.
- Согласен! – Леха тоже перевернулся. - Вариант я вижу только один: обойти по краю леса, по дороге. Там, ближе к ночи, проскочим Кошаровку и выйдем к протоке. По ней доберемся до основного русла реки и дойдем долиной под бережком до следующей протоки. Переберемся на другой берег в том месте, где она в Припять-реку впадает, и также бережком дойдем до города. Если я не ошибаюсь, то выйдем к стадиону.
- Ага, выйдем! Вот тут и тут, - я указал на карте, - мосты через протоки, насколько я понимаю. Думаешь, «Монолит» их не стережет?
- Думаю, нет! – ответил Леха. – Мосты давным-давно разрушены и «Монолиту» нафиг не нужны. Никто еще в город с севера не заходил. Железнодорожная ветка Янов-Буряковка у всех считается непроходимой. Как мы через нее проскочили, ума не приложу! А на севере ребята вряд ли подвоха ждут. Там, насколько я понимаю, дальше все перекрыто аномалиями чуть ли не до Усова.
- Ага, а засаду «Монолит» в лесу просто так оставил, на всякий случай!
- Мне кажется, что мы не на засаду наскочили, а на какой-то отряд. – Леха лениво потянулся. – Если бы «Монолитовцы» там обосновались всерьез, то мы бы сейчас с тобой не разговаривали, а тихо остывали с дырками в голове. Слишком все это на экспромт похоже. Сам посуди, с чего бы это они по нам из СВД шмаляли с предельной дистанции, если бы давно там сидели. Подпустили бы метров на триста, а то и меньше, пах-пах, и два трупа. А тут, сдается мне, бойцы сами не поняли, с кем столкнулись, потому и запаниковали. Ну, представь, идешь ты по территории, на которой никого, кроме своих, быть не может в принципе, а тут вот раз, и два лба нарисовались неизвестно откуда. Я бы, например, сильно занервничал.
Я вынужден был согласиться с Лехиными доводами: скорее всего, мы действительно столкнулись с рейдовым отрядом «Монолита». Мне сильно не хотелось обходить Припять, когда цель уже вот, только возьми. Но, с другой стороны, альтернативным вариантом был бросок в лоб на снайперов. А этого мне хотелось еще меньше.
Отдохнув немного, мы поднялись, и, прикрываясь кустами от поля и снайперов, двинулись дальше на север. Как я и предполагал, вскоре дорога пересеклась с проселком, а еще дальше асфальт нырнул в лес. Оттуда, справа через поле, виднелись строения. Толи это была Кошаровка, толи Новошепеличи, я разбираться не стал. Ясно было одно, эти дома – северный край Припяти. Вернее – северный пригород.
Уже заметно потемнело, поэтому мы с Лехой быстро двинулись в сторону поселения. Нам абсолютно не хотелось оставаться ночью на открытом месте. К тому же, деревня действительно казалась пустой. Лишь на подходе к ней мне в голову пришла мысль, заставившая меня остановиться.
- Леха! – позвал я напарника, успевшего уйти вперед. – А как мы с зомби вопрос решим?
- С какими зомби? – Леха тоже остановился.
- Ну, теми, что в Припяти. Говорят, их там до черта.
- И что тебя волнует? Ты, разве, с ними никогда дела не имел?
- Имел, потому и спрашиваю. Нашумим! Как пить дать, нашумим!
- Ну! – развел руками Ледокол. – Что поделаешь! Значит, надо через город в темпе вальса пробежать. Пока «Монолит» не очухается.
Мне пришлось удовлетвориться таким ответом. На самом деле, я не боялся стычки с «Монолитовцами», тем более, что понимал ее неизбежность. Еще меньше меня страшила встреча с зомби. Боялся я не этого. Меня пугала встреча с Припятью. Встреча с легендарным городом – призраком, воспетым в сталкерских сагах. Точно свои чувства я описать сейчас не мог, но что-то холодное сжимало живот, заставляя меня нервно озираться по сторонам. И с приближением к погибшему городу это чувство усиливалось. Меня начали терзать детские страхи – боязнь темноты, боязнь чулана у бабушки в деревне, где я последний раз был в пять лет, но отчетливо помнил эту захламленную каморку за кухонькой. Боязнь столкнуться лицом к лицу со своими страхами и несбывшимися мечтами, разбуженными приближением Припяти-города.
Сумерки очень быстро превращались в непроглядную ночь. Мы только успели достигнуть первых домов, когда тьма скрыла от нас предметы. Плюс к тому, начался давно анонсированный Зоной холодный проливной дождь, и поднялся пронизывающий ветер, завывающий в еще не поваленных опорах ЛЭП у дороги. В такую погоду дальше продвигаться было чистым самоубийством. Причем, опасаться стоило не мутантов: даже они в такой ураган по норам сидят, и, тем более, не людей. Опасаться стоило ловушек-аномалий, скрывающихся за пеленой ледяных капель, падающих с неба. Детектор, конечно, мог бы помочь, но что толку от него, если ты не видишь, что у тебя под ногами твориться. Так что Лехин план проскочить ночью через поселок провалился. Выход был один – ночевать тут и пытаться дойти до протоки уже утром.
Поэтому, избегая ненужного риска, мы спрятались от непогоды в первом попавшемся свободном доме. Судя по кучам мусора и старым следам копоти на полу, стенах и потолке, этот дом когда-то использовался сталкерами как перевалочная база, или место отдыха. Когда-то давно…
Мы не стали разводить огонь. И не стали прятаться от проливного дождя, от которого не спасала дырявая крыша. Нас больше волновала защита от ветра, ревущего за стеной. А такую возможность старый дом нам давал. Если он не обвалился до сих пор, то, скорее всего, переживет и этот ураган. Ветер завывал, глуша все остальные звуки, но мне казалось, что в голос ветра вплетаются и другие звуки – заунывная песня чернобыльца, пронзительный крик псевдоплоти, рев кровососа.
Ночь мы разбили на два дежурства. Первым выпало нести вахту мне. Леха тут же поставил «Абакан», пристроив его так, чтобы вода не попадала на оружие, свернулся калачиком в углу, и уснул – мгновенно и крепко, как большая кошка. Я походил немного по комнате, потом присел возле стены, выходившей на улицу, и принялся изучать карту в своем ПДА, закрывая экран от капель дождя ладонью. Так, вот поселок Кошаровка и несколько параллельных дорог идущих с севера на юг через него. Увеличивая старый спутниковый снимок, я даже смог рассмотреть дом, в котором мы коротали ночь. Вот протока, до нее, если кратчайшим маршрутом, ровно километр. Если же идти в сторону реки, точно на восток, то придется пересечь обширную пустошь, покрытую чахлыми деревцами и невысоким кустарником. Кстати, если двигаться по дороге на юг, то километра через два можно увидеть тепличный комплекс, бывшую гордость городского хозяйства Припяти. Я решил, что в сложившейся ситуации оптимальным являлся маршрут, предложенной Лехой – по протоке до реки, бережком и войти в Припять с северо-востока. Я еще раз посмотрел на карту и сместил изображение, выводя на экран участок города, где мы должны были очутиться. Проделав это, я чуть не присвистнул от понимания того, куда мы упремся. Получалось, что нам, если не лезть на мосты, надо пройти до места, где очередная протока впадает в реку, форсировать узкое устье и южным берегом протоки дойти до города, оставляя слева (то есть на юге) еще одну пустошь, занимающую большой полуостров севернее городского причала. Тогда мы выйдем точно на угол проспекта Строителей и Набережной. Нет, я даже потряс головой, улица называлась не Набережная, та чуть дальше. А названия этой я не помнил. Не важно! Важно другое: если мы будем двигаться дальше к «Юпитеру», то обязательно пройдем мимо стадиона. Да, судьба, наверное… Никуда не деться.
Теперь я разглядывал карту при меньшем увеличении. На экране ПДА отражалась Припять и кусок ЧАЭС. Взгляд мой замер, потому что я увидел то, что, наверное, раньше не видел никто. Или, по крайней мере, не придавал этому значения. Город был построен в форме треугольника, вершина которого почти точно указывала на градообразующее предприятие. Почти… Будто наконечник невиданных размеров стрелы собирался поразить мишень, но пролетал мимо! Архитектор, строивший город энергетиков, составляя план застройки, преследовал, вероятно, цель: сделать так, чтобы все дороги Припяти вели на ЧАЭС. Дескать, как ни крутись, а все равно упрешься в мощь СССР! Вернее – проскочишь мимо нее! И, глядя на эту гигантскую картину, уместившуюся на экране моего ПДА, я понял, что «Монолиту» не нужен город Припять как таковой: сектанты не смогут его эффективно оборонять. Все их засады будут сосредоточены в южной части города, в перевернутой трапеции, ограниченной улицами Леси Украинки, Курчатова и Дружбы Народов, так как к Станции другого пути просто не нет. Я не знал, но чувствовал, что Зона перекрыла все дороги к ЧАЭС имени Ленина, кроме одной – проспекта Ленина, рассекавшего гипотетическою трапецию на две равные части. А стрелки на крыше радиозавода – не больше чем сторожевая вышка, предупреждавшая основные силы «Монолита» о приближении потенциально опасных гостей. Точно так. Они даже не смотрят в сторону города, ибо ничего интересного там произойти не может. Если какой сталкер и попробует прорваться к ЧАЭС, то он, скорее всего, пойдет по северной кромке покрытия «Выжигателя», что неминуемо выведет его мимо станции Янов к улице Леси Украинки – юго-западной границе трапеции. И тогда ходока будут расстреливать с двух сторон – из Припяти и с территории радиозавода. А северные районы города, голову даю на отсечение, «Монолит» не контролирует, и не интересуется ими. Если кто туда забредет, то пусть ходит, пока на мутанта не нарвется, или на аномалию. К Станции ему не пройти все равно.
Я не знал, чем подтвердить свою правоту, но я был уверен, что все обстоит именно так. В Зоне, скажете вы, нельзя быть уверенным ни в чем, кроме одного: Она тебя все равно обманет. Соглашусь… Но то, что я почувствовал, увидев через десятилетия задумку неизвестного Архитектора, подшлифованную Зоной, невозможно описать словами, кроме уже сказанных: «я уверен!»
Я собрался растолкать Леху и поделиться с ним своими соображениями, как мое внимание привлек новый звук, доносившийся снаружи сквозь грохот урагана: кто-то пинал жестяную банку, а та, в ответ, обиженно дребезжала, подпрыгивая на камнях.
Я выглянул из окна на улицу, но сквозь плотную занавесь воды, падающей с неба, ничего не увидел. Не помогли ни ПНВ, ни тепловизор. Однако, звук приближался. Я подобрался и приготовился стрелять, при необходимости. Через несколько секунд сквозь струи дождя на поломанный асфальт перед домом вылетела старая смятая трехлитровая жестянка из-под масляной краски и весело запрыгала по лужам. А еще через секунду за ней шагнул зомби. Это было необычно: мертвяки предпочитают в холодную погоду сидеть в укрытии, а этот, смотри-ка, гулял! Я не стал стрелять: зомби в нашу сторону даже не смотрел. Он деловито доплелся до банки и наподдал по ней ногой. Вернее, попытался. Удалось это не сразу. Две или три попытки пнуть импровизированный мяч зомби провалил: промахиваясь по банке, он терял равновесие и начинал размахивать руками, пытаясь устоять на ногах. Наконец, ему удалось попасть по жестянке, и та отлетела вниз по дороге. Новоявленный футболист радостно заухал и пошел догонять свою игрушку, растворившись в темноте. Теперь только звуки пинаемой банки напоминали о необычной картине, которую мне довелось увидеть. Вскоре за шумом дождя пропало и дребезжание жестянки.
Я отошел от разбитого окна и присел у стены, где меньше капало. Дождь не собирался заканчиваться или утихать. В доме, особенно в отлогих местах было полно воды, но меня это не заботило – костюм, купленный у Воронина, честно отрабатывал свою цену. Однако, лужи не интересовали меня еще по одной причине: на меня напала странная апатия и полное безразличие ко всему, что не имеет отношения к моей цели. Я сидел у стены и думал только о том, как мы пойдем через Припять, на каждом шагу встречаясь с тяжелым прошлым, как мы достигнем завода, как спустимся в подземелья. До этого момента я довольно отчетливо представлял наш маршрут, будто во мне открылся дар предвиденья. А что произойдет после того, как мы спустимся в подземелья, для меня было прикрыто плотной шторой. Плотнее, чем дождь за стеной. Когда наступило время лехиного дежурства, я растолкал напарника и рассказал ему о странном видении. Ледокол только пожал плечами в ответ. Я улегся в облюбованном «Долговцем» углу и уснул.
Я думал, что во сне вновь встречусь с Охотником и задам ему несколько вопросов, появившихся у меня недавно. Но учитель не пришел, наверное, решив, что мне самому надо найти ответы. Или я просто так измотался за этот рейд, что спал без сновидений.
Наступило утро, меня разбудил Ледокол. Дождь за стеной все не прекращался, но стало светлее. Теперь можно было, хоть и с трудом, рассмотреть, что происходит на другой стороне улицы. По проезжей части, когда-то ровной, а ныне изломанной катаклизмами, чахлыми деревцами и травой, потоками бежала дождевая вода, неся в себе мусор, ветки и комья грязи, смытые где-то выше по течению. Выходить из дома в такую погоду было бы полнейшим безумием, если бы мы не находились в Зоне, где каждый день – безумие. Мы решили рискнуть, надеясь, что ливень даст нам некоторую фору пред мутантами и снайперами «Монолита».
Как только мы покинули гостеприимные стены разрушенного жилища, дождь, будто ожидая этого, пошел на убыль. Пока мы перебирались на другую сторону поселка, он прекратился совсем. Осталась только мелкая водяная пыль, висевшая в воздухе. Идти, правда, от этого легче не стало: холодный ветер все так же задувал, пригибая к земле деревья и нас. Зато, теперь можно было четко видеть почти все аномалии, во влажном воздухе и на мокром грунте проявившие себя во всей красе. Особенно привлекательными выглядели «Электры», расцветающие сиреневыми молниями при каждом порыве ветра, и «Воронки», рисующие маленькие водяные смерчи на земле.
Мы уже добрались до протоки и, двигаясь вдоль нее, приблизились к основному руслу, когда на пути встала очередная серьезная проблема – псевдогигант. Каким образом он забрел на заболоченные берега реки, только Зоне известно. Мутант оказался в ловушке: дожди размыли и без того нетвердый грунт, превратив зыбкую почву в трясину. Единственный проход, обнаруженный нами через топь, вел по небольшой насыпи. С одной стороны это возвышение ограничивало свежее болотце, с выступающими на поверхность кочками, а с другой сухая площадка через небольшую балку упиралась в каменистую проплешину на самом берегу Припяти. Но до той проплешины было около трех-четырех метров бурного потока, стекающего в реку. При желании, можно было, обойти насыпь по болоту, перепрыгивая с кочки на кочку. Ни у меня, ни у Лехи такого глупого желания не появилось: кочки на болоте запросто могли оказаться «Контактной парой» (или «Разрядником» по-другому). Посему, нам надо было добраться до насыпи и обойти псевдогиганта. А тот вышагивал взад-вперед по сухому пространству, ограниченному топями, непроходимыми для него. Проскочить насыпь необходимо было бесшумно, не привлекая внимания «Монолитовцев», если таковые бродили поблизости. Признаться, гениальных идей на этот счет у меня не было. У Ледокола, похоже, тоже. С горя я присел на сырой валун, откинул забрало и приготовился обдумывать сложившуюся ситуацию. Попутно, можно было покурить.
Леха присел рядом и тоже уставился на гору мяса, маршировавшего по насыпи как часовой. Завалить-то псевдогиганта в такой ситуации не сложно, только хлопотно. С островка он никуда не денется, раз до сих пор не ушел. Значит – закидаем гранатами. Каким бы мощным мутант не был, но и у него имеется свой резерв прочности. Только, такой вариант не подходил – очень шумный, а нам нужна была скрытность.
Зона известная шутница! Загнала нас к черту на рога и смеется над беспомощностью двух сталкеров, упершихся в стену! Нам оставалось только уйти и поискать другой проход. Сколько это займет времени, не знал ни я, ни Ледокол. А время сейчас было на вес золота, ибо по свежим прогнозам с Янтаря, очередной Выброс намечался на нынешний вечер.
Псевдогигант неожиданно прекратил строевые упражнения, замер на месте, а потом принялся топать своими огромными ножищами так, что земля затряслась. Мы сначала не поняли, что произошло. И лишь когда над водой метнулась-потекла черная гибкая тень, едва уловимая глазом, до меня дошло – химера. Универсальный убийца, животное, которое живет только для того, чтобы лишать жизни других. Мощь, напористость, кошачья грация, цепкость бульдога, полное презрение к боли, развитый интеллект, телепатические способности делали это существо страшным противником. Страшнее всех мутантов вместе взятых. Химера прекрасно маскируется –мимо нее можно пройти в двух шагах и даже не заметить. Только когда когтистые лапы порвут тебя на кусочки, ты поймешь, с кем столкнула тебя Зона. Добавить к этому поразительную живучесть, достигаемую не только высокой скоростью регенерации, но и дублированием жизненно важных органов, так получается неуязвимая машина убийства. Завалить химеру, на моей памяти, никому не удавалось, тем более – только в два ствола. Схватка с химерой всегда заканчивается в ее пользу. Поэтому, лучше с ней не встречаться.
Мы с Лехой, вопреки здравому смыслу, кричащему нам «беги!», заворожено смотрели на ток, как черная тень, внезапно обернувшаяся химерой, одним плавным прыжком перемахнула через несколько кочек и оказалась на полоске земли, занятой псевдогигантом. Последний такому соседству явно не обрадовался. Он принялся скрести насыпь ногами, с каждым взмахом откидывая назад землю. Так собаки зарывают то, для чего их выводят на улицу. Химера невозмутимо смотрела на это действо и, казалось, тихо посмеивалась. Перепрыгнув на островок, она села на задние лапы, выпрямилась и свернула хвост колечком вокруг себя. Прямо-таки домашняя кошечка! Ей оставалось только начать умываться, загребая лапой из-за уха!
Псевдогигант, между тем, продолжал кидать землю ногами, и уже успел выкопать солидную яму. Этим, видимо, он привел себя в боевой настрой. Утробно рыкнув, он побежал в сторону врага, намериваясь смять его. Именно побежал! Я такого еще не видел! Обычно, чтобы разогнаться, этой туше надо спускаться с горы. По прямой псевдогиганты не бегают, а только ходят вразвалочку. Они даже добычу свою не загоняют, а спокойно идут за раненым, пока тот совсем не ослабеет. Да и от врагов эти мутанты не бегают, ибо нет тех врагов. Так, во всяком случае, было известно. Оказалось – неправда. Есть у них враги, и, при необходимости, псевдогигант может бегать, уподобляясь несущемуся танку.
Я думал, что химера встретит врага контратакой. Но, не тут-то было. Она выждала немного, пока противник не приблизится к ней на расстояние броска, а потом стремительно (я даже не успел заметить прыжка), переместилась за спину псевдогиганта, попутно вырвав из его шкуры солидный лоскут. Псевдогигат, потеряв химеру из поля зрения, затормозил и начал разворачиваться. Делал он это крайне неуклюже, особенно по сравнению с грациозной кошкой, сидящей у него за спиной. Похоже, что ранение не беспокоило здоровенного мутанта. Да и химера не придавала особого значения первой маленькой победе. Она просто забавлялась, демонстрируя чудеса ловкости.
Псевдогигант развернулся и уставился на химеру, в притворной скромности сидящей недалеко. Огромный мутант вновь разогнался и попытался протаранить врага, но химера, повторила свой маневр, оставив себе в качестве трофея кусок шкуры с лапы. Я не понимал этой игры, но меня она притягивала. Я не мог отвести взгляд от битвы, чтобы взглянуть на Ледокола, но я был уверен, что он тоже смотрит за поединком открыв рот.
Псевдогигант в третий раз пошел в атаку. Химера, на сей раз, проскользнула у него между лап и вырвала кусок мяса из паха. Эта рана уже причинила цыпленку-переростку некоторый урон. Псевдогигант остановился и заревел, но как-то обижено, будто у него отобрали конфетку, а не выдрали из тела шмат мяса. Химера, похоже, наслаждалась схваткой, смахивающий на сюрреалистичный поединок борца сумо с мастером айкидо. Она принялась перебрасывать кусок мяса из лапы в лапу, как кошка клубок, всем своим видом демонстрируя полное безразличие к противнику.
Псевдогигант все больше и больше приходил в ярость. В его крошечном мозгу могла уместиться только одна мысль. И химера успешно поселила ее там. Сейчас псевдогигант думал только об одном – достать неуловимого врага. Раз за разом он атаковал химеру, а та, воплощая в себе понятие «грация», раз за разом обманывала мутанта, уходя с линии атаки. При этом она еще и умудрялась наносить проносившейся мимо туше урон. Пусть мизерный в плане физиологии, зато имевший колоссальный вес в психологическом аспекте.
Проведя несколько бесплодных атак, псевдогигант совершенно потерял контроль над ситуацией. Его движения приобрели суетность. Он метался по островку, пытаясь зажать химеру в угол, ревя от бессильной злобы. Наконец, ему удалось вытеснить противника на узкую косу, с которой не было другого выхода, кроме как в воду. Я прекрасно видел, что до ближайшей суши химера не допрыгнет при всем желании. Она, похоже, тоже поняла, что попала в ловушку и, вроде бы, испугалась этого. Псевдогигант наступал на противника мелкими шажками, а химера робко пятилась назад, смешно перебирая лапами. Наконец, за ее спиной не осталось ничего, кроме воды. Псевдогигант радостно заревел, топнул ногой и ринулся в атаку.
Химера беспомощно жалась к кромке воды, понимая, что сейчас мутант, разогнавшийся до скорости локомотива, попросту сомнет ее. Однако, как оказалось, сдаваться она не собиралась. Когда до несущегося на всех парах псевдогиганта оставалось всего ничего, химера распрямилась, будто часовая пружина, взвилась в воздух, пропуская врага под собой, и мягко приземлилась за его спиной. Огромный вес самого большого мутанта в Зоне имеет, конечно, свои преимущества, но и недостатков в нем хоть отбавляй. Один из них – инерция. Чтобы остановить тонну или полторы радиоактивного мяса, бегущего со всех ног, двух метров мало. Псевдогигант даже не успел понять, что произошло, когда влетел с косы в воду, подняв волну, наподобие небольшого цунами.
Казалось бы, такая туша не в состоянии утонуть. Но именно это и свершилось: псевдогигант начал медленно уходить под воду, как будто его засасывала трясина. За всем происходящим, чинно восседая на задних лапах, наблюдала химера. Ее противник пытался вырваться из водяного плена, размахивал своими обрубками-крыльями, но выбраться на сушу не мог, а лишь быстрее погружался. Сначала его тело скрылось до середины груди, потом исчезли плечи, потом над поверхностью остались только глаза и рот. В этот момент химера, словно дождавшись команды, повернулась, смерила нас насмешливым взглядом, от которого у меня зашевелились волосы на теле, коротко рыкнула и перепрыгнула на противоположный от нас берег. Причем, сделала это в том самом месте, где тонул псевдогигант. Именно его голову, уже едва выступающую над водой, она избрала промежуточной точкой. Оттолкнувшись от тонущего мутанта, химера распласталась в воздухе, пролетела над водой и четко приземлилась. После этого она вновь обернулась к нам, посмотрела своими ярко-желтыми глазами и скрылась черной тенью так же неожиданно, как и появилась. Псевдогигант же к этому моменту уже во всю пускал пузыри.
Зона известная шутница! Она загнала нас в тупик, Она же и приоткрыла для нас дверку в глухой стены, чтобы мы могли выбраться. Для чего? Так это надо у Нее спросить!
- Что это было? - Спросил я у Лехи, когда немного пришел в себя.
- Первый раз слышу, чтобы химера воевала с псевдогигантом! – честно признался Ледокол.
– Однако, она нам здорово помогла – расчистила дорогу. – сказал я.
- Ну конечно! - возразил Леха. – «Расчистила»! Сидит, небось, сейчас под кустом, и ждет, когда мы к ней на обед пожалуем!
- Не согласен! Если бы ей нужны были мы, то она давно бы с нами расправилась. Да так, что мы даже за оружие взяться не успели бы. Скорее всего, она уже ушла. Значит, нам тоже надо двигаться! - я поднялся с камня и выбросил окурок, который уже дотлел до фильтра и погас. – А то мы опять дотемна тут просидим.
- Лучше в обход! – поежился Леха, а затем честно признался: - Я в Зоне из мутантов только химер боюсь.
- Все нормально! – успокоил я напарника. – Сейчас та балка, из которой химера выскочила, – самое безопасное место во всей Зоне. Ни одна тварь туда не сунется в течение некоторого времени. Так что, надо воспользоваться «зеленым коридором», пока его другие не заняли.
Мы перебрались на косу, где только что бились мутанты, дальше – в балку, откуда появилась химера, и по ней дошли до русла Припяти.
Река, как и все остальные места в Зоне, выглядела уныло, особенно сейчас, когда ветер, пусть и стихающий, гнал по ее поверхности крупные волны. Прямо перед нами, там, где течение намыло песчаную косу, почти скрытую водой, волны превращались в белые бурунчики. Мне хотелось уйти подальше от берега. Водные просторы Зоны совсем не исследованы. Кто знает, что там может поселиться? Леха не стал возражать, и мы двинулись к городу, стараясь придерживаться кромки кустов.
Река привлекала мое внимание. Серые воды, казались, были отражением такого же серого неба. Пока мы добирались до второй протоки, за которой уже прятался город энергетиков, ветер полностью стих, и река превратилась в гладкое зеркало. Под поверхностью воды кто-то плавал. Кто-то большой: то и дело по серой воде расходились огромные круги. Я смотрел на реку, словно это была пресловутая точка моего сосредоточения, но думал совершенно не о том, о чем полагается размышлять опытному сталкеру на маршруте. С другого берега, до которого было метров двести, с монотонной периодичностью раздавался вой кровососа, провожавшего нас все время, пока мы шли по берегу. На нашей же стороне мутантов не наблюдалось. Очевидно, их разогнала химера.
Меня неотступно преследовала мысль об идеальном убийце, справившимся с псевдогигантом, и побрезговавшим двумя сталкерами, которым можно было свернуть шеи просто походя. Получилось, что химера, созданная Зоной для защиты (а иного предназначения для этого мутанта я не видел), своими руками открыла нам дорогу к центру. Странности, творящиеся вокруг, начинали надоедать. Я уже мечтал, что открою глаза и окажусь возле костра на привале, а рядом, обязательно, будет сидеть Охотник и покуривать свои ядовитые самокрутки.
Признаюсь… Я устал… Не столько в физическом плане, сколько в психологическом. Мне осточертело постоянно принимать решения за себя и за других. Сейчас мне хотелось только одного – снять с себя ответственность неизвестно за что. Я ведь действительно не знал, что буду делать когда… если… доберусь до «Радара». Вперед меня гнало чувство долга. Долга перед учителем, перед собой. Перед своим отцом, наконец! Но что мне делать, когда я отдам долги отцу, учителю и себе? Что тогда? Это только в сказках пишут «и они жили долго и счастливо», скрывая дальнейшее развитие событий. А все потому, что «потом» начинается никому не интересный скучный быт, монотонный изо дня в день. Быт, который у каждого свой, но, в то же время, у всех одинаковый. В Зоне точно так же: пока идешь, есть интерес. Стоит тебе остановиться и решить, что задача выполнена, сразу появляется скука, неприкаянность, чувство одиночества и бесцельности существования. Тогда ты снова собираешь снарягу и идешь в рейд. Причем, чем опаснее будет ходка, тем интереснее. Поэтому, никто еще добровольно из Зоны не ушел. Все остались тут. Даже сталкеры (не путать с мародерами и спекулянтами, которым удалось урвать жирный кусок и отвалить), сейчас живущие где-нибудь на островах, на самом деле, тут. Тут их душа, тут их суть. А на пляже под тропическим солнцем – только тело, старательно изображающее из себя полноценного человека.
Зона никого не отпускает из тех, кто действительно стал сталкером, а не только так себя называет. Сталкер, это не профессия, даже не состояние души. Сталкер – образ жизни. Просыпаться и засыпать с оружием, постоянно быть готовым бежать, стрелять, ползти через грязь, часами лежать без движения, по миллиметру пробираться вдоль аномального поля, рисковать жизнью ради куска породы, светящегося в темноте, и все это только для того, чтобы остаться здесь. Я уже понял, что тех денег, которые сталкер может заработать на артефактах, достаточно для безбедной жизни. В простеньком недорогом защитном костюме можно отложить на старость столько, сколько ветеран вроде меня в навороченном скафандре никогда не накопит. А все почему? Потому что ветеран все свои деньги вложит в другой костюм, круче нынешнего. И оружие прикупит, и еще какой-нибудь мегадевайс. Потом пойдет со всем этим снаряжением туда, куда раньше никто не ходил, и что-нибудь оттуда принесет. И по его следам кинутся другие старатели. И окажется, что таких новых игрушек, которую сталкер барыге за бешенные деньги продал, под каждым кустом россыпи лежат. А сталкер-то, первооткрыватель, что думаете? За Периметр уйдет и приобретет себе домик в горах, где будет спокойно курить трубку у камина и вспоминать былые дни? Кстати, денег за первый экземпляр артефакта ему на скромный домик в Альпах точно хватит. Так вот, думаете, за Периметр сталкер уйдет? Ничего подобного! Он на эти деньги костюмчик свой модернизирует и дальше в Зону отправится. Новые артефакты, значит, искать. Так-то вот!
Через некоторое время мы уперлись в протоку, за которой начинался небольшой лесок, а за ним пустошь. Город оставался справа. Там, где протока впадала в реку Припять, расстояние между берегами было совсем смешное, и мы смогли перебраться на другую сторону. По направлению к городу, метрах в ста от нас, через протоку шла насыпь. Вернее, когда-то шла. Сейчас ее уже не было, и лишь куски бывшей плотины, возвышающиеся по сторонам протоки, напоминали о ней. Через насыпь когда-то была проложена дорога, асфальт которой сохранился, пусть и не везде, по сей день. Эта дорога двигалась в сторону города энергетиков. Судя по карте, она потом разделялась на два рукава, охватывая город с севера и востока.
Идя вдоль дороги, мы с Лехой приблизились к Припяти. Лес подступал прямо к городским окраинам, поэтому мы смогли подобраться совсем близко к зданиям. Чтобы не выдать своего присутствия, нам пришлось залечь в небольшой ложбинке, и оттуда проводить рекогносцировку.
В городе стояла тишина. Даже зомби, про которых так часто упоминали в сталкерских байках, не были видны на улице. Прямо перед нами, всего лишь метрах в ста, если не меньше, высилось бежево-коричневое панельное девятиэтажное здание, за которым торцом поднимался длинный дом, уходящий в сторону теплиц. Слева от первого дома, чуть дальше, стояла еще одна девятиэтажка. Лучшего места для снайперской засады на этом участке придумать было нельзя, и я принялся внимательно осматривать дома в бинокль, надеясь заметить стрелков.
Здания, по задумке архитектора, должны были иметь нарядный вид. И это необычное цветовое сочетание - бежевый основной тон в коричневой рамке - было абсолютно к месту. Было… Когда в Припяти жили люди… Сейчас дома, с побитыми стеклами, закопченными, а местами, осыпавшимися стенами и заросшими непонятной растительностью дворами, являли собой удручающее зрелище. На крышах росли тощие спирально закрученные деревца, издававшие на ветру не то шелест, не то стон. Из пустых окон тоже торчали ветки – Зона медленно пожирала город, топя его в лесу. Пройдет еще сколько-то лет, и от Припяти не останется ничего, кроме заросших улиц и скрытых в чащах развалин.
Часть города, которая была доступна моему осмотру, заставляла невольно ежиться, от осознания того, что жизнь тут прекратилась в один миг. Вновь поднялся ветер, и его завывания между домов, показались мне какой-то жуткой музыкой, рассказывающей трагичную историю города. Полноту ощущений добавлял кусок жести на какой-то крыше: он дребезжал под порывами ветра или выбивал тревожную барабанную дробь.
Ледокол испытывал похожие чувства: он беспокойно ворочался, кряхтел и вообще, проявлял всяческое нетерпение.
- Леха, ты сюда заходил, когда-нибудь? – я отложил бинокль и зажмурился, давая отдых глазам. Как только я сомкнул веки, в глазах появилось жжение и потекли слезы.
- Да, - ответил Ледокол странно напряженным голосом.
- Ух ты! – я даже открыл глаза от растерянности и уперся взглядом в каменное лехино лицо. – А говорили, что после второй аварии мало кто в Припять заходил, и еще меньше отсюда вернулся. Ты получается, легенда. Когда ты тут был?
- Последний раз? – уточнил Леха все тем же напряженным голосом.
- А ты что, не однажды сюда приходил?- такой ответ напарника совершенно запутал меня.
- Конечно! – Леха неожиданно развеселился. – Последний раз на этом месте я был двадцатого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, в день своего рождения. Еще вопросы?
Я опешил. Леха родом из Припяти?! Не может быть! Не должно быть!
- Леха, - решился уточнить я. – Ты что, тут жил до первой аварии?
- Жил… - выдавил из себя Леха. – Во-о-н там.
Я проследил за рукой, которой Ледокол указывал в сторону своего дома. Взгляд мой остановился на девятиэтажке, одиноко стоящей среди леса фасадом к нам. До нее было метров триста вниз по улице, извивавшейся между высокими деревьями. Улицы, названия которой я так и не вспомнил, но точно знал, что дальше, возле стадиона она превратится в Набережную улицу.
- Это твой дом? – я имел в виду одиночное строение. – Ты там жил?
- Нет, - ответил Ледокол и вторично махнул рукой. – Чуть дальше. Там, Набережная, дом пять. Белый кирпичный дом. Я там вырос. Отец приехал сюда, когда город только строился. Тут они с мамой познакомились. Тут и я родился. Там дальше, в санчасти. В семьдесят пятом году. Да-да, Крохаль, я на пять лет младше Припяти. Не чаял, что вернусь сюда. Больно мне, Крохаль!
Я прекрасно понимал Ледокола. И слово «больно» из его уст было для меня не абстрактным звуком. Мне тоже было больно. Больно до воя, до спазмов. От боли где-то в груди я готов был разрыдаться, начать кататься по земле, стуча кулаками в бессильной злобе. Мне хотелось кричать, стрелять в воздух, словом, хоть как-то выплеснуть то негативное, что всколыхнули во мне лехины слова. Я готов был даже пожертвовать собой и выскочить на пули снайперов, лишь бы не лежать тут в мокрой глине и не глядеть на умерший город, где когда-то бегали маленькие ножки. Город, который должен был стать самым красивым городом в СССР.
Но трезвый голос, голос моего учителя, говорил мне: «Не торопись, надо успокоиться». И через некоторое время я снова овладел своими эмоциями, подавив эту неожиданную вспышку. Странно, раньше за мной подобных неконтролируемых всплесков не наблюдалось. Наверное, на меня действовала близость Припяти и ЧАЭС.
- Ну что? – уже спокойно спросил меня Ледокол минут через пять. – Снайперов, вроде, не видно. Пойдем?
- Ты как? В порядке? – на всякий случай поинтересовался я. – Справишься?
- Справлюсь. – ответил Леха. – Я уже пережил прощание с этим городом. Сейчас для меня это как кладбище, где лежат родные. Тяжело, конечно, но перетерпеть можно. Пошли?
- Пошли. – согласился я. – Только, давай маршрут наметим.
- Давай. – согласился Леха. – Поскольку я город лучше знаю, то мне и карты в руки. Не против?
Я только кивнул в ответ. Действительно, если все обстояло так, как Леха говорил, то он город, в котором носился одиннадцатилетним пацаном, должен знать значительно лучше меня.
- Значит так. – Леха присел на корточки и вывел на ПДА карту города. – Мы тут. Пройдем мимо детского сада и выйдем точно к стадиону. Обойдем его справа и окажемся на улице. По ней выйдем прямо к комбинату бытового обслуживания, это на углу Лазарева и Спортивной. Дальше, по Спортивной, мимо школы и бассейна, между домами выйдем точно к «Юпитеру». Ну, а там, как Зона даст. Надеюсь, что в центре города снайперов поменьше, чем по окраинам. Но, все равно, очень осторожно надо двигаться. Эх, черт, не люблю я по городам шастать! Тут в каждой подворотне спрятаться можно.
- Ага, а еще говорят, что все подвалы тут соединены, и под Припятью второй город построен.
- Готов поверить тем, кто такое говорит. – кивнул Леха. – Только, по подвалам мне пробираться совсем не охота. Карт подземных коммуникаций нет, заблудимся еще. И, потом, кто знает, что в тех подвалах водится. На поверхности, хотя бы, понятно чего опасаться. А под землей? Только Зоне известно, что за дрянь там живет. Ну ее к лешему! Пошли по улицам, оно так привычнее.
- Пошли, - согласился я. Мне не совсем нравился маршрут, который обозначил Леха, но противопоставить ему мне было пока нечего, так что, пришлось согласиться.
Поначалу, идти было несложно. Мы перебрались через дорогу и углубились в лесопосадки. Деревья, когда-то бывшие тополями, закрывали от нас небо. Под ними буйно разрослись низенькие кусты, переплетавшиеся ветками и мешавшие идти. Я, по началу, боялся, что в кустах устроит логово какой-нибудь зверь. Но ДЖФ молчал, и я понемногу успокоился. Все встало на свои мета: обычный рейд по Зоне, только места необычные. Кусты даже помогали обнаруживать нам некоторые аномалии – «Воронки» и «Трамплины». Зато другие хорошо прятались в зарослях, сводя на нет их полезные свойства. Словом, не сложнее и не легче, чем в других местах Зоны.
Вскоре мы прошли мимо двухтажного детского садика, и вышли к квадратной постройке в четыре этажа, чуть в стороне от жилых домов – средней школе № 5. Здание, казалось, совершенно не было тронуто временем. Как его оставили в прошлом веке, так оно и стояло, разительно отличаясь от разрушающихся домов по соседству. Только стекол в окнах не было. Здание окружали аномалии. Я насчитал несколько «Электр», пару «Воронок», три или четыре «Трамплина». Леха еще заметил «Птичью карусель» и, чуть в стороне от нее, «Удавку». Стадион, первая контрольная точка маршрута, остался от нас слева за деревьями метрах в ста или чуть больше. Но напрямую двигаться к нему было нельзя – зеленоватое марево, мерцающее между стволами, говорило об опасности. Наши костюмы, скорее всего, выдержали бы «Туман», но лишний раз рисковать не стоило. Конечно, если другого пути не найдем, то придется двигаться напрямки и надеяться на качество своей экипировки.
Здесь, у школы, мы встретили первого зомби. Именно он указал нам проход между аномалиями. Мертвяк появился неожиданно, справа от нас, на дорожке, которая вела от жилых домов к школе. Вернее, когда-то это была асфальтовая дорожка. Сейчас от нее остались только черные островки среди моря желто-бурой травы. Тем не менее, зомби шел по ней очень уверенно, не обращая внимания на стебли, цеплявшие его за лодыжки. Несколько раз мертвяк запутывался в собственных ногах, падал, но деловито поднимался и продолжал идти. Одет он был не в военную форму и не в сталкерский костюм, чего можно было ожидать, а в какие-то затертые до дыр джинсы, когда-то бывшие синими и рубашку, с оторванным рукавом, цвет которой я не угадал бы даже под пытками. Одна нога мертвеца была обута в разваливающийся кроссовок, а другая шлепала по асфальтовым островкам босой пяткой, высохшей и мумифицировавшейся.
Леха, поддавшись инстинктам «Долговца», вскинул «Абакан», намереваясь снести зомби голову, но я положил руку на автомат и заставил напарника опустить оружие. Мы зомби не интересовали. Он прошествовал мимо, помахивая руками в такт шагам, и направился к школе, на ходу огибая ловушки-аномалии. Нам оставалось только запоминать маршрут, оказавшийся не таким уж сложным, как это виделось сначала.
Мертвяк успешно дошагал до стены здания, прошел вдоль него и смело нырнул в дверь. Когда он скрылся за дверью, я и Леха выбрались из кустов и пошли по стопам зомби. Приблизившись к школе, мы услышали шум, доносившийся из одного окна. Любопытство – одна из моих дурных привычек, наряду с курением и страстью влезать в неприятности. Я уговорил Ледокола подойти поближе и посмотреть, что происходит внутри. Леха нехотя согласился, и мы приблизились к подозрительному окну. Оно было довольно высоко над землей, и заглянуть в проем представлялось проблемой. Пришлось строить пирамиду: Леха немного согнулся, уперевшись руками в стену, а я вскарабкался ему на плечи.
То, что я увидел за окном, повергло меня в шок. Там был класс. Скорее всего – кабинет химии, потому что на партах стояли темно-коричневые склянки и колбы, покрытые многолетней пылью, торчали ржавеющие штуцеры, к которым должны были присоединяться газовые горелки. За партами, наподобие учеников, восседали старые игрушки: медведи, почти полностью утратившие свой вид, тусклые куклы, кошки, собачки и странным образом затесавшийся сюда мужской манекен без головы. А на небольшом возвышении возле доски, с которой давно облезло покрытие, прохаживался наш знакомый зомби. Он иногда останавливался и постукивал по доске камушком, зажатым в кулаке, а потом, вдруг, начинал водить рукой, будто писал формулы или условия задачи. Словом, тут шел урок. И, видимо, уже не первый год.
Я спрыгнул с лехиных плеч и рассказал ему об увиденном. Леха заметил, что зомби тут, вероятно, не агрессивные, иначе «Монолит» их давно бы перестрелял. Скорее всего, очередной Выброс поднял из земли гражданских, когда-то тут живших. Этот, наверное, был учителем химии, вот и ходит теперь каждый день на работу.
- Не, Леха, чего-то тут не вяжется. Откуда в Зоне гражданские? Отсюда же всех вывезли, еще после первого взрыва. Потом только самоселы вернулись. Но не в Припять же…
- Крохаль! – рассердился Ледокол. – Я тебе что, спец по зомбобиологии? Откуда я знаю, какого фига этот мертвяк тут делает? Пусть он кто угодно будет: учитель, уборщик, хоть сивый мерин, мне – до фонаря! Он нам не мешает? Нет? Вот и ладно! Пошли через школу. Заодно твоему горячо любимому зомбаку спасибо скажем за то, что путь указал.
Определенно, родной город плохо влиял на Ледокола: пропала его обычная жизнерадостность, куда-то подевался Леха-балагур и шутник. Да и на меня Припять потихоньку начинала давить. Я каждой клеточкой тела ощущал наползающую безысходность, пустоту. Надо было срочно выбираться из этого гиблого места. Я теперь понял, почему мало кто отсюда возвращался, даже если и доходил до города: сталкеров подгребали не аномалии, мутанты и снайперы «Монолита», а собственные мысли и страхи. И «Монолиту» совершенно не нужно было держать весь город под своим контролем. Достаточно было бросить сталкера наедине с собой, чтобы тот остался здесь навеки.
Мы вошли внутрь школы, миновали несколько коридоров, проскочили мимо класса, где все еще продолжался вечный урок химии, и выбрались чрез окно на другой стороне здания, оставив аномальный фронт за спиной.
Мы оказались на бетонной площадке перед школьным фасадом. Слева от нас была бежево-коричневая стена девятиэтажки, одним корпусом выдававшаяся в нашу сторону, а справа – одноэтажное строение с побитыми буквами на крыше «К…ре».
- Что это за «Ка-Ре»? – я указал на квадратный домик.
- Сам ты «Ка-Ре»! – отозвался Леха. – Это «Кафе», названия не помню. Я сюда за мороженым бегал. Вкусное было.
- Ну, кафе, значит кафе. – не стал я спорить со старожилом. – Куда дальше пойдем?
- Туда. – Ледокол махнул рукой в сторону стадиона. – Пока мы не сильно отклонились от маршрута. Выйдем к стадиону, дальше сориентируемся.
Но до стадиона нам дойти так и не удалось. Как только мы миновали кафе без названия и небольшую рощицу разросшихся тополей, то тут же уперлись в огромную канаву, с бежавшем по дну ручейком маслянистой жидкости, над которым вился легкий сиреневый туман. Канава явно была вырыта не человеком, а какой-то аномалией, о чем свидетельствовали деревья, вывороченные с корнем и живописно разбросанные по сторонам. Склоны канавы не были отвесными, и, при желании, можно было спуститься вниз, не сильно рискуя свернуть себе шею. Вопрос в том, что ни у меня, ни у Ледокола такого желания не возникало. Даже если ни одна ловушка не встретится нам на пути, лезть туда, где мы будем лишены маневра, не очень-то правильно. Поэтому, нам пришлось искать обход.
Отлично было видно, что на север канава уходит прямо, как стрела. Она тянулась до домов по проспекту Строителей, проходила через площадь, образованную четырьмя корпусами, стоящими торцом друг к другу, пересекала проспект и шла дальше. Ясно было, что с этой стороны нам не пройти. На углу же стадиона канава аккуратно заворачивала, повторяя изгиб беговой дорожки, шла вдоль трибун и там изгибалась еще раз, теряясь из виду. Поэтому нам пришлось двигаться вдоль нее назад, в сторону Набережной улицы.
Когда мы прошли мимо трибуны, то справа от нас показались дома, один из которых Леха обозначил как свой. Канава, повернув за стадионом, продолжалась точно к ним. Она проходила вдоль ограды стадиона и дальше направлялась прямо к бежево-коричневой девятиэтажке, где и заканчивалась. Лехин дом из силикатного кирпича оставался на нашей стороне. У нас не было другого выхода, кроме как продолжать идти вдоль канавы. По мере приближения к дому, Ледокол все больше и больше нервничал, хотя старался не показывать виду. Оказывается, не все еще отболело у него. Да и я, признаться, не мог оставаться равнодушным по мере того, как мы подходили ближе к этим девятиэтажкам.
Наконец, миновав хозяйственные постройки стадиона, которые ныне оказались на дне нерукотворного оврага, мы уперлись в когда-то светлое кирпичное здание - дом номер пять по Набережной улице. Канава, вставшая у нас на пути, доходила до стены и там обрывалась. Дом, же, опасно накренившись, стоял на краю среза, будто Пизанская башня. У нас оставался только один путь вперед – между постройками на Набережную улицу. Мы протиснулись сквозь щель, разделяющую дома один и пять.
Леха не смог спокойно пройти мимо своего прежнего места жительства. Он сошел с асфальтовой дорожки, шагнул в высокую, по пояс, траву, увенчанную крупными желтыми метелками, отчего пыльца взвилась плотными облачками, и коснулся кирпичной кладки. Хоть мы были в шлемах, с наглухо закрытыми лицевыми щитками, я почти услышал, как Леха прошептал: «Здравствуй, Дом». Ледокол отдал свой долг. Сама Зона об этом позаботилась, вырыв у нас на пути эту странную траншею. Теперь очередь за мной, тем более, что до первой точки возврата долгов осталось всего сорок метров.
Леха постоял немного, прощаясь со своим прошлым, потом встряхнул плечами, будто тяжелый груз сбросил, и собрался было повернуть направо, чтобы выйти на Набережную улицу и продолжить поход. Но я остановил его. Мне тоже надо было сделать одно дело, ради которого я так стремился в призрачный город.
Мы прошли прямо через заросший двор, миновали сломанные проржавевшие качели, детскую горку с давно облупившейся синей масляной краской и подошли к дому. Почему мне казалось, что он бежевый? Вблизи панельный дом был серый, и только боковые плиты отливали странным красно-коричневым цветом. На углу висела беля в желтых потеках и тонких корочках отслоившейся эмали покосившаяся табличка «улица НАБЕРЕЖНАЯ», а чуть ниже, вверх ногами,- цифра пять. Подъезд был с другой стороны. Дерево, из которого была сделана дверь, давно превратилось в труху. Остался только косяк с проржавевшими петлями. Косяк, на котором уже не было краски, но я отчетливо помнил, что он должен был быть зеленым. Я двинулся в сторону подъезда.
- Стой! – заорал Леха. – Куда тебя понесло?! Стой! Стой, тебе говорят!!!
Но я уже не слышал, что мне кричал напарник, я шел к двери, и ничто не могло меня остановить. Я шел домой. Слева, не задев меня, разрядился «Трамплин», но я не обратил на него внимания. Я шел домой. Леха больше не кричал. Вот он подъезд, вот ступеньки. Я устало присел на бетонное крыльцо. Здравствуй, Дом!
Маленький мальчик сидит в высокой прогулочной коляске и радостно колотит ногами по упорам. Коляска внутри белая, снаружи красная. Клеенчатый материал прекрасно моется. Рядом с коляской два молодых счастливых родителя. Им по тридцать лет, вся жизнь перед ними…
Велосипед. Трехколесный. Салатовая рама, красные педали и коричневые шины на блестящих алюминиевых колесах. Мальчик, тот, что сидел в прогулочной коляске, теперь уверенно крутит педали, расположенные на рулевом колесе. Возле синей горбатой горки радостно суетится малышня. Вон парень из соседнего дома. Он старше его. Мама говорит, что ему уже восемь лет, и он ходит в школу. Какой взрослый! Мальчик на велосипеде тоже будет таким! С соседнего двора раздается женский голос. Женщина окликает взрослого мальчика по имени, и он спешит к ней. На улице тепло, зеленые листья. Наверное, середина мая…
Темно, вечер. За окном вьются желтые осенние листья. Красиво! Из окна, если прислониться к нему лицом, видна заводь и причал, возле которого стоят корабли. Придет весна, и маленький мальчик поплывет на одном из них. Вниз по реке, мимо здания с высокой трубой. Так мама говорила…
Елка. Новый год. Папа сказал, что ночью, пока мальчик спал, приходил Дед Мороз и принес ему подарок. Чудесный подарок – железная дорога! По комнате кругом уже разложены синие пластмассовые рельсы, а по ним бегает заводной локомотив с двумя вагонами. Мальчик счастлив, он хлопает в ладоши…
Мальчик прижимает к себе мишку. Мама дома, лицо ее сурово и напряжено, отца нет. Он на работе, как ушел вчера, так еще и не возвращался. В воздухе чувствуется тревога. Из радиоприемника на кухне – черный корпус и белая решетчатая передняя панель с ручкой регулятора громкости справа в нижнем углу - разносится женский голос, вроде бы спокойный, но, в то же время, страшный: «Внимание, внимание! Уважаемые товарищи! Городской совет народных депутатов сообщает, что в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Партийными и советскими органами, воинскими частями принимаются необходимые меры. Однако, с целью обеспечения полной безопасности людей, и, в первую очередь, детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города в населенные пункты Киевской области. Для этого к каждому жилому дому сегодня, двадцать седьмого апреля, начиная с четырнадцати ноль-ноль часов, будут поданы автобусы в сопровождении работников милиции и представителей горисполкома. Рекомендуется взять документы, крайне необходимые вещи, а также, на первый случай, продукты питания. Руководителями предприятий и учреждений определен круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования предприятий города. Все жилые дома на период эвакуации будут охраняться работниками милиции. Товарищи, временно оставляя свое жилье, не забудьте, пожалуйста, закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Просим соблюдать спокойствие, организованность и порядок при проведении временной эвакуации»…
- Крохаль! Крохаль! Ты чего?! – Ледокол склонился над моим лицом. – Ты что, Крохаль? Очнись!
- Все в порядке, Леха! – я отодвинул руку сталкера от моего плеча и поднялся. – Ну что, сосед, вот и свиделись мы с нашей родной землей!
- Свиделись, сосед! – согласился со мной Ледокол. – Будто камень с души упал. Представляешь, бродил по Зоне, и думал, что никогда сюда не дойду. Так обидно было! До дома рукой подать, а не добраться никак!
- То же самое, Леха, и у меня. Хотя я младше тебя, и мало что помню из этой жизни, но сюда меня тянуло. Ладно, нечего рассиживаться, Выброс раньше будет, а нам надо успеть до него спрятаться. Желательно – в подвалах «Юпитера».
- Откуда про Выброс знаешь? – Ледокол тоже поднялся. – Сообщений о точном времени еще не было.
- Чувствую, Леха, чувствую. Так что, пошли.
Сильно отклонившись от маршрута сначала, нам теперь пришлось на него возвращаться. Мы вышли на Набережную улицу и двинулись вдоль нее к перекрестку, где сходились улицы Героев Сталинграда, Гидропроектовская, Лазарева, Спортивная. Как только мы оказались на проезжей части, поломанной кустами и рахитичными деревцами, то слева открылся вид на знаменитое Колесо – аттракцион в парке развлечений Припяти. Целиком его видно еще не было, только верхнюю часть, не скрытую деревьями. Колесо пережило все Выбросы и катаклизмы, оставаясь символом города-призрака. Оно продолжало медленно крутиться, приглашая желающих совершить прогулку и посмотреть на Зону с высоты птичьего полета. Говорят, что Колесо притягивает к себе, заманивает людей, затягивает в кабинки и превращает в зомби. Не знаю, насколько это правда, я глядя на Колесо, не испытывал никаких чувств, кроме жалости. Меня оно совершенно не завораживало. Я с опаской обернулся на Ледокола, боясь разглядеть в нем признаки зомбирования, но он тоже смотрел на Колесо совершенно спокойно.
Слева начиналась прямая аллея, заросшая деревьями. Она вела на площадь городской администрации перед ДК «Энергетик». Если двигаться прямо по ней, и дальше, через площадь, то можно упереться точно в ассенизаторную станцию (Курчатова 27а), про которую мне толковал Серж. Кстати, почему- то мне вспомнилось, что за перекачивающей станцией был комплекс из трех торговых павильонов: «Мебель», «Хозтовары» и «Вино-водка». Но, нам надо идти дальше, в сторону радиозавода, а не лазить по подземельям, стремясь проникнуть на территорию ЧАЭС. Поэтому мы не повернули на аллею.
Метров через пятнадцать слева от нас образовался разрыв в деревьях, и мы смогли рассмотреть площадь парка аттракционов. Основной комплекс, начинавшийся как раз Колесом, поворачивал на юг и заканчивался на задворках дома культуры. Справа от аттракционов шла прогулочная аллея, от которой к самим аттракционам отделялись маленькие дорожки. По дорожкам ходили зомби: военные и гражданские. Ходили взад-вперед, словно встречные потоки машин. Некоторые из мертвяков поворачивали к аттракционам, входили на огороженную территорию, присаживались на скамеечки. Сразу за Колесом виднелась красная рама, судя по всему – карусель. Зомби подходили к ней, заходили в кабинки, садились на сиденья. Словом, вели себя так, будто жизнь для них замерла в выходной день. Хотя, впрочем, жизнь тут действительно остановилась в воскресенье.
Зомби не проявляли агрессии, что было необычно. Я давно привык к тому, что мертвяки на Болотах, или на Янтаре обязательно ходят с оружием и стреляю по сталкерам, как только заметят. Тут же, даже военные, были безоружны, абсолютно спокойны и не обращали на нас внимания, словно мы с ними существовали в разных мирах.
Жизнь живых трупов, конечно, была интересна, но не настолько, чтобы задерживаться надолго. Мы двинулись дальше, миновали угол кафе «Олимпия» и вышли к треугольной площадке, замощенной бетонными плитами. Тут улица поворачивала и выходила метров через двести к КБО «Юбилейный», что следовало из букв, сохранившихся на его крыше: «д…м быта Ю…ИЛ…ИНЫИ до… б…т…».
Мы с Лехой присели в кустах и принялись изучать дальнейший путь. Справа за деревьями, метрах в трехстах стояла девятиэтажка по улице Героев Сталинграда. Сколько мы не смотрели на нее, признаков засады обнаружить не удалось. Тихо было там, только ветер гонял листья по крыше. Чуть дальше и левее, через дорогу от КБО стояли еще дома, на углу Героев Сталинграда и Спортивной. В одном из корпусов меня смутило окно на восьмом этаже. Я приблизил его. Так и есть – снайпер. Вернее – наблюдатель. Скорее всего, засада расположена где-то дальше, а это – наводчик и корректор в одном лице. Я зафиксировал в памяти компьютера подозрительное место и продолжил осматриваться. Пока я был занят разведкой, Леха прикрывал нас, так что за свою спину мне не нужно было волноваться. Дом на углу больше ничего интересного мне подарил. Вот и славненько. Дальше- само здание «Юбилейного». Пятиэтажный кубик из серых бетонных плит, когда-то крашенных, а ныне облупившихся, занимал стратегическое положение. Из его окон можно было перекрыть большую площадь. Вскоре я отметил угловое окно на верхнем этаже, в котором, как мне показалось, периодически появлялся силуэт головы.
- Леха, - я отложил бинокль. – Ситуация такая: в том доме наблюдатель, а в КБО – снайперы засели.
- А ты чего ожидал? Чаю с плюшками. Это центр города. Стратегическая точка. Естественно, что ее пасут.
- Какой ты умный, Ледокол, даже противно! Вместо того, чтобы интеллектом давить, лучше подскажи, чего делать.
- Обходить надо. – Леха отодвинулся в гущу кустов и склонился над картой. – Можно попытаться проскочить между общагой и ПТУ, а уйти дворами.
- Вряд ли получится. – ответил я и показал на схеме: - Тут, тут и тут, шестнадцатиэтажки. Они, видишь, треугольником стоят. Рупь за сто, что снайпера в них перекрывают этот микрорайон. Так что, мимо общаги и ПТУ пройти не получится – упремся в засаду. Только мимо КБО. Но, надо тихо снять снайперов.
- И как ты это сделать собираешься? Там стрелять придется. Сразу двоих бесшумно не уберешь.
- Сейчас увидишь. – я активировал камуфляж и растворился в воздухе. Ледокол, уже знавший о свойствах моего костюма, спокойно посмотрел на пустое место. – Твоя задача, Леха, корректировать мой маршрут.
- О как! А как же я тебя увижу, мил человек? Ты ж весь из себя прозрачный?
- Я пойду точно на КБО. По-прямой. Каждые пять метров буду давать тебе отсечку. Смотри в бинокль. Если что-то заметишь, сообщай.
- Рискованно это, Крохаль!
- В нашей жизни все рискованно. Пошел!
Я двинулся вперед, стараясь не отдаляться от кромки кустов под стенами общежития слева. Леха молчал, не видя на моем маршруте проблем. Я добрался до перекрестка, присел, после чего обозначил Ледоколу свое местоположение. Система близкой связи на таких расстояниях практически не работала, но пользоваться рацией я не рискнул, опасаясь, что у «Монолитовцев» есть сканеры. После моего доклада в наушниках раздался шипящий и искаженный помехами голос Ледокола: «Крохаль, справа зомби». Я повернулся в указанном направлении. С севера, по улице Героев Сталинграда шествовала пара зомби. Именно пара, потому что один из мертвяков был в брюках и драной майке, а другой (другая!?)- в когда-то синем сарафане, давно потерявшем свой яркий цвет и превратившемся в грязноватую тряпочку. Зомби, нежно прижимаясь друг к другу, вышагивали по разбитому дорожному покрытию. Влюбленные на свидании, как есть – влюбленные. Меня аж передернуло от увиденного.
Пока мертвяки не прошли мимо, я смог спокойно осмотреться. Центральная часть города разительно отличалась от окраин. Если там, где мы прошли, дома были просто старые, брошенные, запустевшие, то центр города хранил напоминания о боевых действиях. Судя по всему, основные столкновения, когда сталкеры кинулись штурмовать Саркофаг, происходили тут. Только, не понятно было, что сталкеры забыли в этом районе Припяти, если к ЧАЭС проще подобраться с юга. Однако воронки, не везде заросшие травой, и относительно свежие бреши в бетонных стенах домов, говорили о том, что воевали тут серьезно. Вот только трупов видно не было.
Зомби двигались уже по улице Лазорева, между девятиэтажкой и общежитием, примерно в том месте, где Леха предлагал проскочить, чтобы не подходить близко к «Юбилейному». Я невольно посмотрел на башню высотки, поднимающуюся над городом. Она стояла ко мне боком, а за ней, дальше по улице, возвышалась вторая такая же. Серые колоссы, по торцу которых шли закрытые пожарные лестницы, отмеченные балкончиком на каждом этаже, на фоне окружающих девятиэтажек казались гигантами. Обе башни венчали огромные гербы СССР, прекрасно видимые с моей позиции. Третья шестнадцатиэтажка, без герба, на углу Спортивной и Леси Украинки, стояла прямо передо мной в полукилометре. Для обзора мне были доступны только несколько верхних этажей и крыша. Я поднял бинокль, и присмотрелся к зданию. Автоматика выделила два окна, в одном из которых я разглядел стрелка. Е-мое! Непруха! Даже если мне удастся бесшумно расчистить проход через КБО, то дальше нам придется двигаться точно на снайпера. С высоты четырнадцатого этажа, где засел стрелок «Монолоита», все дворы девятиэтажок должны были просматриваться как на ладони. Сложновато…
- Крохаль, ты чего? – голос напарника привел меня в чувство. – Чего молчишь, спрашиваю?
- Думаю!- ответил я. - И тебе рекомендую заняться тем же. Высотка на Леси Украинки. Четырнадцатый этаж, третье окно справа. Снайпер. Возможно, не один. Думай, как обходить будем, а я, пока, «бытовку» почищу.
- Черт! – прохрипел лехин голос. – Лады, Крохаль. Делай свое, а я о соседе подумаю. Хоп?
- Хоп! – согласился я.
Перебраться через улицу и войти в «Юбилейный» было делом двух минут. Внутри я огляделся. Битые стекла, покрытые многолетними слоями пыли, и скудные остатки поломанной мебели, вот, собственно и все впечатления об этом здании. Аккуратно, чтобы не нашуметь и не влететь в аномалию, я прошел до лестницы и стал неспеша, выверяя каждый шаг, подниматься на верхний этаж. Дважды мне пришлось обезвреживать растяжки, сделанные столь топорно, что я сначала даже удивился этому: «Монолит» так грубо не работает. Потом до меня дошло: растяжки ставили не на людей, а на случайных мутантов, забредающих в центр Припяти. Попутно я бегло просматривал комнаты на этажах, на случай, если и там кто-то есть. Но, на мое счастье, кроме одного зомби, раскачивающегося возле окна, я никого не заметил, зато встретил интересный документ, отлично сохранившийся с советских времен. Пред одной из дверей, вероятно – входом в фотоателье, весел прейскурант, из которого я узнал, что цветной снимок 13х24 в павильоне встанет мне в три рубля.
Наконец, я дошел до комнаты, отмеченной как снайперская засада. За стеной было тихо, только ветер лениво гудел в окнах. Я медленно высунулся в проем и так же медленно спрятался. Помню, инструктор учил нас, что быстрое движение сразу привлечет к себе внимание, в то время, как медленное – нет. В комнате находились двое «Монолитовцев», оба вооруженные СВД. Один примостился у наружной стены, опустив голову и поставив винтовку между коленями. Он дремал. Второй сидел на старом стуле в глубине комнаты, так, чтобы на него не падал свет. Пред снайпером раскрывался сектор обстрела, который он пас. Точно напротив стрелка, дальше по улице расположился Леха. Я его не видел, но знал, что мой напарник там, под кустами возле стены общежития. Слева от стрелка было еще одно окно, выходящее на Спортивную улицу, и, соответственно, видимое корректору из дома напротив.
Снайперов надо было снимать незаметно. Я мысленно вознес благодарность Затевахину, снабдившему меня экспериментальным оружием «Аквашок». Я вынул пластиковый цилиндр гранаты, дернул кольцо взрывателя, но рычаг не отпустил, ибо вспомнил, как Виталий говорил, что расстояние поражения колеблется от метра до пятнадцати, но, в среднем – четыре пять. Я стоял с инициированной гранатой в руке и не мог решиться на бросок, потому что понимал, если мой план не сработает, то мы с Лехой получим очень большие неприятности. Однако, держать просто так «Аквашок» в руках смысла не было. Я присел и катнул цилиндр в комнату. Из-за двери раздался возглас «граната!», послышался шум падающей мебели, треск стекла, ломающегося под ногами, но все это затмила голубая вспышка и грохот электрического разряда, поглотивший в себе звук взрыва. Толстые молнии выбились сквозь дверной проем и ударили в стену коридора, оставляя на ней черные отметины. Похоже, мне досталась самая мощная граната, из тех, что удалось создать ученым на Янтаре.
Я заглянул в комнату. Сомневаться в эффективности боеприпаса не приходилось: оба «Монолитовца» лежали на полу. Их тела слабо дымились. От стула, на котором восседал стрелок, осталась только горсть пепла. Стены комнаты были осыпаны оспинами черных выбоин в тех местах, куда разрядилась рукотворная «Электра». Битое стекло, валявшееся на полу, местами оплавилось и из прозрачного превратилось в мутно-желтое.
Но все эти подробности я рассмотрел несколько позже. Сейчас же, удостоверившись, что стрелки мертвы, я схватил «Винторез» и кинулся к окну, выходящему на Спортивную улицу. Наверняка корректор обратил внимание на внезапно возникшую аномалию. Так и есть. Когда я выглянул в окно, то увидел в доме напротив «Монолитовца», рассматривающего меня в бинокль. Не знаю, заметил он меня или нет. Времени на раздумье не было совсем. Я вскинул винтовку, поймал в прицел голову сектанта и выжал спуск. Для «Винтореза» тут было совсем смешное расстояние – метров шестьдесят-семьдесят. «Монолитовец» даже не успел открыть рот, когда пуля разбила его бинокль и попала в голову. Он рухнул внутрь комнаты. Я не опустил винтовку, а продолжил наблюдение за соседним домом сквозь прицел. Через несколько минут стало ясно, что с первой засадой нам удалось успешно справиться.
Я спустился на первый этаж, встал так, чтобы меня было видно только Лехе, и отключил камуфляж. Индикатор зарядки замигал, и показал, что больше мне костюмом не пользоваться, по крайней мере, ближайшие несколько часов, пока аккумуляторы не подзарядятся. Ну, значит, придется обходиться без чудес современной техники. Я помахал рукой. В ответ из кустов высунулся Леха и тоже махнул рукой. Потом, пригибаясь, добежал до перекрестка, осмотрелся, поднялся во весь рост и, раскачиваясь, побрел через улицу. Я понимал, что он хочет сойти за зомби для тех стрелков, которые засели в башнях. Рискованный трюк, надо сказать, но он Лехи удался на «ура». Или, может, у стрелков просто пересменок был, как знать? Как бы там ни было, Леха благополучно добрался до КБО и вошел внутрь.
- Чем ты их шарахнул? – задал мне Ледокол вопрос, как только оказался в здании. – Такое ощущение было, что там мощная «Электра» разрядилась.
- Так и было. – сказал я и поведал про изобретение научников.
- Да, - протянул Ледокол. – Чего только люди не напридумывают, чтобы друг друга уничтожить. Тогда, со снайпером в высотке совсем проблем нет. Твой костюм, плюс «Аквашок», равно чистая дорога.
- Все не так просто. – пришлось сознаться мне, чем и разрушить лехины иллюзии. – камуфляж не заработает, пока аккумуляторы не зарядятся, а граната у меня была одна.
- Так, что делать будем? – Ледокол разом скис. – Как снайперов обходить? Я, пока, не придумал.
- Давай, доберемся до этой девятиэтажки, - я показал на карте крайний из трех угловых домов по Спортивной улице, - а дальше посмотрим.
- А как ты до него собираешься добраться? Тут же все из башен простреливается. И, наверняка, у сектантов не СВДешки, а «гауссы».
- Вот и не угадал. – я радостно хлопнул в ладоши и уменьшил масштаб карты на своем ПДА. – До меня дошло, наконец, зачем они стрелков посадили именно тут. Я-то гадал: за каким рожном им КБО понадобился, если из высоток можно весь район перекрыть? Если бы все так просто было, то в «Юбилейном» бы снайперов не оставляли. Ты посмотри только: эти девятиэтажки прямую дорогу до башни закрывают. Если пройти их насквозь, то мы метров на пятьдесят к шестнадцатиэтажке подойдем. А две другие башни, на Лазарева, от нас будут закрыты вот этим длинным домом. Так что, риск вполне приемлемый.
- А дальше? – Леха еще сомневался.
- А дальше, посмотрим на месте. – успокоил я напарника. – Ну что, двинулись, или так и будем тут сидеть?
Мы прошли КБО насквозь, быстро пересекли замощенную плитами площадку перед входом, проскочили через скверик и оказались возле квадратного здания школы. От нее хорошо была видная первая башня по улице Лазорева, стоящая к нам боком. Мы с Лехой долго разглядывали пожарные балкончики, силясь найти на них стрелков, но никого не увидели. Незамеченные, мы влезли в окно первого этажа и направились вперед по школьным коридорам. Чтобы не светиться, мы двигались со стороны Спортивной улицы, попутно, еще посматривая на соседние дома, ища в них засады. Но снайперов видно не было. Зато видны были зомби, косяком шедшие по улице. День уже близился к вечеру, и у бывших живых, наверное, по плану был прописан вечерний моцион. Мертвяки двигались вдоль улицы в обе стороны. Их было так много, что казалось, население Припяти вышло на митинг. Не хватало только кумачовых плакатов, призывающих бороться с мировым империализмом.
Мы прошли коридорами школы и выбрались наружу с другой стороны. Перед нами теперь стоял бассейн «Лазурный», а слева была школьная теплица, утонувшая в бурьяне. До входа в плавательный комплекс оставалось всего метров двадцать, но идти их пришлось по густым кустам, занявшим пространство под деревьями. На крыше здания впереди нас была отлично сохранившаяся надпись: «плавательный бассейн ЛАЗУРНЫЙ», а сразу после нее, на углу, большие квадратные часы, стрелки которых почему-то замерли на «без пяти двенадцать». Мы вошли в холл бассейна, прошли через гардероб, мимо раздевалок и душевых, и оказались собственно в плавательном зале. Прямо перед нами была ванна бассейна, выложенная белым кафелем и разделенная черными полосами на пять дорожек. Справа – стартовые тумбы и вышка для прыжков. Слева на стене – часы-секундомер с красными метками на циферблате. Стены слева, справа и прямо перед нами должны были быть, по задумке автора, из стекла. Сейчас же стекол не было, а остались только рамы, и стены напоминали решетки в вольерах зоопарка. Покрытие с потолка тоже куда-то исчезло, и над нами нависала ржавая решетчатая конструкция, когда-то служившая опорой потолочным панелям. Кафель на стенах местами был сколот и валялся на дне сухого бассейна вперемешку с чешуйками синей краски со стен, обрывками бумаги, какими-то костями и битым оконным стеклом.
Мы обошли ванну и выглянули наружу. Теперь перед нами были три угловые девятиэтажки, закрывающие обзор на башню впереди. Первый дом стоял совсем рядом с бассейном, однако выпрыгивать на улицу с высоты полутора этажей было опасно. Поэтому мы вернулись вглубь здания, спустились в полуподвальный этаж с техническими сооружениями, и выбрались наружу через окно над землей. Здание бассейна прикрывало нас от снайперских позиций на улице Лазарева, но долго оставаться на открытом месте все равно не стоило. Мы шустро миновали двадцать метров, отделяющих бассейн от первой девятиэтажки, и заскочили внутрь. По пути я заметил на доме потрепанную табличку «улица СПОРТИВНАЯ», а вот номера под ней не было.
Мы прошли строение насквозь, выбрались из окна квартиры первого этажа и двинулись дальше. Так мы миновали все три корпуса.
В подъездах, как, впрочем, и везде, царило запустение и уныние. Лестницы, ведущие на второй этаж, ограничивались железными перилами. Раньше поручни перил были покрыты темно-серым пластиком, который сейчас остался только в тех местах, где был намертво приклепан к металлической подложке. Стены были расписаны наскальной живописью-граффити. Причем, попадались как новые изображения, судя по сюжету – творение «Монолита», так и старые рисунки. Так, например, я встретил логотип одной музыкальной группы, которая перестала существовать году в девяностом прошлого века. Гнезда, из которых с корнем вырвали лампы дневного освещения, соперничали своим унылым видом с разоренными электрощитами на лестничных площадках. Повсеместно в квартирах попадались закопченные круги – следы от разводимых прежде костров. В домах не осталось ни одной целой рамы или балконной двери – все ушло на топливо. Туда же сталкеры отправили и обои, ободрав стены до серой штукатурки.
Недавнее присутствие человека выдавал и разбросанный повсеместно мусор. В основном это были консервные банки разной степени заржавленности и пустые водочные бутылки. Попадались упаковки от перевязочных пакетов и разломанные оранжевые пеналы аптечек. Из интереса я заглянул в одну из ванных комнат. В ней стояла чугунная ванная, до краев полная всякого мусора, над которым, грустно покосившись, висел длинный поворотный кран, привинченный к двум трубам. В туалете я нашел унитаз. Хорошо, что наши с Лехой шлемы были герметизированы (мы сделали это, как только вошли в город и дозиметры начали тревожно попискивать), а фильтры исправно работали, иначе от вони, которую должна была источать куча, аккуратно наваленная в клозете, мы бы точно задохнулись. В какой-то из квартир я увидел остатки белой люстры на три плафона. Цилиндры из матового рифленого стекла были снизу поколоты, а от одного почти ничего не осталось. Но люстра, как ни странно, сохраняла свою первозданную белизну, хотя все вокруг было покрыто сильно фонившей серой жесткой пылью.
Вот, наконец, мы добрались до квартиры, из окон которой была видна башня по улице Леси Украинки. Башня, где находилась снайперская засада. Пока мы добирались от КБО до этого дома, прошло, наверное, не меньше часа. Тучи над Припятью рассеялись, но светлее от этого не стало – солнце уже закатывалось. Кроме того, в воздухе чувствовалось почти электрическое напряжение, а где-то на юге небо приобретало страшный багровый оттенок, окрашивая высокие белые кучевые облака в розовый цвет. Все говорило о скором Выбросе. Даже Ледокол это почувствовал.
- Ну что? - спросил Ледокол, когда мы немного отдышались. – Какие планы дальше?
- Между прочим, - напомнил я напарнику, - это ты предложил такой путь. Мы его почти точно придерживались. Так что, с тебя и спрос.
- Вот же ты зараза неблагодарная! – Леха ухмыльнулся. – Я нас таким безопасным маршрутом провел, можно сказать – дорогу расчистил, все сам за тебя сделал, а ты не хочешь немного мозгами раскинуть.
- Видел я нахалов, но таких как ты, Ледокол, ни разу не встречал!
- Я тоже тебя люблю, - ответил мне «Долговец» и издал губами поцелуйный звук.
- Ладно, - я махнул рукой. – Хорош лясы точить. У тебя идеи есть?
- Кроме как быстро-быстро бежать в сторону «Юпитера» противоракетными зигзагами, ни одной нет, а у тебя?
- У меня есть, но она дополняет твою. Предлагаю дождаться, пока снайперы не начнут уходить с позиций перед Выбросом. Чуешь, как напряжение в воздухе растет? Как только они снимутся, мы с тобой бежим к «Юпитеру» упомянутыми зигзагами.
- Стремно, - Леха поежился, - как сам-то думаешь?
- Э-э-э, сейчас глянем, - я посмотрел в окно, - отсюда до завода метров триста – четыреста. Можем действительно не добежать, даже с применением противоракетных маневров. Тогда, такое предложение: сейчас мы выскакиваем из здания на Спортивную – там будем закрыты от снайперов со всех сторон. Кроме того, по улице зомби до сих пор шляются, так что, будем надеяться, снайперов это отвлечет. А мы, ползком, под прикрытием деревьев доберемся до высотки и на первом этаже спрячемся. Сколько-то мы точно выиграем. Кстати, оттуда маршрут проще наметить будет.
- Ну, давай попробуем. Как говориться, семи смертям не бывать, а одной не миновать!
Мы выбрались на улицу через окно, выходящее на Спортивную улицу и скрытое от снайперов жилым корпусом. Потом мы поползли. Справа по улице бродили зомби, игнорировавшие нас. Мертвяки были заняты своими делами. Я заметил одного, который тащил за собой на веревке какую-то бесформенную кучу тряпья. Другой, шедший нам навстречу, волочил алюминиевый каркас без колес, на котором была закреплена прорвавшаяся в нескольких местах хозяйственная сумка-тележка. Зомби гуляли в нескольких метрах от нас, а мы ползли по грязи и кучам старых прелых листьев, мечтая о том, чтобы деревья надежно укрыли нас от снайпера, и чтобы снайперу не взбрело в его прожженную Монолитом голову посмотреть на улицу сквозь окуляр тепловизора.
Зона, все-таки, любит смелых и решительных. До поры… Мы заползли под козырек, накрывающий ступеньки подъезда высотки, без единой царапины и никем не замеченные. Лишь однажды за нами увязался зомби, но я кинул в его сторону оранжевую коробочку аптечки, и мертвяк отстал от нас, занявшись новой игрушкой. Жаль было, конечно, расставаться с необходимым предметом снаряжения, но у меня была запасная, и решил, что пластиковый пенал, пусть и красивый, не стоит моей жизни.
Мы очень удобно расположились в одной из квартир на первом этаже. Я немного подождал, пока грязь на комбинезоне подсохнет, а потом энергично встряхнулся. Вся земля, которая налипла на меня за время пластунского маршброска, отвалилась, оставив нанопокрытие костюма чистым. Молодцы вояки, нечего сказать. Лехин комбинезон такими способностями не обладал. Да Ледокол и не стремился к чистоте. Поползав по улицам Припяти, «Долговец» приобрел камуфляж интересной расцветки, точно соответствующий оттенкам данной местности. Я, кстати, не был уверен, чья расцветка лучше маскирует: моя или его.
До Выброса, по моим подсчетам, оставалось минут сорок-пятдьдесят. При прочих равных, минут через двадцать снайперы должны покинуть свои посты, чтобы гарантированно успеть скрыться в убежищах. Вот тут-то нам и придется побегать. Из окна квартиры открывался шикарный вид на местность, которая вскоре должна была стать нашей беговой дорожкой. Дом стоял под небольшим углом к улице Леси Украинки. Прямо за фасадом росли невысокие кустики, следом за ними – улица, после которой виднелась пустошь. До этого места все было чисто: мы не заметили аномалий. Дальше ничего видно не было: там начинались деревья, над которыми возвышались корпуса радиозавода «Юпитер». Слева от намеченного маршрута, на другой стороне улицы, стояло какое-то официального вида двухэтажное здание из серого кирпича. Над входом было место, где, судя по всему, когда-то висел герб, ныне пропавший.
Минут через пятнадцать, сверху послышался шум шагов – снайперы спускались в укрытие. За это время небо приобрело кровавый оттенок, стих ветер, и в воздухе повисла ватная тишина. Было слышно, как где-то на севере каркает ворона, предвидя скорую поживу.
Мы с Лехой осторожно перебрались через подоконник и засели в кустах у стены. Только когда стрелки «Монолита» оказались на первом этажа и начали спускаться в подвал, мы побежали.
Признаюсь, я в жизни никогда так не бегал! Расстояние от дома до деревьев - стометровку – мы преодолели секунд за пятнадцать, что, учитывая немалый вес нашего снаряжения, тянуло на мировой рекорд. Мы надеялись, что забежав под деревья, сможем немного передохнуть. Но, не тут-то было! Уже на подходе к спасительным лесопосадкам мы поняли, что «Монолитовцы» нас заметили. Сзади, со стороны высотки, раздалась слаженная трескотня немецких «Heckler-Koch G 36». Пули НАТОвского калибра 5,56 мм веером ложились вокруг нас. С такого расстояния промахнуться в двух бегущих сталкеров… Я могу объяснить это только растерянностью, которую испытали «Монолитовцы», неожиданно увидев двух человек, улепетывающих от них. Сто метров для G 36 это вообще не расстояние. Только под деревьями меня догнали две или три пули, заставив изменить траекторию бега, чтобы не упасть. Было очень больно, левое плечо готово было отвалиться, но я понимал, что броня выдержала, и я не ранен, а только контужен. Леха бежал немного вреди меня. Я увидел, как его спину наискось перечеркнула очередь. Леха покачнулся, присел и уперся рукой в землю. Его броня тоже выдержала, но мы сбились с ритма. Возможно, это и спасло нас: очереди стрелков проскочили над нашими головами, ломая ветки, и замолкли: при скорострельности семьсот пятьдесят выстрелов в минуту, немецкой девочке выплюнуть тридцать патронов из магазина - дело пяти секунд. Только мы поднялись и побежали, по нам вновь начали стрелять, только с опозданием: нас уже не было там, где ложились пули.
Мы едва успели спрятаться в лесочке, разросшимся перед оградой «Юпитера», как со стороны высотки раздался вой, перешедший в свист. Через мгновенье мы не досчитались одного дерева, снесенного снарядом из «гаусса». Хорошо, что это ружье не может стрелять со скоростью пулемета, ведь для перезарядки конденсаторов ему необходимо время! Если бы не это обстоятельство, живым бы из лесопосадок нам не уйти! Мы выскочили из лесочка и очутились перед забором, состоявшим из сетки, натянутой на бетонные столбы. Сзади вновь раздался свист снаряда, и железная болванка отколола кусок стены завода левее нашей позиции.
- Пригнись! – крикнул я Лехе и закинул в подствольник фугасный выстрел.
Взрыв моей гранаты снес бетонный столб и секцию забора, открыв нам проход на территорию. Скорректировавшись по разрыву, снайпер «Монолита» выстрелил в третий раз. Мы с Ледоколом были еще в положении полуприсев, поэтому снаряд просвистел над нашими головами и разметал баррикаду, построенную кем-то на территории завода. Этот завал перекрывал дорогу от ворот вглубь производственного комплекса, и одним концом упирался в стену корпуса, а другим – в бетонный столб ограждения. Спасибо безвестному сектанту, открывшему нам проход через груды железного лома!
Мы проскочили в образовавшуюся щель и повернули налево между заводскими корпусами. Где-то за спиной металлолом принял в себя еще один снаряд из «гаусса», но нам это уже не мешало: мы были надежно укрыты от стрелков бетонными стенами одного из корпусов.
Не следовало, однако, забывать, что на территории завода есть минимум еще два «Монолитовца», замеченные нами вчера от леса. Но, пока, их видно не было. Я надеялся, что стрелки спустились в убежище немного раньше своих коллег из высотки, и уже не слышат перестрелки.
Мы побежали в сторону небольшой коричневой будочки, похожей на вентиляционную. Она примостилась под виадуком, шедшим от первого корпуса ко второму. Именно ее Охотник обозначил как начало туннеля к «Радару».
Солнце село, но красное свечение воздуха позволял видеть все, что творилось вокруг. Земля уже ощутимо подрагивала, предвещая скорый Выброс. До будочки оставалось метров пять, когда сзади раздались выстрелы – снайперы не ушли, и теперь стреляли по нам с крыши административного корпуса. Похоже, фанатикам было все равно, что они могут погибнуть под Выбросом, главное для «Монолитовцев» стало уничтожение противника. Мы не успели разбежаться, когда с крыше раздался вой, и снаряд «гаусса» пришелся точно между нами. Будь это грана, то нам бы настал конец, однозначно. Но «гаусс-винтовки» в качестве пуль используют тяжелые стальные шары, которые разгоняют магнитным полем до безумных скоростей.
Снаряд ударился между нами, выбив огромный фонтан земли, и раскидал нас в разные стороны. Я отлетел почти к шахте, куда мы бежали, а Леха упал за остатки деревянной кабельной катушки. Меня стрелкам видно не было, поэтому они сосредоточили огонь по лехиному укрытию.
Я посмотрел на напарника. Хоть пули и крошили деревянные стенки катушки, до Ледокола им было не добраться: за катушкой была небольшая ямка, прикрытая травой, потому не замеченная стрелками. Леха спрятался в нее и временно был недосягаем. Вновь завизжал «гаусс», разломив катушку пополам. Но ее обломки все еще прикрывали Леху. Времени тянуть не было: следующий выстрел неминуемо откроет «Долговца» стрелкам. Да и Выброс не за горами. Минута, может две, и нас накроет волной аномальной энергии. «Монолитовцам», как я уже сказал, было на это наплевать. Я решился.
Вытащив из кобуры пистолет, я приставил его к амбарному замку и дважды выстрелил. Ржавая железка разлетелась, я сунул пистолет обратно в кобуру, взялся за ушки, к которым крепился замок, и потянул. Дверь со скрипом подалась. Все, проход свободен! Стрелки на крыше затихли, не понимая, что происходит. Я показал Лехе руками «беги, прикрою», высунул из-за будки «Грозу» и начал поливать крышу длинными очередями, надеясь, что Ледокол меня понял правильно.
Леха все понял как надо. Только я отвлек стрелков, он вскочил, и побежал ко мне. За ним потянулась цепочка земляных фонтанчиков, отмечающая места попадания пуль. Опять раздался визг «гаусса». Все-таки, мощная оптика этого ружья рассчитана на дистанции около километра, а на небольшом расстоянии, по мишени, быстро перемещающейся через искусственно суженное прицелом поле зрения, попасть практически нереально. Так и случилось: снаряд ударился в стену корпуса и обдал нас бетонными брызгами, не причинив, однако, значимого вреда.
Леха влетел в будку, ухватился за вбитые в стены колодца скобы-ступени и начал шустро по ним спускаться. Я последовал его примеру. Тут уже было не проверки ступеней на прочность: в воздухе поднимался вой, имевший мало отношения к стрелкам на крыше, зато однозначно свидетельствовавший: вот-вот шарахнет.
Шарахнуло, кстати, значительно раньше, чем я ожидал. Причем к Выбросу это не имело никакого отношения: кто-то из «Монолитовцев», видя, что мы сбежали, выстрелил по будке из РПГ.
Нам оставалось до дна всего-то два метра, когда наверху грохнуло, и взрывная волна, направленная бетонными стенами колодца, скинула нас на пол. Сверху посыпались бетонные осколки, и я потерял сознание.
Дурная привычка фантастический роман 12 глава
© Copyright: Павел Торубаров, 2011
Свидетельство о публикации №211111001586
Свидетельство о публикации №211111001586
Рецензии