Прощай БИМ

Самая большая и самая красивая фабрика Иванова станет еще одним торгово-развлекательным центром. Мы постепенно превращаемся в торгово-развлекательную державу. Жалко фабрику, да и державу до слез жалко. Какая-то мы пыльным мешком ударенная нация: вроде бы по количеству миллиардеров уступаем только США, и деньжищ у наших олигархов немерено, а ничего кроме упомянутых выше злачных заведений не строится. Хоть бы свечной заводик убогий кто возвел, - нет. Видимо считается, что русский рождается только для того, чтобы поторговать китайским ширпотребом, а после этих трудов праведных хорошенько вмазать и оттянуться в слегка замаскированном под лото-клуб казино. Монте-Карло да и только.

Фабрика, основанная в 1751 году и расположенная в самом центре города, у как его ныне называют Театрального моста (тогда был, вроде, Приказный), была именно тем местом, вокруг которого и формировался город. По другую сторону реки площадь Пушкина. Вот теперь стену серую и унылую снесут, и миру явится новый то ли базар, то ли Диснейленд.

Конечно, даже если оставить в стороне агонию российской текстильной промышленности, фабрике конечно же не место в центре города. Только вот речь не идет о переносе производственных предприятий за черту города, как это делается во всем мире, производство просто ликвидируется. Кстати, инвестор, конечно, московский.
Уже строится на территории на базе одного из бывших цехов банк. Говорят, будет самый крутой в городе. Это чтобы развлекаться было удобнее. Проигрался в пух и перья, - тут же можешь снять миллиончик-другой со своего счета в «Нью-Йорк сити бэнк». Удобно. Зарождается туристический кластер на базе бывшего несостоявшегося текстильного. Так сказать, проскочили одну остановку. Все олигархи теперь вместо Куршавеля устремятся к нам, на пл.Пушкина.

А пока бывшая «фабрика-игрушечка», как ее в бытность назвал ее последний честный владелец Д.Г.Бурылин, больше похожа на кладбище: валяются старые противогазы, мебель, вымпелы ударников коммунистического труда и бланки почетных грамот с портретом хитренького старичка-сифилитика. В старых железных бочках жгут чертежи и личные дела бывших ударников. Последний день Помпеи.

У многих с этой фабрикой связано что-то в прошлой жизни. У меня тоже. На заре горбостройки, как раз когда кооперативы расцвели, у нас была большая нужда в промышленном внедрении плазмохимического реактора. И выбрали этот самый БИМ. Вернее, уговорили руководство фабрики его купить за символическую цену. Они еще кочевряжились, но потом сменили гнев на милость. В общем, поставили.
А зарплаты у них уже тогда были выше наших раз в 8-10, вот и перешел наш ведущий конструктор Коля от нас в операторы на свой же реактор. Благо знал его досконально. Устройство с точки зрения физики немудреное: в замкнутом пространстве создаются условия межзвездной материи, на которую накладывается мощное силовое поле, и через этот кошмар прогоняют непрерывную ленту ткани. Эффект, грубо говоря, описан в романах про алхимиков. Сейчас вот по этой технологии простую тряпку превращают в золотую, или делают ее непроницаемой для радиоволн, или невидимой для радаров. Да чего угодно там можно синтезировать. Это как раз то самое «нано».

Но Коля недолго наслаждался хорошей зарплатой. Рухнул СССР, хлопок стал импортным, покупать его надо было на Лондонской бирже за валюту и по европейским ценам. В Европе тогда уже от текстильной промышленности и запаха не осталось, а для нас как будто время помчалось с сумасшедшей скоростью: что они проходили на протяжении века, нам предстояло пройти мгновенно. Фабрики закашляли, зарплаты упали до нуля, их вообще выдавали тканью, и текстильщики ходили по дворам и торговали суровьем. На отделку ресурсов не хватало. В общем, Коле пришлось бежать куда-то инженером по технике безопасности.

Куда делся этот первый реактор, не знаю. Институт наш прекратили финансировать, и мы еще какое-то время в мундирах вермахта, любезно присланных со старых германских складов в качестве гуманитарной помощи, вышагивали по нетопленому зданию на Суворова, а потом разошлись кто куда. Я вот в дизайнеры подался. Между прочим, не худший вариант, многие не смогли то время пережить вообще.

О плазмохимии не забыли только потому, что группа Горберга перешла в Химакадемию, и продолжает существовать там и поныне. Оборудование наше начальство продало с чертежами итальянцам, где оно сейчас и изготавливается. Реактор шагает по планете.

Мы же, как выяснилось потом, тогда поступили мудро, поставив свое космическое чудо на БИМ. Не будь этого, итальяшки бы голые чертежи не купили. А страна на глазах превращалась в бандитский притон. Промедли мы хоть чуть, и вы сейчас мой рассказ приняли бы за сказку, как повесть про лазер с накачкой. А тут и Италия, и Горберг – всё функционирует. Можете посмотреть и ощутить. Девушки красивые дефилируют в золотых платьях от Нино Ричи. И, уверяю вас, пройдет каких-то еще полсотни лет, и плазмохимия станет ведущей технологией. Мы тоже, как тот лазер с термоядерной накачкой, пока не превратились в пыль, успели произвести три залпа. БИМ, Павлов-Посад и Северная Италия. В Павлове-Посаде поставили вторую версию реактора, полностью автоматизированную. Спасли дело рук своих и всей жизни. Может, можно было сделать и повыгоднее для себя, да ни таланта на то, ни времени не было. Уж как сделали, так и сделали. Сами сгорели, а дело живет. Вот такие мои воспоминания о главной текстильной фабрике страны, БИМе.

А начиналось с плазмой, кстати, со случайного стечения обстоятельств. Было это в 1974 году. Я тогда только недавно приехал с солнечного Юга, где жил три года, и в родном Иванове меня сразу же прихватил хронический бронхит. Прописали мне физеопроцедуры на УВЧ-генераторе. Ходил в медсанчасть раз в день, времени на эти походы так было жалко.

А тут как раз решили мы исследовать процесс ВЧ сушки и купили точно такой же медицинский УВЧ-генератор, как в санчасти. Других-то тогда недостать было. Я и приспособился проходить лечение не отходя от рабочего стола. Удобно, аж жуть!

Рядом же друг мой и учитель диссертацию затеял по влиянию вакуума на дезакклюдацию пористого субстрата, и субстрат этот заготовил в откачанных запаянных вакуумных колбах в ящике рядом с моим столом.
А я, надо сказать, радиолюбитель с детства. А у радиолюбителей фокус такой есть: внести в высокочастотное поле неоновую лампочку, - она как бы сама собой, не будучи ни к чему присоединена, вспыхнет.
И решил я в хорошем настроении показать этот фокус сидевшим со мной испытателям. Неонки не было, но вместо нее годился любой вакуумный объем. Я и взял одну колбу диссертанта Саши и поместил ее между электродами генератора. Испытатели были в восторге. А потом на этом образце была зафиксирована аномальная теплота смачивания.

Думали, открытие. Бурно начали разработку, И только через пару лет обнаружили, что до нас этот эффект запатентовали японцы с американцами. Они только это дело бросили, - оборудование у них не получилось и работу положили на полку. А у нас получилось. Наверное, потому, что только недавно перед этим провели успешную работу по вакууму.

Знал бы, что идея чужая, в жизни бы не стал делать, - характер у меня такой: ни за что чужое внедрять не буду. Идею, как ребенка, сначала самому родить нужно, только такая она станет родной, и ты ей отдашь свою жизнь. Всю без остатка. А тут вот такая обманка вышла. Ей и обязано человечество появлением плазмохимии.

Вроде случай... Хотя Суворов говаривал: «Удача, удача! Но и мастерство не лишнее!». Или что-то в этом роде. Случай для дурака бесполезен. Его ему хоть на нос повесь, он все равно мимо пройдет. А в НИИ атмосфера особая была. Всегдашняя готовность к открытию. «Творческий бульон», как говорил мой ныне уже давно покойный товарищ Леня Мирошниченко.

Да, жалко БИМ. Ушла с ней целая эпоха. Чем нас еще жизнь одарит? Может, действительно судьба нам стать мировым игорным притоном с торговым уклоном? А что, пока нефть не иссякла, - можно и дурака повалять. Гуляй, рванина! Правда, нефтяные брызги не всем достаются. Кому густо, а кому пусто. Но это уже детали.

Валентин Спицин.