Танки на крышах. Ч. 2. Гл. 6 а

                Г л а в а   6 а

         В обеденный перерыв одного из тех предновогодних дней я сидел в своей комнате, рыская по Интернету в поисках интересных новостей. Очаг воспаления на моей ноге к тем дням уже исчез, и я чувствовал себя в полном здравии.
         В тот момент, когда я читал о болезни одного из своих любимейших  актеров - А.Абдулова, еще не предполагая, что это последние вести о нем живом, ко мне в дверь постучала одна из наших медсестер, и когда я выглянул, сказала на смеси английского и суахили, что меня зовут вниз.
   - Кто? - спросил я, хотя мог и не спрашивать.
   - Там какая-то женщина из Южной Африки, - ответила она.
         Никаких знакомых в той стране у меня не было и нет, и я имел все основания  сомневаться, что мое имя там известно. Поэтому я решил, что меня зовет шеф посмотреть какую-то пациентку, приехавшую оттуда. Спустившись по лестнице, я уже было сделал движение к его кабинету, но та медсестра остановила меня и показала в направлении двери моего офиса. Я посмотрел и волей-неволей остановился. Там стояла... Элеонора.
         С улыбкой на всю ширину своего красивого лица она кинулась ко мне:
   - Хэллоу! Как дела? Как поживаешь?
         Ее появление было для меня настолько неожиданным, что я на некоторое время потерял дар речи. Скорее по инерции, я отпер дверь своего офиса и пропустил ее вперед.
   - Как ты сюда попала? - спросил я первое, что пришло в голову. - Ты приехала за своими вещами? Они целы и невредимы и хранятся в надежном месте.
   - Мне теперь ничего не нужно, - ответила она в радостном возбуждении. - Мы уезжаем в Россию. Павел развелся со своей женой и женился на мне. Он сейчас в Петербурге. Бизнес у него идет полным ходом. Мы вылетаем в Россию 31-го, а 1 января он будет встречать нас в Москве. Оттуда мы летим к нему домой. Там нас уже ждут.
   - А где девчонки?
   - Они в отеле. Ты его помнишь – «Хараре инн». Цены там сумасшедшие, поэтому я и приехала к тебе. Нам надо три дня до рейса пожить у тебя.
         Что-то такое Павел рассказывал мне об этом отеле. Ему приходилось там ночевать в самые первые свои дни в Танзании. Цены там если и сумасшедшие, то только не для африканцев. Ничего особенного в этом заведении с громким названием «отель» нет. Обыкновенная двухзвездочная ночлежка.
   - Элеонора, к сожалению это невозможно. Я живу здесь, в госпитале, в маленькой комнате на третьем этаже. Там просто нет места для вас троих. Если хочешь, пойдем, я покажу, - сказал я и, взяв телефон, стал набирать номер.
   - Кому ты звонишь? - спросила она.
   - Салхе. Она иногда ходит по комнате неодетой. Хочу предупредить, что у нас гости.
   - Она до сих пор с тобой? Здесь? - на лице Элеоноры крайнее изумление. - И у тебя все еще ничего не пропало?
   - Она со мной, и ничего у меня не пропадает. Скорее наоборот: многое удается сберечь, потому что за покупками ходит она. Салха – мой единственный  верный и надежный друг в Африке, - сделал я неуловимый для Элеоноры намек.
         Я не стал посвящать свою малышку в подробности, и только сказал, что у меня для нее есть сюрприз.
   - Оденься, мы сейчас придем, - сказал я и отключил телефон. Потом посмотрел на Элеонору. - Пошли. Рассказывай, как протекает жизнь?
   - Прекрасно, - рассказывала она, пока мы поднимались по ступенькам. - У нас все хорошо. Бизнес у Павла пошел очень активно. Мы уезжаем навсегда. В другую жизнь. Только там сейчас холодно.
   - Да, конец декабря, Новый год через три дня. Вы его, кстати, встретите в дороге. В России это самый разгар зимы. Для вас очень холодно. И будет еще холодно до самого апреля. С непривычки вы будете мерзнуть. Но первое время для вас это будет очень интересным. Как для нас в первые дни в Африке. Кроме того, детям там вообще гораздо лучше уже только потому, что они смогут получить хорошее образование.
   - Да, это так, - согласилась она. - Мы с Павлом это уже обсуждали.      
         С Салхой они встретились, как родные сестры, которых много лет назад разлучила судьба. Когда закончились соответствующие случаю приветствия и расспросы, Элеонора, обведя взглядом комнату, убедилась, что находиться там впятером невозможно никак. На ее лице легкой тенью промелькнуло нечто, похожее на досаду, но правильно понять это выражение я сумел только через несколько дней.
   - Может быть, нам пожить в твоей старой квартире? - спросила она Салху.
   - Там сейчас живет моя подруга. – ответила Салха. - Кроме того, там и места-то для вас всех нет. Я попробую другой способ. Здесь, по соседству с госпиталем, у меня есть знакомые. Может быть, они выручат.
         Она быстро собралась и выскочила.
   - А почему вы оставили дом Эркина открытым, когда уезжали? - спросил я Элеонору.
   - Открытым? - распахнула она пошире глаза без тени смущения на лице. - Да ничего подобного! Мы все заперли, как и договаривались, и отдали ключи в охранное отделение. Это или они морочат голову, или он сам. Он вообще поганый человек. Он взял у Павла тридцать тысяч долларов и обещал вернуть по возвращении. День нашего отъезда он знал, мы созванивались. А потом перестал отвечать на звонки и так и не появился, специально задержался дома. Вор. Вполне возможно, что это он сам крал у тебя деньги, когда ты у него жил. Но от Павла он надолго не спрячется.
         Было во всем этом что-то несуразное, а кое-что было даже и неприкрытым враньем. Но я отвык соображать быстро. Нужно было немного подумать, поэтому я не стал жевать эту тему дальше и перевел разговор.
   - Как там Саша? Я, честно говоря, соскучился по нему.
   - Саша в порядке, но с отъездом Эркина он появлялся только два раза, а потом и совсем исчез. Мне, кстати, месяц назад звонила Моника, - улыбнулась Элеонора. - Она приезжала в июне в Лусаку месяца на три, а потом снова уехала. Теперь она не собирается возвращаться к своему вечно пьяному импотенту. Хотела только приехать, чтобы забрать сына.
         Мне невольно вспомнился тот ее телефонный разговор с Моникой, который она пожелала продолжить на следующее утро, в мое отсутствие. По-видимому, она сказала ей, что они собираются уезжать, о чем мне сообщать было никак нельзя. Для меня была выдумана версия, что это диктуется экстренной необходимостью по требованию иммиграционных властей.    
   - Ваш бывший хозяин, кстати, деньги так и не вернул, себе зажухал. Когда  поедешь назад, забеги к нему, возьми за жабры. Может быть, удастся выудить. Не малые все-таки деньги – почти полторы тысячи, - сказал я, специально сделав акцент на сумме.
   - Да, если сейчас все решится с квартирой, я поеду за детьми. Зайду обязательно, - ухватилась она за эту мысль.
         Минут двадцать мы еще затрагивали в разговоре разные мелочи, не касаясь более важного. Спрашивать ее о причинах перемены их отношения ко мне я не стал. Во-первых, она не Павел, а во-вторых, зачем ворошить неприятное старое?  От нее правды не узнать, даже если что-то и знает. Наврет. А если не знает, тем более  наврет. Слишком гадко все это. Я сказал только, что очень обижен на Павла за свои письма.
   - Да, я это понимаю, - как-то смущенно пробормотала она, опустив взгляд, но пояснять ничего не стала.
         Я рассказал ей свежую новость о моей неудачной попытке аренды квартиры. На словах она выразила огромное сочувствие, но в ее лице промелькнула какая-то едва уловимая тень радости, злорадства. Вроде как тоже попрыгала на ветке и похлопала в ладоши под ликующий вопль.
   - А это случайно не Салха тебе организовала? В Африке это довольно модный способ выманивания денег. А потом они между собой делятся. 
   - Никогда в такое не поверю. Зачем ей рубить сук, на котором сидит. Она же прекрасно понимает, что будет, если правда откроется.
   - Но за то она будет с деньгами. Подумай, - кинула Элеонора «зернышко» сомнений в раненую душу.         
         Поди знай там все африканские заморочки. Если хорошенько подумать, что ж, выглядит вполне логичным. Но поверить в такое было невозможно. Хотя бы уже потому, что если бы это было действительно так, то и Салха сейчас вела бы себя по-другому, и у той гадины был бы повод не прилагать таких усилий по конспирации.
   «Что же это у вас все такие дрянные? Меня вышвырнули, как использованный презерватив, Эркин – мерзавец и вор, Саша – вечно пьяный импотент, Салха – тоже воровка. Только у вас все прекрасно, вы безмерно счастливы и едете строить другую жизнь».
         В коридоре послышались быстрые шаги, и через мгновение в комнату влетела Салха с радостной улыбкой на лице.
   - Все. Я договорилась. Они живут прямо позади того кафе, куда мы ходим. У них есть свободная комната со всем необходимым. А вокруг большой огороженный двор. Платить за комнату не надо. Они делают это просто для меня. Пойдем, я покажу. Если понравится, можно переселяться.
   - Пошли, - сорвалась Элеонора. - Если все хорошо, съездим за девочками вместе.
         Салха засияла от счастья. Я ее понимал, потому что сам бы уже давно хромал на голову, сидя в одной комнате сутками почти безвылазно.
         Все сладилось, как нельзя лучше. Часа через три они вернулись все вместе. Сложив весь свой багаж в просторной комнате под надежной охраной, они с девчонками пришли ко мне.
         По дороге они навестили дом, где полгода назад я чуть не угробил того арабского  урода. Там им навешали, что он уехал в Эмираты и приедет только через месяц, да и то еще не известно. Было видно, что им бессовестно врут, но проверить истину возможности не предоставили.
         На обратном пути они прошлись сквозняком по магазинам и накупили для детей всяких вкусностей.
         Мои «подружки» за эти семь месяцев слегка изменились: обе  подросли, худая, как палка Ирен слегка разгладилась, а пузатая Элен едва заметно постройнела.
         Когда они появились на пороге моего офиса, рабочее время уже шло к концу, и поскольку делать было нечего, я все оставил, закрыл кабинет и ушел. На вечер я заказал в нашей столовой вкусный ужин* для всех, после чего мы пошли в то кафе, рядом с которым они теперь временно обитали. На три дня мы стали почти соседями.
-------------------------------------------------
         *- Это было удобно тем, что за еду можно было не платить сразу. Обычно в конце месяца столовая представляла в бухгалтерию счет на каждого госпитального едока, и там  деньги высчитывали из зарплаты. Наличными расплачивались только чужие.

         Как истинный джентльмен, в кафе платил, естественно, я. Позже вечером мы устроили в нашей маленькой комнатушке ужин. Комната с тремя гостями сразу стала очень тесной. Но поскольку столовая находилась здесь же, двумя этажами ниже, это было удобней, и на тесноту мы старались внимания не обращать. Вечер прошел непринужденно, и о неприятных моментах из нашей «новейшей истории» мы не вспоминали. Расстались мы поздно вечером.