Охота

   Теперь, наверное, никто и не припомнит, за что его прозвали Ершом. Может быть за то, что он был заядлый рыбак? Да и охотник он был неплохой. И грибы - ягоды в лесу собирал постоянно. А может за то, что однажды, когда пили всё подряд, отмечая какой-то праздник, он допился до такого ерша, что потом чуть откачали? Возможно, но после этого жестокого бодуна из всего алкоголя он признавал только водку. Так это или не так, но как-то ранним утром Ёрш собрался на охоту. Договорился, чтобы напарник сменил его из ночной смены пораньше, и отправился домой за ружьём. Сами знаете - охота пуще неволи.

   А тем временем, неизвестные злоумышленники из тех, у которых "трубы горели" от изрядного недопития, ворвались в комнату дежурной по заводской водонапорной башне и, угрожая бедной женщине ножом, отобрали у неё кошелёк, сотовый и что-то ещё по мелочи. Опомнившись, ограбленная вызвала милицию, скорую помощь и пожарную охрану. Две последние службы приехали и уехали, а лейтенант милиции начал "рыть землю". БОльшая часть преступлений раскрывается по горячим следам, и ретивым Пинкертоном не было потеряно зря ни одной минуты.

   Тут же, ночью, была вызвана инспектор отдела кадров. И, меньше чем через час, потерпевшая просматривала фотографии работников завода, в первую очередь тех, кто трудился в эту смену. Женщина старалась, но после бессонной ночи и пережитого страха глаза у неё слипались, а фотографии были все на одно лицо. И вдруг она увидела небритую опухшую рожу Ерша. Похоже, тот фотографировался после каких-то праздников, с большого бодуна и ещё до того, как у него заклинило с алкоголем.
  - Вот же он, вот!!! - закричала ограбленная. Лейтенант сделал стойку перед личным делом подозреваемого и ринулся в погоню. На рабочем месте преступника (а лейтенант уже не сомневался, что Ёрш и есть преступник) не оказалось. Отговорки о том, что он ушёл на охоту, только убедили Пинкертона в наличии преступного сговора. Скорость преследования резко увеличилась. Дома Ерш тоже отсутствовал. Перепуганная жена сообщила лейтенанту, что муж позавтракал, взял ружьё и поспешил на электричку.
 
   - Преступник вооружён и очень опасен, - мелькнула в голове у лейтенанта фраза из какого-то мультфильма. Но времени на размышления не оставалось, и он снова бросился в погоню... Электричка с характерным гулом отошла от платформы и издевательским гудком приветствовала опоздавшего преследователя.
   - Вертолёт, наверное, не дадут, - с отчаянием подумалось ему, - Придётся ставить везде засады!
   Весь день до вечера просидели два сержанта на кухне у Ерша, проклиная ретивого Пинкертона, как, действительно, за глаза называли в отделении лейтенанта. Жену "преступника" не выпустили на работу, а дочь - на учёбу. Так и маялись целый день все вчетвером, глаза бы друг на друга не глядели! Ёрш заявился только вечером. Беднягу обезоружили прямо на пороге собственного дома и, как говорится, "вывели болезного, руки ему за спину, и с размаху кинули в чёрный воронок". Только и успел он крикнуть жене: "Брату позвони!" Да и то схлопотал за это под дых!
 
   Но... повезло Ершу! На следующий день лейтенант уже готовил документы, чтобы на законных основаниях не выпускать подследственного до суда на свободу. Накануне, пока сержанты сидели в засаде, ограбленная работница подписала протокол опознания, и оставались сущие пустяки - выбить чистосердечное признание у задержанного. Для этого, как обычно, Пинкертон решил применить допрос с пристрастием. Но, только он приступил к этому хорошо отработанному спектаклю, как его вызвал начальник с документами на Ерша. Внимательно всё прочитав и выслушав доклад подчинённого, он с сожалением в голосе сказал:
   - Что это ты там за охоту устроил у себя? Поймал человека - и рад?! Тут генерал мне сейчас звонил. Возмущался твоими методами работы. Ты хоть знаешь, кого ты поймал? У его жены брат в генеральном штабе работает! Думать надо, дорогой, думать! Вот смотри, ты его опознание произвёл раньше, чем задержание! Это что?.. Молчать!!!.. Распустились тут!!!.. Сейчас же его выпустить!.. И извиниться!..
   Так неудачно закончились обе охоты. И у Ерша, и у Пинкертона.