Лёва и Монстры

Лёва Точилкин, мужчина средних лет и слегка унылой наружности, сидел в своём кабинете и мучился от извечной напасти начинающих графоманов - запора мысли.
Исключительно по собственному легкомыслию, он вляпался в одну неприятную историю, и теперь, так сказать, пожинал горькие плоды.
Вчера, когда рабочий день уже благополучно клонился к закату, Лева пропустил рюмочку водки в соседней фирме и, терзаемый чувством вины, согласился на предложение секретарши Лидочки написать речь-поздравление на День Рождения шефа.

Речь рождалась в муках.
Переписывая в десятый раз предложение:
- Василий Степанович, солнце Вашей мудрости освещает нашу фирму уже 4-й год, и свет этот становится всё ярче..., - Лева проклинал и самого себя, и секретаршу Лидочку, и вообще все, на что падал его взгляд.
В том числе и злополучный ноутбук, у которого, видимо, от Лёвиного размашистого печатания, начала западать буква Р.
А без буквы Р слово "мудрость" выглядело зловеще и предвещало неприятности.

Через три часа изощренного издевательства над собой на плечо Точилкина таки снизошла Муза и он родил опус на две ворд-страницы. Перечитав творение дважды, он остался доволен проделанной работой.

На Дне рождения Василия Степановича, так звали шефа, Лёва превзошел самого себя.
Торжественно высморкавшись в обширный клетчатый платок, он прочел поздравление с таким надрывом, что когда он закончил, прослезился даже охранник Вася.
Это был успех, потому что растрогать железобетонную душу охранника до сих пор не удавалось никому.

Пораженный выступлением Точилкина, ранее не заподозренного ни в литературном таланте, ни в актёрских способностях, корпоративный народ заволновался.

Разновозрастные офисные клуши запищали от восторга, роняя окрашенные тушью слезы на воротники китайских блузок, мужчины отточенным движением опрокинули в глотку рюмки и зааплодировали.
 
Обычно сдержанный в эмоциях шеф, после официальной части банкета подошел к Лёве, и, снисходительно похлопав его по плечу, произнёс:
- Лёв Семёнович, Вы самородок. Пишите ещё. Не зарывайте дар в землю, родина Вам этого не простит.
Лёвина Муза пела трумфальную песнь.

От похвал Лев Точилкин, что называется – поплыл.
Он не узнавал сам себя.
Хотелось творить, писать, издаваться, поражать, удивлять и, естественно - хотелось славы и гонораров.
Им восторгались, на него приходили посмотреть как на диковину, а одна молоденькая секретарша из соседней фирмы даже взяла у раздувшегося от важности сочинителя автограф.
Посыпались заказы на стихи и поздравительные речи.
Лёва снисходил.
Написанные им вещи разносилось по офисам и соседним фирмам.
Слава его росла.

Но проснувшееся в Лёве честолюбие подсказывало, что эта возня мелка для него, он достоен высот.
Точилкина сверлила навязчивая мысль, что он должен, просто обязан - подарить миру шедевр.
После некоторых колебаний между разными, выигрышными, по его мнению, темами, Лёва выбрал, что самым неизбитым и актуальным вариантом будет – написать рассказ о настоящей любви.
По его мнению, до сих пор на эту тему была написана исключительная гнусь.

Начать свой литературный путь Лева решил с размещения своих произведений в Интернете.
Посоветовавшись со знающими людьми, он записал в блокнотик адреса литературных сайтов и озаботился воплощением своих замыслов в жизнь.
Остались мелочи – наваять сами тексты.

В середине дня в воскресенье, отобрав ноутбук у младшего сына, Лева уединился в ванной комнате, и, усевшись на корзинку с бельём, углубился в процесс творчества.
Периодически посылая к собачьей матери желавших прорваться к радостям душа и умывальника домочадцев, он просидел за творением до вечера.
Получилось три рассказа примерно одной величины, но различного, по его мнению содержания.

В первом крео юная красавица Юлия влюблялась в зрелого умудренного опытом бухгалтера Степана, и после долгих страстных уговоров, ей таки удалось растопить сердце строгого работника дебета и кредита.
Всё завешалось вполне оптимистично: отец Юлии, бизнесмен-олигарх, дарил своему новоиспеченному зятю картинную галерею и маленький супермаркет в центре города.
Молодые счастливы, сплошной хэппи-енд.
 
Во втором  рассказе юную дочь состоятельного господина звали Мария, а пожилой возрастом, но молодой сердцем и душой её возлюбенный именовался Борисом и имел профессию учителя.
Как двоюродный брат Лёвы - Борис, которому и был посвящен этот рассказ.
Всё объяснялось просто: Точилкин уже два года был должен Борису пятьсот долларов.
Братец периодически закатывал Лёве безобразные истерики и требовал вернуть долг.
 
Хитрый Лев надеялся, что после опубликования рассказа Боря будет просто счастлив и наконец-то перестанет изводить его своими глупыми вымогательствами, ведь стать прототипом героя гениального творения и прославиться в веках – это тоже дорогого стоит.
В третьем рассказе главных героев звали Таня и Слава, и сие творение тоже оканчивалось свадьбой.

Аккуратно игнорируя ехидное любопытство жены, пытающейся выяснить, из-за какой такой напасти целый вечер семья мыла руки в раковине на кухне, а не в ванной, как положено, Лев бодро соврал, что делал отчет по работе и для этого важного дела ему требовался покой.
Поздно вечером, когда все улеглись спать, замирая от сладкого предчувствия хвалебных слов, Лёва разместил первый рассказ в интернете и замер в ожидании.

Минут двадцать он метался: ходил на балкон курить, пил кофе и даже дважды от волнения посетил сортир.
Жена шипела спросонья:
- Ну что ты там топчешься, ложись!
Но Лёва упрямо ждал.
И наконец-то дождался.
Под его детищем высветился первый комментарий.
Он был краток. Какая-то Пантера писала:
- Унылая ***ня.

Лев вскипел гневом и 15 минут описывал извращенные формы секса, которые он учинит над Пантерой и её родственниками, если она ещё раз напишет подобное.
Когда он отправил ответ Пантере, то увидел, что комментариев под рассказом уже сорок шесть. И по сравнению с ними заявление Пантеры было мяуканьем новорожденного котёнка.

Лёва даже вспотел от злости.
Хотелось садизма и крови.
Он, постанывая от ярости, ответил всем.
Но комментарии всё прибывали.
Автору желали "убиться  апстену" (Лева представил этот факт и содрогнулся, прыгать на стену было глупо и больно), "немедленно заткнуть фонтан", "удавиться" и "утопиться".
Рассказ обзывали "бояном", "унылым говном", "чтивом для престарелых куриц" и "высерами старого пердуна".

В итоге комментаторы настолько разошлись, что заподозрили автора в педерастии и хронической диарее.
Через 2 часа, критически озлобленный Лева запостил второй рассказ и приготовился на всякий случай к бою.
И не зря.
Прочтя второе творение автора интернетная тусовка взорвалась новой волной насмешек и издёвок.
Когда Лёва понял, что отвечать он просто не успевает, то обреченно вывесил третий рассказ. 
Под ним он написал: "Жрите, суки!", и отправился спать. 
До подъема на работу оставалось два часа.

Ему снились монстроподобные критиканы, которые надвигались на несчастного писателя с копьями и саблями и намеревались разорвать его в клочья.
На работе Лева был мрачен и зол, но на вопросы о причинах своего упаднического настроения не отвечал.

Ну что он мог сказать?
Признаваться в том, что он потерпел полное фиаско в литературном творчестве – было стыдно.
Но и бросать писать он не хотел.
Обиженная Муза рыдала у него на груди.
А подвести верящую в его талант даму Точилкин не мог.
Он всегда считал себя джентльменом.

Проанализировав свои просчёты и, осторожно поинтересовавшись у коллег и знакомых, о чем они больше всего любят читать книжки, начинающий писатель решил сменить жанр.
Он решил попробовать себя в фантастике.
И вечерами после работы серьёзно засел за написание новых рассказов.

Разместивши на пробу небольшой опус о параллельных мирах, населённых Золотокожими Монстрами, Точилкин с удивлением обнаружил, что в комментариях к рассказу нет ни одной "лажи" и "***ни".
А когда девица с ником Фиалка написала:
- Автор пиши есчо! - Лева заплакал как ребенок.
Дело пошло.

Через год Лев Точилкин имел свой сайт и постоянный круг читателей.
Даже жена, которая за всю жизнь кроме как "нищим бездельником" и "позорным неудачником" его никак не именовала, однажды похвалилась соседке:
- А Лёвка-то мой писателем стал, скоро книжку издаст.
Золотокожие Монстры неуклонно завоевывали читательскую аудиторию.