Гёте

Величайший немецкий поэт и мыслитель Иоганн Вольфган Гёте родился в августе 1749 г. во Франкфурте-на-Майне. Он происходил из состоятельной бюргерской семьи,  получил хорошее домашнее образование, а затем учился на юридическом факультете в Лейпциге (1765-1768) и Страсбурге (1770-1771). В то же время Гёте с большим интересом занимался  медициной, физикой и ботаникой. Анатомия и строгий рисунок помогают ему   постигнуть красоту пропорций человеческого тела.  Но главной страстью его была поэзия. В 1767 г. Гете опубликовал свой первый сборник анакреонтовских стихов «Аннета». Через два года появился второй сборник «Новые стихи». В те же годы были написаны две первые стихотворные комедии «Каприз влюбленного» (1767) и «Совиновные» (1768). Большую роль в жизни Гёте сыграло знакомство с выдающимся немецким мыслителем Гердерем. Именно он привлек  внимание молодого поэта к Шекспиру, которого в Германии тогда плохо знали и мало ценили. «Первая же страница Шекспира, которую я прочел, - вспоминал Гёте, - покорила меня на всю жизнь, а одолев первую его вещь, я стоял как слепорожденный, которому чудотворная рука  вдруг даровала прозрение».

С начала 70-х г. талант Гёте крепнет, в его поэзию властно входят философские мотивы, он переходит от одного замысла к другому (пьесы «Магомет» (1772) и «Прометей» (1773)).  Первым произведением, доставившим ему известность, стала историческая трагедия в духе шекспировских хроник «Гец фон Берлихинген», над которой он трудился в 1771-1773 гг.  (Действие ее разворачивается в XVI веке, в годы Реформации и Крестьянской войны). Однако подлинная, европейская слава пришла к Гёте в 1774 г., когда появился его эпистолярный роман «Страдания юного Вертера», рассказывающий о трагической истории молодого человека, покончившего с собой из-за безответной любви. Фабула романа во многом повторяла подлинную историю молодого Гёте: в 1772 г., находясь в в Вейцларе, он загорелся страстным чувством к некой Шарлотте Буфф. Девушка была очень мила, обладала множеством достоинств, но увы, - она не испытывала к Гёте ничего, кроме дружеского участия. Когда перед ней встал вопрос о выборе, она, подобно героине будущего романа, без колебаний отдала свою руку другому. Отчаяние Гёте было беспредельно, и мысль о самоубийстве не раз приходила ему в голову. От гибельной страсти его спасла работа над романом, вместившим в себя всю бурю его чувств.  Спустя много лет он признался: «Это создание, я, как  пеликан, вскормил кровью собственного сердца и столько в него вложил из того, что таилось в моей душе, столько чувств и мыслей, что хватило бы на десятка два таких томиков». Переживания несчастного влюбленного были описаны настолько правдиво,  что никто не мог читать исповедь Вертера равнодушно. Выйдя из печати, книга  произвела впечатление подлинной сенсации. В Германии одно за другим  вышло шестнадцать изданий «Вертера», во Франции еще больше. (Молодой Наполеон, по его собственному признанию,  перечитывал роман семь раз). Переведенная  на все европейские языки, книга облетела мир и проникла даже в Китай. О ней помнили и много лет спустя, а для многих из своих современников Гете так до конца и остался прежде всего автором «Вертера».

Вслед за  романом Гёте сочиняет несколько комедий, но постепенно его замыслами завладевает образ  монументальной трагедии, в основу которой легла легенда о докторе Фаусте, возникшая в Германии в XVI веке. Предание гласило, что Фауст занимался черной магией, заклинал духов, заключил договор с дьяволом и продал ему свою душу, а за это владыка ада исполнял любые его желания. (Современную обработку этой легенды хотел дать Лессинг: он составил общий план пьесы и написал несколько сцен, однако замысел так и остался неосуществленным).  Трагедия писалась долго и трудно. Гёте работал над ней практически всю жизнь. В середине 70-х гг. был закончен первый, еще несовершенный фрагмент, так называемы «Пра-Фауст».

В 1775 г. Гёте принял предложение  восемнадцатилетнего герцога Карла-Августа Саксен-Веймарского поступить к нему на службу и переехал в Веймар. Это было обычное для тех лет небольшое германское государство с площадью в тридцать четыре квадратных мили и с населением  в сто тысяч человек. Герцог, который был горячим почитателем «Вертера», дал Гёте высокие звания министра, тайного советника и поручил ему проведение реформ. На плечи Гёте легла внешняя политика, финансы, лесоводство, армия, наблюдение за Йенским университетом, герцогской библиотекой и театром. Административные обязанности отнимали много времени, но зато обогащали жизненным опытом. В те же годы  Гёте стал усилено занимался естественными науками. (Работы по ботанике, геологии, анатомии, оптике занимают несколько томов в его собрании сочинений). Среди многочисленных обязанностей он выкраивает несколько часов, чтобы улизнуть в Йену и заняться анатомией. Его изыскания увенчались открытием межчелюстной косточки у человека, существование которой он предсказал, изучая черепа животных. Это открытие позволило ему сделать далеко идущие выводы. «В деталях, - пишет Гёте в одной из своих научных статей, - нельзя найти  никакого различия   между человеком и животным. Напротив, человек  в высшей  степени родственен животным».

В течение десяти лет Гёте с большим воодушевлением исполнял свои служебные обязанности, но постепенно рвение его ослабело. Зато пришло разочарование в его друге-герцоге. Гёте признался в одном из писем: «Сумасшедшая мечта, будто прекрасные зерна, которые зрели во мне и моем друге, смогут взойти на местной почве, будто драгоценности, совлеченные с небес, могут украсить венцы земных царей, покинула меня навсегда». Он вновь почувствовал тягу к литературному творчеству. В сентябре 1786 г., бросив все дела, Гёте в буквальном смысле слова бежал в Италию, где провел два следующих года. Они сыграли огромную роль в его жизни. Отныне дух античности,  идеал гармонии, умиротворенности будет ощущаться во всех сочинениях писателя. После многолетней «веймарской спячки» к нему возвращается вдохновение. Гёте сочиняет множество прекрасных стихов, а для театра создает «Ифигению в Тавриде» (1786), «Эгмонта» (1787) и «Торквато Тассо» (1790). Итальянские впечатления еще долго питали его творческий гений. По возвращении в Веймар Гёте пишет «Венецианские эпиграммы» (1792) и дерзкие, исполненные языческого духа «Римские элегии» (1794). Настроения отрицания, протеста, которые так сильны были в его ранних произведениях, сменяются теперь  стремлением осмыслить логику развития общества, норм и законов человеческого общежития.

Гёте был уже зрелым человеком, когда началась Французская революция, и потому эти события не породили в его душе тех страстных надежд, которые захватили более юного Шиллера. На происходящие общественные потрясения он смотрел не как поэт, а как мыслитель. Осенью 1792 г. Гёте стал очевидцем сражения при Вальми, где народная, охваченная революционным воодушевлением армия наголову разгромила одну из лучших в то время наемных армий. Вечером, у походного костра офицеры спросили Гёте, как он оценивает происходящее. «Здесь и сегодня, - отвечал он, - начинается новая эра мировой истории, и вы можете сказать, что были тому свидетелем». Может быть, первым в Европе, Гёте совершенно точно сформулировал, что именно произошло. Он провозгласил  идею безусловной и неотвратимой  победы нового  и сделал это в одной единственной фразе в самый вечер поражения! Чисто умозрительно, как естествоиспытатель, Гёте понимал необходимость обновления, но дух его при этом оставался совершенно спокойным. Более того, в качестве министра культуры он решительно пресекает студенческие волнения, вспыхнувшие в 1793 г. в подведомственном ему Иенском университете. В это время он был уже чрезвычайно далек от юношеских порывов «Геца» и «Вертера».

Среди произведение следующих лет  особое место занимают  сатирическая пьеса «Гражданин-генерал» (1793) и сатирическая поэма «Рейнеке-Лис» (1793). Позже выходят  прозаический  роман «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1796) и чрезвычайно восхитившая немецких мещан эпическая поэма «Герман и Доротея» (1797). Следующие десять лет Гёте работает над «Фаустом», первая часть которого увидела свет в 1808 г. Затем выходит роман «Избирательное сродство» (1809), книга мемуаров «Поэзия и правда» (1811-1814) и ее продолжение «Путешествие в Италию» (1816-1829). В 1813 г. Гёте издал книгу «Баллад». Вслед затем началось его горячее увлечение иранской и арабской поэзией. «Я немедля отправился в общество  персидских поэтов  и принялся подражать их шуткам и их важности», - пишет Гёте. Читая и перечитывая Хафиза, он испытывает прилив могучего вдохновения. Прекрасные стихи сами собой складываются в его голове. Гёте не успевает их записывать. Результатом этого могучего творческого взлета стала книга «Западно-восточный Диван» (1814-1819) – пример гениального проникновения западного поэта в дух далекой восточной культуры.  В последние годы Гёте работает над второй частью  своей «Мейстерианы» - «Годами странствия Вельгельма Мейстера» (1807-1829). В 1825 г., когда ему шел семьдесят шестой год, Гёте вернулся к трагедии «Фауст» и вновь принялся за труд, к которому не обращался двадцать четыре года. В 1831 г., уже глубоким стариком, он закончил вторую часть «Фауста» (1825-1831). Поставив последнюю точку, Гёте признался своему секретарю Эккерману: «На мою дальнейшую жизнь я могу смотреть, как на простой подарок. И теперь уж, в сущности,  все равно, что я буду делать, и буду ли я делать что-нибудь». Полностью трагедия вышла в 1833 г., уже после смерти поэта, который умер в марте 1832 г.

«ФАУСТ». По своей форме «Фауст» произведение необычное, быть может единственное в своем роде. Он написан  в форме диалогов и монологов персонажей и разбит на отдельные сцены, подобно драме. Между тем, монологи героев подобны лирическим стихотворениям, а обширность действия придает произведению эпический характер. Так органически слиты в «Фаусте» начала драмы, лирики и эпоса.
Трагедия состоит из двух частей. Первая делится на 25 сцен, вторая включает в себя пять актов. Построенная по образцу шекспировских хроник с многочисленными эпизодическими персонажами, с множеством  лаконичных, пестрых сцен, она постоянно переносит читателя из одного места в другое.
Трагедия, как бы подведшая философский итог всему европейскому Просвещению, открывается «Прологом на небесах». Перед нами Бог и архангелы, поющие хвалу Создателю и Его миру. Толику желчи в этот поток славословий вносит ироничный дух зла и отрицания Мефистофель. «Мне нечего сказать о солнце и мирах, - замечает он, - я вижу лишь одни мученья человека. Смешной божок земли, всегда, во всех веках чудак такой же он, как был в начале века!» Господь отвечает на эту тираду несколько неожиданно. «Ты знаешь Фауста?» - спрашивает Он. «Он доктор?» - уточняет Мефистофель. «Он мой раб», - отвечает Господь. 

«Но не такой, как все, - замечает Мефистофель, - он служит по-иному;
Ни пить, ни есть не хочет по-земному;
Как сумасшедший он рассудком слаб,
Что чувствует  и сам среди сомнений;
Всегда в свои мечтанья  погружен,
То с неба лучших звезд желает он,
То на земле – всех высших наслаждений,
И в нем ничто – ни близкое, ни даль –
Не может утолить грызущую печаль»
«Пока еще умом во мраке он блуждает, - отвечает Господь, -
Но истины лучом он будет озарен».
«Бьюсь об заклад: он будет мой! – тотчас возражает Мефистофель. –   Прошу я только позволенья, -
Пойдет немедля он за мной».
Господь, не колеблясь, дает свое согласие:
«Тебе позволено: иди
И завладей его душою
И, если можешь, поведи
Путем превратным за собою, -
И посрамлен да будет сатана!
Знай: чистая душа в своем исканье смутном
Сознаньем истины полна!»


Здесь очень важная философская предпосылка ко всей трагедии. Зло – не противостоит Господу, оно необходимый элемент гармонии мира. Пусть сам Мефистофель полон скепсиса в отношении мироустройства, он такой же подданный Бога, как присутствующие на встрече архангелы. Фауст –  совершенный из людей. В нем одинаково сильны, как светлые, так и темные стороны человеческой природы.  Спор за душу Фауста превращается в спор о человеке вообще. Выиграть его для Мефистофеля очень важно, ибо, завладев Фаустом, он докажет несовершенство человека, величайшего творения Бога. Между тем Господь знает, что Фауст будет в конечном итоге принадлежать ему. Парадокс состоит в том, что никто лучше Мефистофеля, пожелавшего совратить и погубить Фауста, не сумеет возвратить его на верный путь. Господь говорит:
«Слаб человек; покорствуя уделу,
Он рад искать покоя, - потому
Дам беспокойного я спутника ему:
Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!»
Сам Мефистофель прекрасно понимает, что, оставаясь всегда противником Бога, он объективно служит Его воле («Часть вечно силы я, всегда желавшей зла, творившей лишь благое»). В отличие от Мильтона, Гёте лишил дьявола  героического величия. В нем нет никакого титанизма. У него это только умный черт, проницательный во всем, что касается  дурных сторон жизни и слабостей человека. Он видит несовершенство мира и знает, что оно – вечно, что никакими потугами его не переделать. Многие острые замечания Мефистофеля верны и отражают  действительное положение вещей в мире.   Средства его преимущественно плутовские, обманные, иллюзорные.

Ну а что же главный герой? Кто он, символизирующий собой всю неспокойную человеческую природу? Впервые мы видим Фауста, исполненного тревоги  в тесной готической комнате со сводчатым потолком.  Он появился перед нами в критический момент своих сомнений. Отдав многие годы отдал науке, он постиг всю земную мудрость. Слава  о его обширных познаниях разнеслась повсеместно. Но он тоскует. После долгих  лет кропотливого труда, он вдруг осознал тщету своих усилий. Он один знает  цену своим знаниям  - они ничтожны  в сравнении с огромным морем неразгаданных тайн природы. Фаусту горько сознавать: он попусту прожил жизнь, стараясь постигнуть суетную мудрость. И пусть он добился всех ученых званий, стал учить других, но понял лишь одно – бесплодность наук, которым посвятил многие годы. Его тяготит пустота, отсутствие желаний. Фауст изверился в себе, в человеке вообще, ибо все пороки, которые он в нем находит, относит не столько к другим, сколько в первую очередь к себе. Все вокруг прах, все тленно, а сам человек – тоже. Словно поверженный титан он восклицает:
«Не равен я богам; во глубь низвергнут я;
Моя судьба – удел подземного червя;
Кормясь в пыли, в ней копошится он,
Но путника ногой растерт и погребен».

Его посещает мысль о самоубийстве. Но вот во время прогулки он видит черного пуделя. Заинтересованный его необычным поведением, Фауст приносит его домой. Здесь собака внезапно превращается в Мефистофеля. Так будущие друзья-враги впервые знакомятся друг с другом. Однако деловой разговор между ними начинается только во время второй встречи, когда Фауст сам приглашает духа зла в свой кабинет. Мефистофель предлагает хозяину рассеять его хандру. Что он может обещать ему? Золото? Женщин? Славу? Фауст отвергает эти дары, как плоды «гниющие в тот миг, когда их рвут». Ему нужно совсем иное, и он говорит:

«Когда на ложе сна в довольстве и покое,
Я упаду, тогда настал мой срок!
Когда ты льстить мне лживо станешь
И буду я собой доволен сам,
Восторгом чувственным когда меня обманешь,
Тогда – конец! Довольно спорить нам!
Вот мой заклад!..
Когда воскликну я: «Мгновенье,
Прекрасно ты, продлись, постой!» -
Тогда готовь мне цепь плененья,
Земля разверзнись подо мной!
Твою неволю разрешая,
Пусть смерти зов услышу я –
И станет стрелка часовая,
И время минет для меня…»

Мефистофель охотно принимает условия договора (он ведь знает, что Фауст сам искренне жаждет достичь этого сладкого мгновения). Итак, он готов служить хозяину,  исполняя все его желания, готов поставить ему на службу все свое могущество! Потрясенный беспредельными возможностями, которые вдруг открылись перед ним, Фауст словно возрождается к новой жизни. 

«Я брошусь  в вихрь мучительной отрады, - восклицает он, -
Влюбленной злобы, сладостной досады;
Мой дух от жажды знанья исцелен,
Откроется всем горестям отныне:
Что человечеству  дано в его судьбине,
Все испытать, изведать должен он!
Я обниму в своем духовном взоре
Всю высоту его, всю глубину;
Все счастье человечества, все горе –
Все соберу я в грудь свою одну…»

Мефистофель хочет прежде опьянить Фауста мелкими соблазнами жизни и завлекает его в погребок Ауэрбаха. Но Фаусту  претит низменное времяпрепровождение студентов. Да он и стар для него. Так значит он хочет помолодеть? Мефистофель переносит Фауста на кухню ведьмы. В этой блестяще написанной сцене (которая вся проникнута сексуальными символами) описывается изготовление напитка молодости. Выпив его Фауст превращается в юношу, и к нему немедленно возвращаются все плотские желания.

Едва оказавшись на улице, он сталкивается  с прекрасной девушкой Маргаритой, и сердце его воспламеняется любовью. Мефистофель устраивает свидание в саду у сводни Марты. Фауст объясняется в любви, и Маргарита не отвергает его ухаживаний. Все ведет их к сближению, но Фауст не был бы Фаустом, если бы смог до конца забыться любовью простой, безыскусной девушки. После сцена в саду, мы видим его в лесной пещере. Как бы хотелось ему слиться с миром великой и бесстрастной природы, стать ее неотъемлемой частью. Но это невозможно! Пламень любви, загоревшийся в его сердце по воле Мефистофеля, закрывает все пути к этому счастливому единению. И мы вновь слышим знакомые речи неудовлетворенного сердца:
«…теперь я испытал,
Что нет для смертных совершенства!
Напрасно я в мечтах душевного блаженства
Себя с бессмертными ровнял!..»
Фауст знает, что любовь не даст ему покоя, а ей счастья:
«Скиталец, выродок унылый,
Я сею горе и разлад,
Как с разрушительною силой
Летящий в пропасть водопад…»

Мефистофель вкрадчиво внушает ему, что он должен обладать Маргаритой, и Фауст не в силах бороться с вожделением.Маргарита готова принять возлюбленного у себя дома, но как быть с ее матерью? Фауст дает ей сонные капли, изготовленные Мефистофелем, и учит, как усыпить мать. С этой минуты  начинаются страдания Маргариты. Отдавшись любимому,  она теряет душевный покой. Мать ее, испив колдовские капли, умирает. Брат Валентин, желая подкараулить негодяя, соблазнившего сестру, погибает в поединке с Фаустом. Невольному преступнику приходиться скрываться. Мефистофель увлекает его на гору Брокен, где Фауст окунается в шабаш Вальпургиевой ночи. Погруженный в колдовскую стихию, он полагает, что отсутствовал всего три дня, между тем с момента его бегства минуло несколько месяцев. Брошенная им Маргарита тайно родила дочку, утопила ее, потом бродила как нищая, была арестована, осуждена и приговорена к смерти. Узнав об этом, Фауст едва не лишается рассудка.  С помощью Мефистофеля он пробирается в камеру Маргариты, хочет спасти ее, но, увы, его возлюбленная уже лишилась рассудка. Она с трудом узнает Фауста и не желает покидать темницу. К чему бежать, раз по ее вине и от ее рук погибли все близкие: мать, брат и дочь? Ведь от своей совести не уйти! Как к последней надежде Маргарита взывает к Богу. Напрасный труд! Мефистофель объявляет, что она осуждена на вечные муки. И вдруг свыше, опровергая сатану, слышится голос: «Спасена!». Мефистофель хватает Фауста и исчезает вместе с ним.  Вслед беглецам, постепенно замирая, слышится крик Маргариты: «Генрих! Генрих!». Этой  патетической сценой, написанной с огромной силой, завершается первая часть трагедии.

Вторая часть «Фауста», появившаяся в печати уже после смерти Гёте, не встретила такого горячего приема, как первая. Многих она даже разочаровала. Здесь действительно не хватает той пронзительной ноты, которую внесла в первую часть трагическая судьба Маргариты. Но зато в философском плане вторая часть несравнимо масштабнее. Гёте разделил ее на пять актов, каждый из которых представляет законченную историю со своей темой.

Фауст не нашел успокоения ни в науке, ни в любви. Мефистофель предоставляет ему новое поле деятельности. Первый акт второй части начинается с того, что к забывшемуся в неспокойном сне Фаусту опускается светлый дух Ариэль и освобождает его от тягостных воспоминаний прошлого. Фауст пробуждается бодрым, полным сил и радостно приветствует восходящее солнце. Теперь он может попробовать себя на новом поприще. Чтобы подготовить почву, Мефистофель переносится во дворец и становится шутом Императора. Вместе они являются на государственный совет. Из докладов различных чиновников становится ясно, что государство вскоре ожидает банкротство. Как помочь беде никто не знает, лишь один Мефистофель подает дельный совет: следует выпустить бумажные деньги, обеспечением которых является клад, скрытый под землею. Казначей следует этому совету и быстро расплачивается со всеми государственными долгами. Император жалует Мефистофеля своими милостями. Фауст также получает высокое место при дворе. Однако он мечтает о большем – хочет заполучить из языческого ада величайшую из красавиц прошлого Елену Троянскую. Дело это оказывается непростым даже для Мефистофеля. Чтобы вернуть Елену из небытия Фаусту надлежит отправиться в «Обитель Материй».
Мефистофель говорит об этом месте, как о царстве вечной, неподвижной, лишенной  жизни, времени и пространства Пустоте. (Однако, в этой Пустоте «содержится чертеж всех сущностей», их «вечный смысл»; очевидно, вечная Пустота противостоит для Мефистофеля «видимости» - жизни, чем и объясняется его неизменный скепсис в отношении всего сущего).

Весь второй акт посвящен странствиям Фауста и Мефистофеля по  ушедшей в небытие Греции, населенной множеством мифологических существ. Наконец они добирается до Спарты, где встречают Елену, олицетворяющую в себе мир идеальной красоты. Елена становится женой Фауста, а он – царем Аркадии. Их сын  Эвфорион  соединяет в себе гармоническую красоту матери и беспокойный дух отца. Но такому существу не дано жить в реальном мире. Едва родившись, он устремляется на небо и, подобно Икару, гибнет. Елена устремляется вслед за ним, оставив в руках Фауста только свои одежды. Слова Эвфориона: «Я не зритель посторонний, а участник битв земных» - звучат напутствием Фаусту. Вдохновленный подвигом сына, он возвращается в свой век, как никогда готовый  к активной деятельности и борьбе.

Четвертый акт начинается с того, что Фауст спускается из облака на высокий скалистый гребень и объявляет Мефистофелю о своих новых планах: он хочет отвоевать у моря кусок прибрежной земли и превратить их в свои владенья. В империи как раз идет война. Мефистофель и Фауст оказывают подмогу Императору и получают от него в дар прибрежные земли. От конца четвертого акта до начала пятого проходит несколько десятилетий, и мы вновь видим Фауста уже глубоким стариком. Огромный мол, ограждающий берег, уже возведен при помощи Мефистофеля. Теперь строится канал. Продолжению работ мешает дом, где живут два старика Филемон и Бавкида. Фауст приказывает насильно переселить их в новый дом, однако Мефистофель, как  обычно, выходит за границы его воли. В результате старики убиты, их дом сожжен. Вскоре после этого Фауста посещает Забота и похищает у него зрение. Но ослепнув, Фалес прозревает душой, он понимает, в чем истинный смысл его жизни: он должен осушить огромное болото на приморской равнине, превратить эту землю в сад и отдать его людям. Выйдя из дворца, он произносит свой последний монолог:

«До гор болото, воздух заражен,
Стоит весь труд испортить угрожая;
Прочь отвести гнилой воды застой –
Вот высший и последний подвиг мой!
Я целый край создам обширный, новый,
И пусть мильоны здесь людей живут,
Всю жизнь, в виду опасности суровой,
Надеясь лишь на свой свободный труд.
Среди холмов, на плодоносном поле
Стадам и людям будет здесь приволье;
Рай зацветет среди моих полян…
Я предан этой мысли! Жизни годы
Прошли не даром; ясен пред мной
Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы.
Кто каждый день идет за них на бой!
Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя, и муж, и старец пусть ведет,
Чтоб я увидел  в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!
Тогда сказал бы я: мгновенье!
Прекрасно ты, продлись, постой!
И не смело б веков теченье
Следа оставленного мной!
В предчувствии минуты дивной той
Я высший миг теперь вкушаю свой».

Слепой Фауст слышит  звон лопат, и этот звук ласкает уму ухо. Он думает, что работы, которыми он грезит, уже начались. На самом деле это лемуры по приказу Мефистофеля роют для него могилу. Как только Фауст произносит заветные слова, он падает мертвым. Мефистофель вправе торжествовать победу: его многолетняя служба закончилась, и он выиграл спор с Богом! Но духу отрицания не дано было понять, что осознание пути подчас важнее, чем непосредственный результат движения по нему. В тот момент, когда тело умершего кладут в могилу, с неба спускаются ангелы и уносят бессмертную сущность Фауста.  В долгом споре человека с дьяволом, поражение терпит Мефистофель. Вначале он теряет душу Маргариты (ибо ему не дано было понять вечную силу любви!), а затем – и душу Фауста.

Классицизм    http://proza.ru/2010/07/18/213