Танки на крышах. Ч. 2. Гл. 11г

                11 г

      Для того, чтобы подавить в себе тягу к межнациональным конфликтам, нужно, всего-навсего, знать людей другой национальности. А для того, чтобы знать, надо, прежде всего, захотеть знать. И только узнав, выписывать себе рецепт – любить или ненавидеть. Я пришел к этому выводу давным давно.
      Мой отец, как ярый сталинский коммунист, не любил евреев. Особенно в те годы, когда разразилась арабо-израильская война. Узбеки, как родственная арабам нация, поголовно были против Израиля. В печати поднялась шумная агитационная волна: «Руки прочь!» и так далее. Варясь в этом котле, я навесил на себя ярлык потомственного антисемита и был горд и счастлив. Но тогда уже существовал КВН, и я, имея веселый нрав и склонность к шутливым выдумкам, пришел в команду «попробовать себя». Там и познакомился с евреями поближе. И тут же понял, что я не могу дольше оставаться антисемитом, не могу заставить себя их не любить, потому что и не за что, и просто невозможно. С тех пор у меня к ним очень большая симпатия. Особенно после того, как я побывал в Израиле.
      Греки называют свою землю – «страна богов». Одна из красивейших стран мира. Когда я гостил там у своих друзей, я был заворожен. Одно сознание, в какую глубь веков ведет их история, заставляет замереть в немом восхищении.
      В одну из суббот, когда Греция «гуляет», меня привезли в небольшое загородное кафе под открытым небом. Мы пили слабенькое, разбавленное вино в символическом количестве и слушали изумительные по красоте песни в живом исполнении. В глазах многих я видел слезы. На мой вопрос – «о чем поют?», мне пояснили, что это патриотические песни о родине, о земле, о предках. Ну и, разумеется, о любви. За соседними столиками сидели целые семьи, даже с маленькими детьми. Иногда они дружно вставали, становились в круг и начинали танцевать. И если кто-то из детей выходил в центр круга, все остальные, даже старенькие дедушки, прекращали танец, становились на одно колено и хлопали в такт до тех пор, пока эта кроха не занимала свое место в общем круге. Это продолжалось до 4 часов утра, и расходиться никому не хотелось.
      Вот она – культура. Вот она – истинная борьба за чистоту нации, за сохранение генофонда. Если человек с раннего детства дышит этой атмосферой, он никогда не изменит ни своей земле, ни своему народу, ни своей культуре. И уж тем более никогда не станет воинствующим националистом. Я позавидовал им тогда белой завистью. Мне самому захотелось стать греком.   
      Подобные чувства я испытывал еще в двух странах - в том же Израиле, одном из самых древних, если не самом древнем, государстве на Земле, и в Армении, ведущей свою историю от Урарту. Посмотри в глаза любому армянину или еврею в их странах. В них светится многовековой разум. В списке самых лучших умов на планете можно найти немало их имен и фамилий. А те из них, кто живет уже много лет в других краях и может себе такое позволить, неизменно помогают своим народам по сей день. В советские времена Армения была единственной республикой в составе Союза, где не было ни одного вытрезвителя. А история Израиля сложилась так, что на многие века жить его народу на родной земле было невыносимо. Многие из них  вынуждены были скитаться по миру и приспосабливаться, из-за чего они приобрели невиданную жизнеустойчивость.  Многие недалекие люди, которые не обладают таким качеством, называют это хитростью, изворотливостью в стремлении к стяжательству, и по этой причине относятся к евреям, мягко говоря, предвзято. Сегодня настоящие евреи, отвоевавшие свои права, как и армяне в своей стране, до последнего человека будут защищать свои земли, но никогда не пойдут на кого-то войной сами и даже не оскорбят человека другой национальности. И там, и там мне очень хотелось быть или армянином, или евреем.
      Воистину, для того, чтобы дойти до столь высокой культуры, нужно прежде всего иметь очень глубокие исторические корни. Как ты, кстати, относишься к истории?
   - Да никак, - встрепенулся Джексон. - Она мне не интересна.
   - А напрасно. Ты, конечно, не ученый-историк, и тонкостей можешь не знать, но поинтересовавшись даже очень поверхностно, ты узнал бы очень много интересного и о своем народе, и об Африке, и обо всем мире в целом. Кроме того, как сказал один умный человек - «народ, который не знает своего прошлого, не имеет и своего будущего». Но я заговорил об этом не потому, что захотел внести лепту в уровень твоего интеллекта. Я хотел только сказать, что от истории зависит очень многое. Но не меньше зависит и от того, насколько откровенно и честно о ней рассказывается.
      Не знаю, как в других «независимых» государствах, бывших республиках Союза, но в Узбекистане русских еще много. Так сложилась наша история.
      Во времена ханов и эмиров в Средней Азии было много официальных лиц из России, которые были послами или представителями различных ведомств, помогавших решать вопросы торговых и прочих связей, как с самой Россией, так и между Востоком и Западом через нее.
      Бездумной революционной волной, поднятой не очень чистыми и недалекими, но амбициозными вождями почти столетней давности, весь этот отлаженный механизм был снесен со всех территорий, так или иначе связанных с Россией.
      Узбекистана тогда еще не было. Был Казахстан и к югу от него большая территория, носившая название «Туркестан». На ней проживали отдельными народами узбеки, киргизы, туркмены и хорезмцы. Истинной землей узбеков была Ферганская долина с центром в Кокандском ханстве, часть горного массива Чимган и большая провинция от Хаджикента до Мирзачуля с условным центром в г.Чаштепа, который со временем превратился в Ташкент. Дальше на запад, до самого Аральского моря была только безжизненная голая степь, носившая название Голодной, и к югу и северу переходившая в две пустыни. Самую западную часть этого региона, на берегу Аральского моря не повезло населять каракалпакам - родственной казахам нации, но всегда отвергавшейся  ими. В центре пустынных территорий, на оазистом побережье Амударьи располагалось Хорезмское ханство. Здесь был свой язык и другая, хоть и схожая, культура. Таким здесь все осталось и до сих пор. А к юго-востоку от Хорезма были расположены Бухарский и Самаркандский эмираты. Они тоже всегда были обособленными. Население там почти полностью состояло из таджиков. Это тоже сохраняется по сей день. Таджикистан вообще существовал, как отдаленная северная провинция Афганистана. Об этом свидетельствует то, что таджикский язык происходит от фарси, на котором говорят их южные соседи, в то время, как языки остальных народов Средней Азии имеют тюркское происхождение. Государственной границы с Афганистаном в те времена не существовало, поэтому часть таджиков жила не только в тех эмиратах, но и населяла Кашкадарьинский и Сурхандарьинский регионы.
      Раззадоренные успехами, лихие революционные полководцы, задуренные  идеей «мировой революции», протащили Красную армию далеко на юг за пределы России. Накровили на века. И не без участия самих местных «товарищей». Кое-кто в Узбекистане называет это колонизацией. Думать так по меньшей мере неразумно хотя бы уже потому, что такое же творилось и на территории самой России. Революционная Россия колонизовала и самое себя.
      Сейчас уже невозможно узнать, что посулили местным активистам российские правители тех времен. Уверен, что государственный статус. Косвенным подтверждением этому то, что никто из них за суверенитет своих будущих стран бороться и не пытался. Во всяком случае, документальных подтверждений этому в доступных публикациях не сохранилось. Ленин в те годы был уже тяжко болен, и не без давления со стороны своего будущего преемника медленно превращался в символ. Всю работу по реорганизации неожиданно большой страны взвалили на свои плечи Сталин «со товарищи», которые и создали Советский Союз со всеми республиками. Туркестан был разделен на три отдельные республики. Четвертой стала оторванная от Афганистана и отграниченная от него по реке Пяндж северная провинция, названная Таджикистаном. Этим четырем республикам утвердили уже известное название самого региона – Средняя Азия. С развалом Союза они переименовались в Центральную Азию, ибо звучит не столь безнадежно. А термин «Туркестан» сохранился сейчас только, как название небольшого города на территории Казахстана. 
      Государственный статус среднеазиатским республикам Сталин вскоре давать отказался, сообразив, что туркменская нефть и другие, не использовавшиеся, но к тому времени уже разведанные, богатства этой земли сулят стране огромную прибыль. Поэтому, сочинив наскоро иную идеологическую подоплеку творимому произволу, он постепенно перестрелял всех местных активистов. Это явилось веской, если не главной, причиной ненависти, которую затаили по отношению к русским влиятельные родственники несостоявшихся властителей. Оставалось эту ненависть взрастить в народе, но на Востоке это не сложно. Восток обид не прощает никогда. Войной, может быть, и не пойдут, но при случае обязательно отомстят. Я уверен, что та трагедия на стадионе «Пахтакор» была очень далеким отголоском истории.
      Так среди прочих республик родился Узбекистан. Только после этого у него появились первые за всю историю государственный флаг, герб и гимн. Южную границу республики провели на юге - по Амударье, отгородившись от Афганистана и оторвав часть его населения от своего народа, к юго-западу, через пустыню - от Туркмении, на востоке и юго-востоке – от Киргизии и Таджикистана, а на севере – от Казахстана. Казахстан официально отказался от каракалпаков уже  окончательно, поэтому тем ничего не оставалось, как образовать свою собственную автономию, которую присоединили к Узбекистану. Основным занятием этого народа было животноводство, рыболовство и содержание нескольких лечебниц проказы. Но с конца 60-х годов Аральское море стало катастрофически быстро мелеть, пока не превратилось в несколько мелких безжизненных озер, и сейчас этот народ  разбегается или медленно вымирает от экологического катаклизма.
      Когда формирование СССР закончилось, и перемещение по всей огромной территории стало свободным, в среднеазиатские республики медленно потянулись любознательные. Часть из них была просто любителями экзотики и теми, кому хотелось тепла и обилия фруктов с овощами. Большинство вербовалось за «длинным рублем» на строительство многочисленных каналов, шахт и рудников, на освоение Голодной степи. Кто-то приезжал «по зову партии» или «по путевке Ленина». Много было и тех, кому врачи настоятельно рекомендовали сменить климат на более теплый и сухой. Военных вообще никогда не спрашивали, где им хочется жить*. Но это были все еще единицы.
-------------------------------------------------
         * - В их числе был и мой отец в первые послевоенные годы.

      В 30 – 40-е годы настали времена переселять народами. Так на территории Средней Азии и Казахстана появились турки - месхетинцы, поволжские немцы, корейцы с Дальнего востока, чеченцы, ингуши и этнические греки с Кавказа и те, кому удалось зацепиться, не доехав до Биробиджана.
      История еврейской автономии мне всегда напоминала анекдот:

   «В Карело-Финской ССР только два финна: Наркомфин и Финкельштейн, который работает наркомфином». 

      Огромную долю составили  жители всех остальных республик Союза, которые были сосланы в сталинские «каменоломни». Как и повсюду в мире, в приграничных районах любой страны можно легко встретить представителей тех народов, с кем она и соседствует. То же касалось и наших республик, но в пределах Союза, как ты знаешь, их границы носили чисто номинальный, административный характер и были похожи на границы между американскими штатами.
      В военные годы все республики Средней Азии и Казахстан стали конечным пунктом эвакуации и отдельных беженцев, и целых предприятий и организаций с европейской части страны и Кавказа. А по окончании войны были даже плененные остатки Квантунской армии. Это их руками возведена гордость архитектуры Узбекистана – театр им. А. Навои. Последней волной массового переселения в Ташкент «иноземцев» был приезд строителей из всех республик Союза после землетрясения 1966 года. Большинство из них потом вернулось домой, но много и осталось из-за полученных квартир.
      «Коктейль» получился немыслимый.
      Естественно, вскоре стали возникать смешанные семьи, и через 2 - 3 десятилетия получилась уже такая мешанина, что некоторые и сами не могли определиться: кто же они, на каком языке разговаривать, какому Богу кланяться?
      Но был Союз, и русских стали называть «старшим братом». Меня всю жизнь коробило от этого словосочетания в отрыве от реальной семьи. Во-первых, конституционно закреплялось равенство наций, а значит ни «старших», ни  «младших» быть не должно. А во-вторых, старший брат, по определению, должен быть мудрым наставником младшему. Категорически не соглашалась моя натура с таким «старшинством», потому что я очень часто сталкивался и с людьми «младших» национальностей, которые удивляли своим разумом и благородством поступков, и с русскими дураками или хамами, от слов и выходок которых хотелось провалиться сквозь землю. В те годы нерусских друзей у меня было гораздо больше, чем русских. Общаясь с ними, я сам набирался восточного (и не только) ума-разума.   
      Уже в те годы я видел, что отношение других народов к русским напрямую зависело от отношения самих русских к ним. Это русским, со времени основания СССР (а может быть и раньше), были совершенно не интересны другие народы. Они сами утвердили себя на роль «старшего брата», забрав себе соответствующие привилегии и продемонстрировав «великорусский» шовинизм тем, что отвели всем остальным второстепенные «роли» и отгородились унизительным и обидным определением «нацмен»*
-------------------------------------------------
         * - Как-то, в 80-е годы, я был в Москве с одним из своих друзей – узбеков. Какая-то помятая уборщица общественного туалета с опухшей, пропитой красной рожей, и выражением брезгливого отвращения, бросила ему это слово только за то, что он попросил ее дать ему дополнительно еще один кусок туалетной бумаги. Я ее чуть по стенке не размазал. Тот же мой друг и спас ее, оттащив меня.

      Но кроме того, русские в быту награждали жителей среднеазиатских республик еще и такими оскорбительными прозвищами, как: «зверь», «чурка», и утверждали, что научили всех «ссать стоя», считая это предметом какой-то особой, но правда, весьма сомнительной гордости. Еще никто не определил, как это надо делать правильно, а сидячая поза, кстати, более физиологична.
      Всех, кто не владел русским языком, или владел в недостаточной степени, отвели в группу безграмотных людей. И это при том, что сами в основном своем большинстве шибко грамотными не являлись.
      По многочисленным рассказам узбекских стариков, в былые времена в Средней Азии не было воровства, и дома и магазины не закрывались. Не совсем верится, потому что воры, как и проститутки, были всегда и по всему миру, и еще не известно, какая из этих двух профессий древней. Но такой чудовищный размах воровство приобрело именно с приходом русских. И уж чего точно не было не только в Узбекистане, но и нигде на Востоке, так это - пьянства. Все это принесено русскими людьми. Право, нести такую «культуру» другим народам - весьма постыдный факт. Рассчитывать после этого на какую-то «любовь» или даже элементарное уважение, по меньшей мере несерьезно, не так ли?
   - Пожалуй, - слегка усмехнувшись, согласился со мной Джексон.
   - Я сам, кстати, как это ни парадоксально, тоже слегка пострадал от русского шовинизма, - продолжил я. - Тридцать пять лет назад в Питере, несмотря на отсутствие малейшей внешней схожести, я получил единственное в моей жизни «погоняло» - «узбек». Никаких других прозвищ я не имел никогда в своей жизни, это было первым. Ничего обидного в этом, конечно, нет, если не считать, что оно произносилось всегда с оттенком иронии, и в те моменты, когда меня надо было «отодвинуть», или просто заткнуть. Я тогда впервые почувствовал на себе отношение русских к другим народам, а в результате во многом охладел и к своим собратьям.