Разговор

Я зашел в с детства знакомый зал с невысоким потолком и полинялым ковром на дощатом полу. Желтые обои выцвели и кое-где отклеились, массивные старинные кресла и трельяж стоят на прежнем месте. На общем фоне довольно древней мебели один импортный телевизор с большой диагональю резонировал с остальным интерьером.

В комнате полумрак. Зеленые ставни приоткрыты, но пасмурное зимнее солнце еле-еле пробивается в небольшие оконные профили.

Тебя увидел в центре комнаты.

«Здравствуй. дорогой! С Рождества не виделись».

Ты сегодня в своем лучшем костюме, на черных лакированных туфлях солнечные блики. Готовился.

«Я присяду, если ты не против?»

Мне спешить некуда, да и тебе тоже. Рядом с тобой начинаешь ценить время, как будто заглянул в глаза вечности и картинки жизни замелькали перед внутренним взором, а снаружи, наоборот, время замедлилось, превратившись в липкую патоку.

Вечность… думал ли ты о ней когда-то? Наверняка думал. Врядли это было размышление Кая, которому злая Снежная королева дала задание составить это магическое слово из осколков льда. Нереальное задание... то ли осколков было мало, то ли Кай не умел писать, но, скорее всего, оледенелое сердце мальчика не верило ни в существование вечности, ни в то, что она есть БЛАГО.

Совсем другое дело Христос – он написал это слово на кресте своей плотью и кровью. Да Он сам есть Слово, Он сам есть Вечность.

«Я тебе говорил об этом? Молчи, я знаю ответ»

О чем думает душа, когда выходит из тела, но еще не попадает... туда, где ей все объяснят? Я не знаю, наверное, в первую очередь она думает «опа, а я все таки существую» или, взглянув на свое безжизненное тело, восклицает «а я себя иначе представляла», и, наверняка, она со вздохом облегчения думает «ну наконец-то!».

«Думал ли ты об этом?»

О чем ты думал, лежа на оцинкованном полу, возле камина? Когда бился в предсмертных конвульсиях, слыша жалобные, но беспомощные причитания парализованной жены - она видела, как ты упал, но не могла ничем помочь - о чем ты думал? О том, что теперь она останется одна и ее неизвестно когда найдут или, чувствуя дыхание смерти, снова переживал свою жизнь? А может все таки думал о Боге?

Сейчас, стоя рядом с тобой, мне хочется упасть на колени и со слезами просить прощения за то, что я так мало говорил с тобой о спасении, о том, что я никогда не говорил, что люблю тебя. Теперь мне остается только умолять Господа, чтобы Он подарил тебе прощение...

Я знаю «узок путь...», «не всякий говорящий «Господи, Господи...», «кто не родится от воды и Духа...», «много званных, но мало избранных...» и много еще других шлагбаумов на пути в рай... но так хочется верить, что для тебя будет исключение. Ведь ты не мусульмане, не буддисты, не язычники, которых я не знаю лично, а потому с легкостью могу говорить, что они не спасены...

Еще час и мы навсегда распрощаемся, а я буду сидеть и размышлять о том, что скоро этот поселок можно будет вычеркнуть из моей жизни – просто не за чем и не к кому будет приезжать... Останется только память, о лучших днях детства и о лучших людях.

 

Умирают глупые и умные, здоровые и больные, красивые и не очень ... остается только память, а потом и она изгладится.

 

Друзья, помните, что «дни лукавы», и мы ответственны за спасение близких людей. Не тешьте себя иллюзиями, чтобы потом не биться от угрызений совести и от невозможности что-то изменить.

 

 

Посвящается моему покойному дедушке, Лозовому Николаю Ивановичу (1921 – 2008)