Профессионал

Он не выносил эту соседку – она была говорливая, шумная. Каждый раз он старался чуть отодвинуться от нее – она всегда попахивала конем, причем надушенным. Он неприязненно видел потные круги, которые были заметны, когда она жестикулировала – а она вечно размахивала руками, наступая на него. Когда-то, видимо, она была миловидна – и сейчас сохраняла все повадки кокетливой молодой женщины, уже и не имея на них прав.
- Как вам это нравится? – заявила она, втискиваясь вслед за ним в лифт.
Он учтиво приподнял брови и сделал заинтересованное лицо.
- Я про эти бумаги от правительства, вы что не получали?
Какой у нее резкий, неприятный голос…
- Нет, не знаю, я не разбирал почту…
- Ну вы что, посмотрите обязательно ! Велено всем явиться на сборные пункты, даже и невоеннообязанным, отметиться, заполнить анкеты! Мой супруг сказал, что не ждет от этого ничего хорошего!
Ее тщедушный супруг, серый, всегда плохо выбритый, словно он всегда бреется тупой бритвой (вечные порезы, запекшиеся капельки крови на лице), всегда такой тихий, молча приподнимающий шляпу при встрече…Неужели ему удается что-то сказать своей громогласной, безапелляционной жене?..
- Я думаю, что не стоит манкировать просьбами властей, тем более в нынешней ситуации - сказал он скучным голосом, - они так потратились на бумагу и письма – наверняка это что-то важное, - сказал он, глядя в ее пристальные глаза.
Лифт остановился на его этаже, он с усилием отодвинул чуть ржавую решетку и вышел.
- Всего хорошего, и привет супругу, - сказал он и внутренне расхохотался – у нее было испуганное, осевшее, словно тесто, лицо.
В квартире было душно. Он опустил окно и взял почту, что валялась в беспорядке на полке у дверей.
Да, вот он, конверт. Он вскрыл его и стоя прочел расплывающиеся машинописные строчки – несколько букв западало, текст скакал перед глазами.
Он бросил письмо обратно и пошел в душ.

Он еще брился, когда в дверь постучали.
- Это я, миленький, - услышал он знакомый хриплый голос.
Он не ждал сегодня Кристину, но открыл сразу, с бритвой в руке.
Она была в своем красном платье, причесанная и накрашенная – готовая к своей вечерней работе в баре – но лицо – он видел – было чем-то озабочено.
Продолжая бриться, он смотрел в зеркало на то, как она устало закурила.
- Макс, Морис вчера не вернулся, - сказала она, выпустив дым.
- Откуда?
- Эти дурацкие письма…Я говорила ему, что не надо… Но он сказал, что лучше он сам, что может быть, ничего страшного…Он ушел вчера на сборный пункт и… Его до сих пор нет.
Он вытер лицо салфеткой и повернулся к ней, обнял за плечи:
- Ты рано начала паниковать, Кристи, - сказал он, сам не веря в свои слова.
Она замотала головой:
- Нет, нет, Макс, я уверена, что они…что его… Он не вернется, Макс, - сказала она горько.
- Может быть, ты…- продолжила она и остановилась.
- Кристи, возьми себя в руки, - мягко сказал он, целуя ее. – Еще ничего не известно, милая…Не плачь, иди ко мне, - и он увлек ее на кровать.
-Ты правда думаешь, что еще есть надежда? – спросила она через двадцать минут, расчесывая свои роскошные черные волосы.
- Конечно, детка, - говорил он, стряхивая пепел в пустую пачку.
Черт, она все-таки очень хороша, - думал он, глядя на то, как она одевается перед зеркалом, - жалко будет, когда ее…
- Мне пора, - сказала она, надев туфли, - а то опять опоздаю – Ник будет ворчать…Сейчас все такие нервные…- она проговорила фразу нечетко – красила губы. – Эти письма, волнения…
Щелкнула закрывающаяся пудреница, потом сумочка – я пошла , Макс, ты зайдешь сегодня?
- Не знаю, золотце, у меня встреча, - он поднялся закрыть за ней дверь.
- Ты все-таки приходи, - сказала она, глядя на его голое загорелое тело, - когда ты рядом, я ничего не боюсь. И веди себя хорошо, - она опустила глаза ниже.
Он поцеловал ее на прощание, шепнул куда-то в шею – ты тоже.
Она ушла.
Он прошелся по комнате, потом снова лег на кровать.
- Жаль, - подумал он, - жаль…
До встречи ему оставался час.
Он с отвращением подумал про свою грязную работу, потянулся, хрустнув всем телом, а потом стал собираться.