Обманутые осенью

Первая глава:
1 сентября 2011 года.
Просторная комната.
Тихая ночь старательно убаюкивает все живое. Лишь проблесками луны из щелей между шторами освещается прекрасное лицо юноши. Он вздрагивает от холода и неловким движением задевает локтем грудь, обнимавшего его парня. А тот, уже понявший, что его обеспокоило, потягивает одеяло выше, прикрыв им не менее красивые плечи юноши. Лишь сонный шепот нарушает эту идиллию:
   —Томи, ты спишь?
Длинноволосый юноша поворачивается лицом к своему брату.
   —Ага…. – сквозь сон мямлит он.
   —Ну, я серьезно! – подталкивает его в бок брюнет.
   —Ну что серьезно? – ворчит Том. – Я же ответил – сплю. Что тут не понятного?
   —Все…. – бурчит себе по нос его младший брат.
   —Да, Билл… - уже приподнимаясь, делает недовольное лицо Том. – Знаю! Знаю я все! Меня тоже напрягает эта ситуация с Катрин.
   —Вот именно, - устремляет  на него взгляд своих темных глаз молодой человек. – Напрягает. А меня просто выводит. Она все узнала о нас. А вдруг она не поймет?
   —Ну, это ты прав, - блеснув белоснежными зубами, усмехается его близнец.
Билл скрещивает руки перед грудью, при этом наигранно надувая губы.
   —Эй, малыш…. – прижимает его хрупкое тело Том – Не поймет, так не поймет. Это ее проблемы. И вообще…
   —Что вообще? – уже с мягкостью в голосе произносит юноша.
   —Она пустышка - ты же сам говорил.
   —Ну, да…. – опускает уголки губ Билл.
   —Вот видишь! – улыбается Том. – Все будет хорошо, даже не волнуйся. Она никому ничего не скажет. Никогда!
И обхватив ладонью его подбородок, тем самым устремив на себе его полное внимание, добавляет:
   —А знаешь почему?
   —Почему? – подергивает плечами Билл.
   —Потому что она, также как и я когда-то, сошла сума от этих фисташковых глаз, - Том нежно целует своего любимого, отбрасывая его темные волосы с плеч, поглаживая их.
Его движения идеальны во всех своих проявлениях. Он знает все, знает, как нравится Биллу.
Том никогда не задумывался над словами – я тебя люблю. Эта фраза была настолько отрепетированной, что не вызывала никакой неловкости или так близкой влюбленному человеку трепетности и смущения. Может, он и не знал, что такое любовь. Или просто не хотел знать. Его мнительность поражала. Парень думал, что ситуация всегда в его руках. Но при всей своей могущественности Том был слаб. Его «Ахиллесовой пятой» был Билл, младший брат, о котором он заботился, которого холил и лелеял.
Еще в раннем детстве Том обещал Биллу, что никогда его не бросит. А Билл просто верил. Верил, потому что любил. Верил, потому что даже не мог себе представить, что их жизнь может быть другой - полноценной.
Молодые люди заснули. И томная ночь снова укутали их в своих объятьях. Не важно, что было вчера или, что будет завтра. Для ночи не существует времени или проблем. Пока ты спишь, тебя не должно ничего беспокоить.
*****
12 октября. Восемь лет тому назад….
   —Сегодня у нас есть только день.
А вот завтра его не будет.
Кто сказал, что у солнца есть тень?
Кто сказал, что кто-то тебя разлюбит?
Ей от вечности только лень,
Сердечко за сердечком разбивая.
Черные кудри, вьющиеся от вен,
Ее душу шаг за шагом разъедают.
Я ответил тебе, что у нас есть день.
К сожалению, это ее убивает…
    —Стоп! – вскрикнул Том, вскочив с кресла. – Что это?
   —Стихи, - ответил Билл, испугавшийся реакции брата.
   —Мы же договорились, - подошел ближе миловидный юноша. – Разве ты забыл?
   —Нет, - покачал головой угловатый брюнет.
   —Тогда зачем ты снова начинаешь писать про нашу любовь? – обхватил его за плечи Том.
   —Не знаю… - прошептал сквозь накатившиеся слезы Билл. – Я не могу ничего придумать. Я больше не могу творить….
Том нежными прикосновениями стер слезы с лица брата.
   —Да что ты говоришь, малыш? – обнимая его, молвил он. – Не выдумывай…
   —Я и не выдумываю! – оттолкнул от себя парня Билл.
   —Не может быть такого, - поморщил лоб Том.
   —Ты что мне не веришь? – злился его собеседник.
   —Верю-верю, - улыбался темноволосый красавец.
   —Ты и вправду ее любил.
Ты и вправду хотел огня.
Дни и ночи ты проводил,
Черной тенью по небу бродя.
Понимал ли это я?
Понимал, что ты со мной
В час, когда ангелочек земной
Твою деву скрывал за стеной.
Ты опять говорил во сне,
Ты опять ожидал ее.
А на утро снова мне
Все кричал, что впервые влюблен, - отводя глаза и пряча слезы, читал Билл.
   —Прекрати! – еле сдерживал гнев Том.
   —Прекратить кричать!
Прекратить молить!
Я устал, мой мальчик.
Я устал просить.
Ты мне нужен, милый.
Ты мне нужен очень.
Но не верю в бога
И не верю в ночь я.
Сотворил он небо.
Сотворил тебя он:
Красоту твою,
Губы алые.
Отпустил он с неба
Ангелочка милого.
Я прошу, мой Томи.
Я прошу, помилуй, - Билл судорожно оковывал любящим взглядом его лицо.
   —Я сказал - хватит! – пятился назад от брата Том.
Он нервно дышал и не мог понять происходящего.
   —Что хватит? – с сумасшедшими глазами спрашивал Билл. – Хватит лгать или притворяться? А может хватить утверждать, что мы только братья? Тебе саму не смешно?
   —Что с тобой? – пытался понять Том. – Зачем ты устроил этот спектакль?
   —Зачем меня ты одарил
Душою нежной, безнадежной?
Зачем сказал, что полюбил?
Зачем сказал, что все возможно?
Зачем осенними ночами
Ты мне читал поэмы о любви?
Затем под томными очами
Ты все скрывал, что видишь сны.
Зачем твержу я как мальчишка:
«Не уходи! Не уходи!»?
Не веришь. Это будет слишком.
Я все молю, ты пощади….
Глаза Тома метались из стороны в сторону. А жажда просто становилась невыносимой.
   —Ты сошел с ума! – выдавил из себя он.
В ответ Билл усмехнулся. От волнения дергая пальцами, он все еще пытался успокоиться. И не найдя лучшего выхода из сложившейся ситуации, решил оставить Тома наедине с самим собой. Он, действительно, думал, что так будет лучше.
Билл не считал, что поступил жестоко. Может как-то неожиданно. Но однозначно, это был единственный способ описать все свои копившиеся годами чувства. Но при этом Билл боялся, что Том не примет этих чувств, не поймет этой неправильной любви. Ведь для его брата самым главным было то, что подумают другие. Другие – одно это слово вызывало у Билла дрожь и пробегающий холодок по спине.
*****
12 октября.
Братьям Каулитцам было по четырнадцать лет. Они учились в самой обычной школе. И были самыми обычными подростками. Только вот школьная жизнь как-то сразу разделила близнецов по двум, если так можно сказать, враждующим кланам. Том, безусловно, являлся лидером, заводилой в любой компании. Таких, как он называли – элита. А Билл, наоборот, в связи со своим странным имиджем и характером, сразу прослыл аутсайдером. С ним не то, чтобы не общались, над ним просто напросто издевались.
Тот октябрьский день особо не отличался бы от всех преведущих, если бы ни ссора близнецов. Казалась бы заурядное происшествие, с кем ни бывало. Но Близнецы редко ссорились, а точнее почти никогда за последние десять лет.
   —Эй! – послышался женский голос. – Каулитц, ты что ослеп?
   —Нет, Сара, - натянул небрежную улыбку на свое лицо Билл.
   —Понятно, - похлопала она его по плечу, при этом скрывая свою заинтересованность в нем, и якобы невзначай добавила, увидев его прискорбное выражения лица – проблемы с Томом?
Билл кивнул ей в ответ. А она в свою очередь, будучи его другом, по крайней мере, так считал Билл, пыталась как-то повлиять на его сумбурное настроение.
   —Ну…. – протянула девушка. – Даже не знаю, что тебе посоветовать.
Юноша остановился. Его глаза словно ошарашенные молнией наполнились злобой и отвращением за свою беспомощность в сложившейся ситуации.
   —А я и не просил! – вскрикнул он. -  Не просил что-либо советовать! Это вообще не твое дело!
В глазах у Сары застыло недоумение. Она была умной девушкой, но для того чтобы быть с этим молодым человек и отчасти сострадать ему в его, по ее мнению, смехотворных проблемах, притворялась, а точнее просто играла в глупость.
   —Ты что? – нахмурила брови она.
Билл, уже отошедший от молниеносной вспышки ярости, увидел перед собой нежное и хрупкое создание и, наверное, единственное в этом мире, которое хоть как-то стремилось ему помочь. Осознание этой мысли произвело невероятный переворот в его мнении о ней. И только сейчас, заметив ее сверкавшие от любви к нему глаза, он не выдержав, произнес
   —Прости….
А тем временем на другом конце Магдебурга Том совсем не торопился на занятия. Прогуливаясь по аристократичным улицам родного городка, этот молодой человек, обдумывал утрешнее происшествие. Мысли путались в голове. А сигаретный дым туманил разум.
Опавшие листья забавно похрустывали под ногами. И каждый шаг казался своеобразной мелодией октября.
Когда природой управляет осень, все кажется каким-то особенным, незабываемым. Том до сих пор помнил их первый с Биллом поцелуй. Была осень. Шел дождь. Они были еще совсем юны, с ветром в голове и нежным блеском в глазах. Но вскоре осень прошла и этот блеск исчез. Исчез, оставив после себя лишь обрывистые воспоминания счастливого детства.
Том поднял голову и увидел, собиравшиеся темные тучи. Сейчас пойдет дождь и ему станет немного легче.
Капли воды игриво бьют по лицу, увлажняя засохшие губы и насыщая его жизнью. Немного теплой воды и улыбка сама просится наружу. Том поднимает руки, и, приоткрыв рот, начинает жадно глотать соленую воду. Но почувствовав горечь, он прикусывают губы и закрывает покрасневшие глаза.
Знакомый голос. Том оборачивается. Девушка с пшеничными волосами бросается ему в объятия. Тихий детский шепот, и такое наивное: «Прости…».  Простить за что? Он не может ее понять. В затуманенный разум проскальзывает одно лишь имя – Анабель. С лица юношу уходит звериный оскал, а руки прижимают девушку ближе. Ближе к сердцу, чтобы согреть. Ведь она не любит дождь. Никогда не любила.
Он смотрит на нее. На пышных ресницах остались капельки дождя. И лучи солнца, проскользнувшие сквозь мрачные тучи, освещают зеленые озера ее глаз.
Том отдал ей свою куртку. Она улыбнулась. Слегка застенчиво, скрывая ямочки на щеках. Она красива. Красива, как никогда, пусть даже с растекшейся тушью и прилипшим к телу платьем.
Девушка взяла его за руку и звонким голосом промолвила:
   —Это значит, ты меня простил?
   —Нет, - ответил он.
По щеке Анабель покатилась слеза. Казалось, что его неприступность разобьет ей сердце.
   —Нет? –  с остекленевшими глазами, переспросила она.
Том прижал ее к своей груди. И его губы прошептали:
   —Я не умею прощать…..
Она расплакалась. От боли, от горечи, от обиды. Но Том лишь успокаивающе похлопывал ее по спине.
Одна лишь капля в море слез.
Один лишь день под проливным дождем.
И это имя начерчено на нем,
И без него он не утонет в море слез.
А за окном, как всегда дожди.
И без облаков ему не суждено найти
Одно лишь имя, которое неистово трепещет в его груди……
******
11 октября.
Днем ранее….
   —Сара, скажи, ты любишь меня? – Билл суетливо смотрел на свою подругу.
Она ухмыльнулась.
   —Конечно, Каулитц!
   —Понятно…. – прошипел он.
Официант подошел к их столику:
   —Добрый день. Что-нибудь хотите заказать?
Сара улыбнулась высокому блондину. А Билл ответил:
   —Пиццу с грибами и колу.
Официант кивнул, и поспешил с выполнением заказа.
   —Ну…. – поморщила нос она. – Ты что обиделся?
   —Нет! – строго произнес он, отбросив ее руку.
Девушка демонстративно закатила глаза.
   —А как ты думаешь?
   —Ты о чем? – не понял он.
   —В смысле, как ты думаешь; люблю я тебя или нет? – как-то серьезно произнесла она.
Билл покачал головой. И с присущей только ему искристой улыбкой ответил:
    —Конечно!
Молодые люди засмеялись. Их по-детски заразительный смех озарил все заведение, посетители которого постоянно оборачивались на эту парочку.
     —Знаешь, Каулитц, а ты излишне самоуверен!
     —Есть, у кого учится! – подмигнул Билл ей.
Сара снова улыбнулась. И опустив глаза, добавила:
     —Но ты прав, Билл. Как всегда прав….
     —Что? – приподняв брови, произнес он.
Девушка перекинула взгляд в сторону окна.
     —Как будто ты не знаешь.
     —Нет, - не многозначно повел плечами Билл.
     —Какой же ты дурак, - посмотрела ему в глаза она.
     —Ты плачешь? – удивился юноша.
Легкими прикосновениями тыльной стороны ладони она смахнула слезы с лица. И немного подумав, сказала:
     —А я ведь всегда знала, что ты мне не достанешься. Кому угодно – Катрин, Лизе. Но не мне. На меня ты даже не смотрел. Конечно, мальчик идеал, зачем тебе такая, как я.
     —Сара… - опустил глаза Билл.
     —А я мечтала. Мечтала, что однажды ты обнимешь меня крепко-крепко, скажешь, что любишь и что не можешь без меня жить, - говорила она, еле сдерживая слезы. – И когда ты меня прижимал к себе - я просто сходила с ума, тонула в твоих фисташковых глазах. И я не поняла, когда стала для тебя только подружкой, котрой можно поплакаться, рассказать о наболевшем. И она поможет. Поможет, потому что больше ничего ей и не остается. Она ведь любит, до безумия любит своего мальчика. Она ведь точно знает, что никто на свете не сравниться с ним…
В твоем сердце нет места для меня.
В этой грусти есть кто-то, но не я.
В томном взгляде раскинулись мечты.
В серых жестах затерялась пыль Земли.
Точно разом я забыла все слова,
И как будто впрямь сказала, что люблю тебя…..
*****
12 октября. Полдень. Урок алгебры. Идет контрольная работа у 7б.
     —Анабель, - прошептал, прикрыв ладонью рот, Том.
     —Что? – так же тихо произнесла она.
     —Ты первое заданье решила?
     —Нет, а ты? – испугано метала взгляд девушка.
Гер Хёфер сердито нахмурил брови, услышав шушуканье на первой парте.
     —Да стал бы я спрашивать, - злился парень.
     —Еще один звук, Гер Каулитц, и Вы вылетите с класса! – строго проговорил пожилой мужчина, поправляя свои спадающие с носа очки. Его ястребиные глаза словно пробуравливали ершистого гитариста.
Том волновался. И что бы снять напряжение парень постукивал ручкой по столу, набивая полюбившийся мотив одной из песен своего брата. Но и это не понравилось придирчивому учителю.
     —Что вы делаете, Томас? – с отвращением произнес Гер Хёфер, будто показывая свое отношение к подобному роду занятий.
     —Мониторинговая релаксация, - выкрутился он. – Рекомендую.
     —Нет, спасибо. Я воздержусь, - задрал свой от природы курносый нос выше мужчина.
Через несколько минут этот сердобольный учитель снова заговорил. На этот раз, чтобы в конец вывести из себя, итак весьма потрепанных от бесконечных тестов, учеников.
     —Сдаем тетради. Время вышло.
     —Черт… - не выдержав подавляющей обстановки, выругался Том.
     —А Вас, что Анабель это не касается? -  прищурил глаза старик, наводя свой хищнический взгляд на шушукающуюся с Томом, блондинку.
Девушка передала свою тетрадь, все так же, не прекращая разговаривать.
Гер Хёфер тут же взглянул на ее работу. Сделав недовольное выражение лица, он вынес свой приговор:
     —Знаете, Анабель, я несколько разочарован в Вас. Думаю, занятия в группе для отстающих быстро поставят Вас на место.
     —Что? – похлопала она ресницами.
     —Сегодня в четыре, если не поняли, - уложив все тетради в одну стопку, ответил он.
После окончания урока, девушка еще долго не могла прийти в себя. Она то и дело удивлялась заявлению своего учителя.
     —Папа меня убьет, - отчеканила легкомысленная особа.
     —С чего ты взяла? – удивился ее предположению Том.
     —Ты не понимаешь, - отмахнулась Анабель. – Отец думает, что я отличница. А если он узнает, что я посещаю занятию для отстающих, то…
     —То, что? – улыбнулся Том, умилявшейся ее реакции на обычное, казалось бы, происшествие. – Слушай, Анабель, если ты так боишься, то я могу пойти вместе с тобой. А отцу скажешь, что ты задержалась, потому что помогала мне. Хорошо?
     —Томи, не надо, - произнесла она. – Я не хочу тебя напрягать. И вообще, тебе уже в студию пора, наверное.…
     —Пустяки, - закатил глаза он. – Что мне теперь днем и ночью батрачить? А как же отдых? Ну, например, в компании с такой прекрасной девушкой как ты. А?
     —Томи, - лучезарно улыбнулась Анабель.
     —Ну, все пошли, - скомандовал парень, взяв ее за руку.
     —А куда? – поинтересовалась его спутница. – Наверное, домой?
     —Нет, ни в коем случае, - повел носом Том. – Что у нас тут на сегодня в развлекательной программе?
     —Не знаю, - покачала головой Анабель. – А что?
     —У нас сегодня в культурно-развлекательной программе посещение кафе. Ты, надеюсь, не против?
     —Всеми руками и ногами «за»! – ответила заметно повеселевшая девушка.
     —Ну и хорошо, - мягко произнес Том.
Молодые люди не спеша, шли по направлению к одному из популярных в Магдебурге местечек. Сегодня, впрочем, как и всегда в кафе «Selino» было много посетителей.  В основном это подростки.
Небольшое светлое помещение вызывало только положительные эмоции. Анабель сразу бросила взгляд на столик возле огромного на всю стену окна. Том заказал для девушки, так полюбившуюся с детства, пасту с сыром. Их заказ выполнили. И они увлечено наслаждались временем в обществе друг друга, уплетая макароны и обсуждая бурную школьную жизнь.
     —Том, - произнесла Анабель, попивая газировку со вкусом ее любимой вишни.
     —Что? – хрумкая чипсами, произнес ее кавалер.
     —Ты знаешь Сару Флитер с параллельного? – с тревогой в голосе спросила она.
Том игриво ухмыльнулся.
     —Да, кто же ее не знает!
Девушка слегка помрачнела. Опустив глаза, она сделала вид, что рассматривает свой маникюр.
Увидев выражения ее лица, Том вопросительно всплеснул руками.
     —Ну что опять? – пытался понять он.
     —Да нет, ничего, - покачала головой Анабель.
     —Да говори уже, - терял терпение парень.
Слегка зажмурившись, Анабель прикусила нижнюю губу. Но, не удержав в уздах свою природную болтливость, принялась за рассказ:
     —Катрин сказала Луизе, Луиза сказала Марку, а Марк сказал мне… - начала она. – Что Сара втюрилась в твоего братца.
Том хмыкнул, забросив свои руки за спинку стула.
     —Мне плевать, - прокомментировал он. – Пусть хоть переспят вместе!
В ответ на это Анабель хихикнула, и снова не совладав со своей вредной привычкой, добавила:
     —Уже…
     —Что уже? – искоса посмотрел на нее Том.
     —Они переспали уже, - улыбнулась она.
     —Когда? – выпучил глаза Том.
     —Вчера…. – промямлила его подруга.
Том опустил голову. Его лицо стала мертвецки бледным, а веки даже не шевелились.
     —Знаешь, Анабель, мне уже пора…
     —Но ты, же мне обещал! – истерично вымолвила она.
     —Мои обещанья ничего не значат… - поднимаясь со стула, фыркнул Том.
И заплатив за обед, ушел.
*****
Вечером того же дня…
Робкий стук в дверь.
     —Не заходи…..
Но вопреки заявлению Тома дверь приоткрылась. Из-за нее сначала проглядывалась макушка темноволосого парня, а затем и он сам собственной персоной. Этим парнем, разумеется, оказался Билл. Опустив голову, и спрятав за космами волос жгучего цвета свое уныние, он медленно и осторожно подходил к своему брата, наблюдая за его реакцией.
     —Я же сказал – не заходи! – вскрикнул Том.
Он сидел на полу возле окна, уперевшись спиной в стену и задрав колени к подбородку.
Билл присел рядом.
     —Прости….
Сквозь вечернюю тишину раздалась очередная усмешка:
     —За что на этот раз? – пытался скрыть свои переживания Том, снова надев очередную маску бесчувственности.
     —За все, - промолвил Билл, положив свою руку на изгиб локтя брата.
     —Не прикасайся ко мне! – отдернул руку Том. – Мне противно…
Услышав это, Билл прикрыл ладонями глаза. И зажавшись комочком, заревел. Но Том был абсолютно равнодушен к этому. Или просто пытался таким казаться.
     —За что? – сквозь истеричные всхлипывания произнес Билл.
     —Нечего было со всякими шлюхами кувыркаться! – не выдержал Том. Его образ сердцееда тут же растворился. Взамен ему пришла обида.
     —Эти шлюхи хотя бы  любят меня! – не мог успокоиться его брат-близнец.
В глазах Тома проскользнула нотка жалости. И не в силах справиться с нахлынувшей братской любовью он нежно погладил Билла по спине, проводя ладонью по хрупкой пояснице, шее и выступающим лопаткам. Казалось, что сейчас он обхватит это наивное создание и прижмет к себе, ласково поцеловывая его до боли знакомое тело; каждый изгиб, каждую косточку. Но как бы опрометчиво он сейчас не поступал, Том все, же сдерживал свои чувства. И вкалывая в сердце Билла очередную острую иголку, он понимал, что так будет лучше. Это урок, который его брату только предстоит выучить. И пусть даже, его сердце сейчас кровоточит и ноет, Том будет непреклонен. Непреклонен, потому что сам того не желая создал свое чудо, свою «Ахиллесову пяту». 
     —Как поживает Сара? – подхватил волну холода Том, засунув, куда подальше прежнюю мягкость.
     —Ты издеваешься? – с опухшим от слез, но не потерявшим былой привлекательности, лицом, прощебетал Билл.
Том засмеялся, запрокинув голову назад и несколько раз хлопнув по колену.
     —Тебе лень ответить? – с львиной долей, непонятно откуда взявшейся надменности, произнес он.
     —Да пошел бы ты! – и не заставившееся себя ждать ругательство, слетело с уст Билла  в ответ на безразличие брата.
Он приподнялся с пола, и уже было собрался встать и уйти, как Том все-таки решил взять себя в руки и остановить его.
     —Постой, - схватил он Билла за локоть.
И обвив руками его талию, добавил:
     —Я не хочу, чтобы ты уходил.

Твое слово может меня остановить.
Но поверь, мне не нужно этой власти.
И что же ты хочешь за меня решить?
Сто тысяч лет я не ищу той страсти.

Не пролить ли свет на это пламя?
И устремив свой лик во тьму,
Ты просчитался -
Был я ранен твоей стрелой,
Но не люблю.

Твой облик солнце затемняет.
Твои глаза наивный сон.
И этот облик небо покоряет.
Оно не верит, что ты влюблен.
Влюблен в меня до скрежета, до бреда,
До сильных болей у себя в груди.

Прости, мой ангел, ты был заветный
Тот лучик света на моем пути.
И остановкам нету больше места.
Я ухожу, меня ты не ищи.
Какая разница; была ли эта страсть ответной?
Я повинуюсь.
Пожалуйста, прости….
******
Физкультура. Объединенный урок.
Гер Силькер глазами пробегался по списку, записывая имена отсутствующих: Симона Леттер, Михаэль Штайн, Азиза Кребер. Закончив, он снова пересчитал учеников. По приказу директора школы уроки физкультуры у 7а и 7б будут теперь объединенными в связи с малым количеством учащихся в этих классах.
Подытожив, этот мужчина решил начать урок.
     —Здравствуйте, дети! – с хрипом в голосе поприветствовал их он.
     —Здравствуйте! – по слогам повторили ребята.
     —Сегодня у нас в программе урока намечены пряжки через «козла»…
В зале раздался смех.
     —Тихо! – вскрикнул мужчина.
Дети, побоявшиеся своего учителя, замолчали.
     —Я так понимаю, вы здесь самые умные, - нахмурил он брови.
Все переглянулись. Никто не осмеливался произнести ни звука.
     —Ну и хорошо! – тиранично усмехнулся он. – Как я уже вас предупреждал ранее, мы будем прыгать через «козла», а также потренируемся и поиграем в баскетбол.
     —Боюсь, козел Вас не выдержит…. – послышался комментарий из шеренги, намеренно заглушаемый кашлем.
     —Кто это сказал? – злобно проговорил мужчина, старательно щуря левый глаз.
 Дети молчали. Явно никто не хотел выдавать своего лидера, боясь прослыть «крысой».
     —Гер Каулитц, выйти из строя! – скомандовал физрук.
Близнецы посмотрели друг на друга, и одновременно исполнили команду.
     —Что я вижу, - хитро улыбнулся Гер Силькер. -  У Вас, Билл, явные проблемы со слухом. Я же сказал «Гер Каулитц», а не «Фрау Каулитц»!
Дети испуганно округлили глаза. А сам Билл уже привыкший к подобным издевкам со стороны учителей, спокойно стоял, готовясь услышать очередную порцию пакости на свой счет.
Но Том никому не разрешал оскорблять своего брата, кто бы, ни был его обидчиком.
     —Что Вы себе позволяете? – взъерошился он.
Гер Силькер испытывал терпение Тома.
     —А что? – почувствовав свою безнаказанность, продолжил учитель. – Только не говорите, что в вашей семейке так ходить принято; с непонятной гримасой на лице и женскими шмотками в обтяжку.
Том еле сдерживался, чтобы не наброситься на него с кулаками.
     —А Вам какое-то дело? – оскалился парень. – Это мой брат. И если ему нравиться так ходить, пусть ходит!
Билл поднял голову. Он смущенно улыбнулся, услышав эти слова.
     —Да как ты смеешь, мальчишка! – злился мужчина. – Еще молоко на губах не обсохло, чтоб мне дерзить. Двадцать раз отжаться! Бегом!
     —Пошли Вы к черту! – вырвалось из уст Тома.
     —Вон из класса! – вскрикнул Гер Силькер.
     —С радостью, - усмехнулся Том.
Он подошел к Биллу, и, взяв его за руку, предварительно удостоверившись, что с ним все в порядке, направился к выходу.
А Гер Силькер, немного шокированный таким смелым и неожиданным, по его мнению, поступком своего ученика, стыдливо потирал лоб. Мужчина только сейчас понял, насколько сильно он перегнул палку и чем ему это грозит в дальнейшем.
Миллионы испытаний на верном пути.
Но наша цель близка.
Просто немного подожди.
Не плачь по пустякам.
Я здесь. Я всегда твой.
И если тебе захочется -
Я буду твоей душой.
И если тебе захочется –
Развернуться небеса.
И этой луной ночью
Исполниться твоя мечта.
Сцена. Твое признанье.
И нежный голос в толпе.
Белый розы в подарок,
В подарок к твоей мечте.
Знаю, ты не мечтал.
Не мечтал о такой судьбе.
Твой талант тебя предал,
Не оставив ничего даже мне.
Но если ты  расплачешься –
Я сотру все в порошок.
И былое останется,
Как единственный в жизни урок.
И если пожелаешь –
Я уйду, только попроси.
И нашем пути растаю,
Растаю ради этой любви….
******
Тихий вечер. Дружная семья, состоящая, ни много ни мало, из четырех человек готовилась к ужину. Мама накрывала на стол, суетливо, но осторожно бегая с подносами горячих блюд из кухни в столовую. А отец, как и принято главе семейству, лишь гордо, но внимательно наблюдал за происходящим, дабы не допустить никаких просчетов со стороны своей супруги. Все в этом доме казалось идеальным, и не было ни намека на что-то сверхординарное, пока в столовую не вошли двое с первого взгляда обычных подростков; высокие, маленько тощеватые, с впалыми щеками и слегка сутулившиеся. Они не были какими-то неправильными, они не были странными. Эти дети просто не вписывались во всю эту картину счастливой провинциальной семьи. Стоило им что-то сказать, как становилось понятно, что эти парни совсем не созданы для жизни в такой глуши, как Лойтше. Их речь, слегка нарочитая, с множеством молодежных сленгов, понятий, терминов, уже захватывала тебя в омут с головой через пару минут разговора с ними. Талант убеждения, своя точка зрение, отстаивание жизненных позиций – эти качества были будто привиты близнецам с рождения. Твердость характера, некая бойкость; откуда все это могло взяться в четырнадцать лет? Непонятной оставалась и их магическая притягательная внешность. Да-да, именно магическая – слишком женственная, слишком игривая. Но при всей этой поверхностной красоте их душа не потеряла детской наивности, необыкновенной чуткости, отзывчивости.
В тот вечер все было по-другому. По-другому, потому что один из близнецов, а именно Том поставил точку отсчета, от которой их жизнь должна была начаться с чистого листа. И никто на свете, кроме их самих, не знал об этом. Ни одна живая душа и не предполагала, что через каких-то восемь лет им это удастся, что об этих двух мальчиках из города Магдебург в федеральной провинции Захен-Анхельт заговорит весь мир. И заговорит так, что уже никогда не сможет остановиться.
На этом и заканчивается первая глава моего рассказа. Знаю, вам мои читатели  пока еще ничего не ясно. Но, думаю, суть моей повести вы уловили с первых ее строк.

Вторая глава:
Мы только попробуем…..
Сколько раз можно пытаться что-то изменить в собственной жизни? И стоит ли пробовать что-то менять, если нет ни одного шанса на так называемый «Happy End»? У моих героев даже не возникало таких вопросов. Напротив – они точно знали, чего хотят и были уверены, что их самая заветная мечта, пусть не скоро, но обязательно сбудется. И чтобы она сбылась нужно что-то менять в обыденном ходе вещей, в отношении окружающих к себе и во всем, что касается их.
Вы ошибаетесь, если предполагаете, что я расскажу об этом самом тернистом пути к славе, который преодолели мальчики из Токио Отель. Нет, моя книга совсем о другом. Моя книга о любви; о ней я повествую, и, как раз, о ней вторая глава моего произведения.
Эта любовная история началась одним сентябрьским утром. И приключилась она, не поверите, с Томом. Да, казалось бы, как такой парень, как Том вообще может влюбиться? Но у любви в отличие от этого избалованного женским вниманием подростка было свое мнение на этот счет. И это мнение круто отличалось от того, что думал сам о себе Том.
Той осенью близнецам стукнула по шестнадцать лет. Вечеринки, девочки, деньги – все это Том получил в придачу к нахлынувшей на него, нельзя сказать внезапно, но однозначно слишком рано, славе. В это время совсем не хотелось думать о такой важной вещи, как образовании, а о любви априори речь и не заходила. «Глупости!», - ухмылялся Том, когда его в тысячный раз попрекали тем, что он использует свою привлекательность и знаменитость в корыстных целях. У него была своя теория об этом. И суть этой теории, как нетрудно было догадаться, заключалась в оправдании отнюдь не примерного поведения хозяина этой самой теории. В ней также упоминалось самое главное и весомое обстоятельство, по которому Том такой, какой он есть, а именно – бабник и «немного» лицемер. И этим обстоятельством явилось одно такое чувство как любовь, а точнее его полнейшее отсутствие и невозможность дальнейшего возникновения.
Да, этот парень был весьма высокомерен. Ну, что ж поделать – и он мог влюбиться. А точнее – ошибиться и влюбиться. Любопытненько становится, не так ли?
Ну, вот, как я уже вам сказала, эта история началась одним мокрым и дождливым утром в одном из крупнейших городов Германии – Гамбурге. Александрия – так звали одну прекрасную девушку с невероятно красивыми глазами и божественной хрупкостью. Именно эта девушка, по счастливой случайности, прогуляв занятия в школе, повстречалась на пути нашего Тома, когда забыв свой рюкзак в студии звукозаписи, он решил вернуться за ним, повелев водителю своего Мерседеса развернуться и поехать назад.
Том бегом влетел в комнату, в которой еще полчаса назад разучивал аккорды новой песни. В это же время из этой самой комнаты выходила девушка четырнадцати-пятнадцати лет с опухшими от слез глазами. И наш герой, не сумев скоординироваться в плохоосвещенном пространстве, сбил с ног эту девушку. После поднявшись на ноги и приведя себя в порядок, она фыркнула что есть мочи, будучи явно обозленной на Тома:
     —Пара худеть, здоровяк!
Том слегка не ожидавший такого комментария на свой счет лишь в недоумении почесал затылок.
     —Алло, Марс, говорит Земля! Вы меня слышите? – махала перед его лицом руками, стараясь как-то привлечь его внимание, при этом, уже заметя, что Том так ничего и не понял в ее резких на тот момент словах, девушка.
     —А? Что? – наконец-то пришел в себя Том.
Первую минуту он издавал едва внятные звуки, и только потом сумел собраться и вытянуть из себя законченную мысль:
     —С тобой все хорошо? – испуганно проговорил он, тяжело вздыхая и не отводя глаз от лица той, которая пострадала по его вине.
Но это самое лицо, которое показалось молодому музыканту обремененным несчастьем, на самом деле было наполнено злобой и напыщенностью, не смотря на то, что перед обладательницей этого лица стоял очень известный и богатый человек.
     —Еще минуту назад со мной было все хорошо, а сейчас я что-то не уверена, - повела бровью она.
Том расплылся в улыбке.
     —Чувства юмора присутствует – первый признак физического здоровья, - улыбнулся молодой человек.
     —Ладно, тогда я пошла, - еще сильней нахмурившись, ответила она.
Наверное, не выдержав общества, по ее мнению, персоны, не отличающейся широтой взглядов и достаточным уровнем интеллекта, чтобы можно было сравниться с ней, девушка не посчитала нужным продолжить знакомство. Она наоборот – скоропостижно его закончила, не попытавшись и начать.
Том лишь успел крикнуть ей вслед одно: «Подожди!», как она скрылась за ближайшим углом. И лишь ослепляющий, недавно появившейся дневной свет из окна, оставил тусклое воспоминание о ее только что прошедшем пути.
Парень пытался кого-нибудь спросить об этой девушке, знает ли кто ее. Но и уборщица, и охранники, и электрики, а также весь менее заинтересованный в его проблемах персонал этой студии лишь категорично покачивали головой. Тогда Том решил подойти к тому самому ди-джею, который в тот день так огорчил эту девушку. Но ничего кроме имени «Александрия» он от него не добился. Мужчина, сидевший в звукозаписывающей комнате, будто что-то намеренно скрывал.
Наследующее утро у группы Tokio Hotel была намечена съемка нового клипа. До начала съемочного процесса никто из участников рок-колектива не догадывался об идеи этого самого клипа. Продюсеры хранили молчание, держа в тайне все -  начиная от тематики и заканчивая декорациями.
Но вот наступил тот долгожданный момент, когда ребятам должны были сообщить что и как они будут «делать». Но вместе этого, к всеобщему удивлению, и даже, может, и разочарованию, Дэвид Йост вывел на небольшой подиум для танцев девушку, немного угрюмую, в одежде отдаленно напоминающую ту, что носят представители одной из наиболее популярных субкультур «Эмо». По команде Дэвида все прожекторы разом были направлены на нее. Внезапно зазвучала музыка. Сначала она была тихой и ненавязчивой, но постепенно ритм ускорялся, а девушка начинала двигаться в такт этой страной музыке. Ее движения были плавными, но при этом резкими и страстными. Она завораживала.
Все наблюдавшие за ней мужчины навсегда и бесповоротно были очарованы ей, окутаны в ее цепях. Может, ее бездонные  серо-зеленые глаза, может оливковая кожа, а может просто детская и сладкая, застывающая на губах улыбка, так притягивала к себе, заставляя разочароваться в былых представлениях о красоте, неземной, даже божественной.
Да, эта девушка знала, чем владела, а если бы не знала, то, наверное, так хитро и хладнокровно не пользовалась бы своей красотой. Она имела такую привлекательную, да что там говорить, ослепительную, невыносимо сексуальную внешность, о которой обычная девчонка может только мечтать.
Когда она закончила танцевать, Дэвид начал ей аплодировать. Его довольное выражение лица говорило само за себя.
     —Знакомьтесь, это Александрия! – громогласно заявил он.
Выразив непривычное, казалось бы, для нее смущение, девушка нежно проговорила:
     —Можно просто – Алекс…
Дэвид улыбнулся. На секунду эта улыбка показалась добродушной и открытой. Но жаль, что это было только первое впечатление. Ведь все, что касается Александрии, не может быть воистину добрым, всегда есть тайное и коварное. Этот урок девушка выучила на отлично, и, наверное, не желая больше оступаться, старалась быть бдительней, и даже эта невинная, по мнению окружающих, улыбка Дэвида в ее глазах была зловещим ревом.
Она, Александрия Марвиз, гречанка по происхождению, но немка по характеру, никогда не бывавшая далее чем за пределами своего города и видевшая только нищету и ее грани, всегда точно знала, чего она хочет и на что готова пойти ради своей цели. Стать великой танцовщицей – казалось, эта мечта не достижима. Но цель оправдывает средства, если цель стоит того, чтобы за нее побороться.
В тот день Александрия получила не только долгожданное признание среди таких акул
медиабизнеса как Дэвид Йост и Питер Хофман, но и еще одно разбитое своей красотою
сердце. Это сердце принадлежало Тому Каулитцу.
С того времени Алекс еще долго ждала звонка, того самого, который должен был сообщить о начале ее звездного пути. 
Продюсеры Tokio Hotel хотя и одобрили девушку в качестве хореографа для парней, но с подписанием контракта не спешили. Уж слишком их смущал возраст Алекс, да и отношение к работе оставляло желать лучшего. Но, обдумав все «за» и «против» Дэвид Йост принял решение в пользу юного таланта, конечно же со своей тайной, известной только ему, подоплекой.
Хорошо, что мужчина успел записать номер Александрии. Никогда еще судьба этой девушки не зависела от какой-то вшивой бумажки с девятью цифрами.
И вот, наконец-то, одним раним солнечным утром в квартире на окраине Гамбурга раздался долгожданный звон телефона. Голос в трубке с непривычки как-то грубо вымолвил несколько приятных слов
 —Привет, Алекс. Это Дэвид. Ты завтра заступаешь! И попробуй только не прийти!
А в ответ визжащий крик. И почти оглушенный Дэвид заканчивает разговор очередным настоянием:
—Никому, даже маме, не говори о своей «интересненьком» работе!
—Хорошо-хорошо, Дэвид, - улыбнулась девушка, и уже закончив разговор, добавила. – Ее сначала найти надо…
продолжение следует