Смута Артиллерист и Василиса Прекрасная

         Пришёл артиллерист.
– Ненавижу артиллеристов, – сказал, сидящий на лестнице, покосившейся деревянной хибары, пьяный смуглый проныра с жидкими бакенбардами, шмыгая носом и желая большой ссоры. 
– Артиллеристы не нуждаются ни в ненависти, ни в любви твоей, – ответил артиллерист пренебрежительно и, спокойно, пройдя мимо проныры, зашёл в дом и отправился прямиком на кухню, где на столе лежала пьяная и голая Василиса. Очнувшись, она присела, протянула руки и сказала:
– Спаси меня, – будто предлагая жениться на ней. Большие полушария грудей сосками пялились в разные стороны. На белоснежном животе виднелись бесформенные, красные следы от рук. Она выпятила красивые губы, прицелилась ему в глаз своим  вполне ещё изящным тонким указательным пальцем и, ткнув в воздух прямо перед собой, засмеялась.
– Есть чо пожрать? – спросил, ощеряясь рыжеватыми усами, артиллерист.
– Нема, – ответила Василиса, – уже всё пожрали. Её бессмысленные бездонно–синие, слегка косившие, глаза выражали тупую, но многообещающую теплую податливость.
– Иди ко мне, мой миленький, и съешь меня, – она снова протянула руки. Артиллерист, не обращая на неё внимания, начал рыться в стенном шкафу в поисках чего-нибудь съестного. Тем временем в кухню зашёл проныра с топором. Он подошёл к Василисе, которая всё ещё протягивала руки, и замахнулся на неё топором, но топор перевесил его и проныра грохнулся назад и тут же захрапел. Артиллерист, не обращая на него никакого внимания, продолжал искать еду. Неожиданно, опустив руки, Василиса громко завыла, причитая:
– Меня никто не любит!
 Артиллерист молча и сосредоточенно искал еду. Но вскоре он не выдержал и прикрикнул на неё:
– Да, заткнись ты!
– Сволочь, заткнись сам! – подвывая, ответила Василиса. Артиллерист повернулся к ней и, изучающе, по-смотрел на неё.
– Ладно, – сказал он, – собирайся, пойдёшь со мной. Василиса сразу протрезвела и, неожиданно смолкнув, спросила:
– Правда?
– Я долго повторять не буду, – ответил строго артиллерист и снова принялся сосредоточенно искать еду. Василиса выбежала и, наспех одевшись, пришла обратно в ярко красной кофточке с глубоким декольте и в вызывающе короткой чёрной юбке. В руке она держала зелёный узелок из которого торчали, какие-то разноцветные тряпки и головка бутылки  самогона. Шов юбки  и вырез на кофточке косили в разные сторону, что прибавляла ей только очарование растерянной и послушной дуры. Она, сияя ожидающей улыбкой, встала у дверей. Артиллерист повернулся на красное пятно и, разинув рот, посмотрел на неё.
– Ты меня любишь? – спросила, не снимая с лица улыбку, Василиса. 
– Ну, конечно, – механически ответил артиллерист. Василиса порылась в котомке, достала оттуда кусок сухаря и протянула артиллеристу. Тот, подбежал, вырвал сухарь и немедленно сунул его себе в рот. 
– Пошли,– приказал он сквозь хруст и вышел. Василиса засеменила вслед за ним.
   Когда они ушли, проныра открыл один глаз и осмотрелся. Затем он подполз к шкафу и, сунув руку под низ, вытащил свёрток бумаги. Он без спешки развернул свёрток. И когда открылось содержимое, он шумно вдохнул. На бумаге лежал большой рельефный кусок сала. Он с трудом отщипнул от него и, пожевав и закатив глаза, сглотнул  обильную слюну вместе с куском сало. Затем, облизнув губы, завернул сало и, снова спрятал. Спрятав, уснул тут же на полу. Ему приснились облака. На пышущих клубах облака сидел Бог и грозил ему пальцем. Он был похож на артиллериста.

а.Малый Зеленчук. 1994 год.