Базарный день или Жертвоприношение

Базарный день или Жертвоприношение.

  Я – лысеющий маленький человек, дамский угодник и весёлый охальник, склонный к безобидной браваде и полноте, ну, а, в общем-то, безобидный малый, шёл беспечной походкой по бездорожью прибрежной дамбы. Воздух был наполнен звенящим летним зноем. Чириканье птичек напоминало вспыхивающие спичечные головки.                Справа виднелось пересохшее русло реки с маленькими лужицами водоёмов, соединённых едва уловимой нитью ручья. Слева же стлалось болотная жижа, поросшая камышами. Когда они своими коричневыми верхушками начинали тянуться ко мне, от болота доносился влажный запах ила. Белёсые бока дамбы были скованы бетонными плитами, из которых торчали в какой–то неуловимой и сомнительной гармонии железные прутья. Между голышами, наверху дамбы, вырывалась сорная трава, как будто природа возымела намерение вернуть искусственному сооружению природную целомудренность. Я шёл и ощущал прохладную волну от трепета крыльев моего ангела, который летел надо мной. Насвистывая простенький мотив прилепившейся с утра песенки, я упорно прорывался через заросли бездорожья, радуясь безлюдью, пока на каменистом лугу среди кустов амброзии не наткнулся на огромное пятно крови. Я в недоумении остановился и огляделся. Внизу у дамбы в прозрачном озерце, с плескающимися мальками, чернели бычьи копыта. Слева, около откоса, были разбросаны кишки животного. Я посмотрел вверх, затем подсознательным жестом вывернул свой карман, стряхнул его от пыли и табака. Положил руку на перегретую голову. Над собой я не чувствовал крыльев ангела. Мир как будто стал другим, странным, одновременно отчуждённым, но в тоже время, непонятно близким и опасным. Я прикрыл глаза и увидел четырёх невиданных зверей, появившихся с четырёх сторон света. Объединившись, ни тащили испуганного быка. Бык упирался, как мог, и жалобно мычал, закрывая свои огромные глаза, чтобы не видеть безобразные формы и рожи невиданных зверюг. Их кости были сотворены из осязаемых не воплощённых возможностей. Кровь, наполнявшая их прозрачные оболочки, была из загубленных талантов. Каждый из этих чудищ был одним огромным глазом, состоящим из мириадов маленьких глаз. Дышали они тьмой и расплёвывались белым густым туманом, содрогаясь при каждом плевке. Они свалили обессилившего и уже не сопротивлявшегося быка и вырвали у него глотку. Они завывали и танцевали возле принесённого в жертву бы-ка. Их бог принимал дар убийства. Отнятая душа умерщвленного существа, носилась в воздухе в панике, кидаясь в разные стороны. Пока не открывался огромный рот и не втягивал растерянную душу, еще не остывшего, подрагивающего в мелких конвульсиях быка. Впрочем, эти существа были довольно практичны: отняли у украденного бычка всё, что невозможно быстро продать, а всё остальное, обернувшись людьми, отвезли на базар. А ведь они ходят между нами и невозможно их признать. А бычки и коровы частенько пропадают и на базаре мясо не переводится.                            
 Через некоторое время я очнулся и продолжил путь, ощущая беспокойство. Я обернулся на смех и понял, что  не заметил как прошёл небольшое озеро, где плескались молодые девушки.  Я удивился своей невнимательности и, подшучивая над собой, подумал: «Не-ужели я заболел или сошёл с ума?». И сам же рассмеялся своему предположению, ибо чувствовал неистребимую потенцию собственного любопытства. Я посмотрел в пустоту высокого синего неба и крикнул: «Не залетай слишком высоко. Упадёшь и разобьёшься». Но разве ангелы слушаются людей.

г. Свердловск. 1990 год.